Собрание

Хлынет свет в средину лба,
Сигареты умножатся
В твоих карманах как хлеба.

Телеграф улиток[5]

Тыкнут черное на белом
И возьмут как ноту «ля»
И без ветра покачнутся
Маковой волной поля,
И, перелетев чрез море,
Отзовется нотой «си».

Вот он, телеграф улиток:
Здесь кольнут — там завопят.
Смутный слизень, недобиток….
Двое нераздельно слиты —
Ангел и слизняк дрожат.

Включая и выключая свет

Выключая свет,
Успеваю заметить
(В крупинку мига) —
Как тьма
Взмахивает рукавами,
Люблю смотреть,
Как она выживает свет,
Быстро смывая его
Густою водою своей.
А свет никогда не делает так,
Он — простак,
Вспыхивает — будто и нет
Злой этой младшей сестры.

Вьюга и Лун

Белым терновым кустом
Легкая вьюга металась,
Вкруг Лэна венец свивая.
Внутри кипящей зимы
Купина догорала живая.

Ветки ломались, шипы
Льдинки кололись в глазах,
Череп летел в небесах,
Казняще смотрел, косой.
Что же его так мучит?
Вьюга кидала лассо.

Сей вьюги пылающий куст
Возник дуновением уст
Божественных — чтобы замкнуть наконец
Вкруг Лика колючий венец

Птицы на кресте Измайловского собора

Я никогда не была авгуром.
Не чертила на небе templum.
Три птицы кружились над синью собора.
И я тогда повелела невольно
Образовать им собой треугольник.
«Ты увенчаешь креста вершину,
На поперечину сядьте вы две
По краям, если Господь меня слышит…»
Но они все метались по синеве.
Медлили будто, но через мгновенье
Будто услышали повеленье.
Вмиг на кресте расположились,
Как я просила, — это милость.
Прощенья, близости знаменье.
Потом они крича взлетали,