только то, что он приятельствует с Виктором Черновым, но далеко не был уверен, что расторопный частный детектив ныне работает на Чуева, а не на шатена. Мы действительно провернули с Черновым интересную комбинацию, но никаких взаимных обязательств не брали, а потому были свободны в выборе партнеров.
– Вы задали мне трудную задачу, Игорь. У меня нет твердой уверенности, что вы меня не подставите.
– Я вам сочувствую. Тяжело быть волком, да еще волком-одиночкой.
– Спасибо за сочувствие. Я, пожалуй, приму ваше предложение. Но честно предупреждаю, Игорь, что не собираюсь раскрывать перед вами все свои карты. И если вы вздумаете играть не по правилам, то с вами может случиться большая неприятность, за которую я ответственности не несу.
– Я принимаю ваши условия, господин Строганов, хотя они весьма туманно сформулированы. Ну что, пошли?
– Вы собираетесь познакомить меня с шатеном?
– А почему бы нет? Он ведь так жаждет встречи с вами.
Мне это предложение понравилось. Чуев взволновался, попробовал даже протестовать, но я ему настоятельно рекомендовал уносить отсюда ноги и уводить милашку, ибо не мог гарантировать, что наша с шатеном встреча пройдет без взаимных претензий.
Шатен был шокирован поведением своего агента. Меня его реакция позабавила. Он оглянулся на своих подручных и расстегнул пуговицы хорошо пошитого пиджака. Глаза из-под насупленных бровей сверкнули гневом:
– Какого черта!
– Он вас вычислил,– спокойно отозвался Веселов.– Может быть, поговорим спокойно и без истерик.
– Феликс Строганов,– вежливо представился я.– С кем имею честь?
Шатен очень хотел выругаться. События разворачивались совсем не по тому сценарию, который он тщательно продумал. Кажется, проницательный Веселов не ошибся с его профессией. В прошлом этот человек действительно был майором каких-нибудь спецслужб. Я, правда, не исключал, что служит он и сейчас. В любом случае пребывание в органах наложило свой отпечаток и на внешность шатена, и на образ мышления. Дисциплина, безусловно, прекрасная штука, но она подавляет инициативу, что в свою очередь делает службиста весьма уязвимым, когда дело принимает неожиданный оборот и приходится на ходу менять решение. Как врач, пусть и недоучившийся, я бы настоятельно рекомендовал руководителям наших специальных органов обратить внимание именно на этот аспект в подготовке своих сотрудников, чтобы не ставить их в неловкое положение перед лицом нахальных и нахрапистых оппонентов.
– Вадим,– выдавил наконец из себя шатен после довольно долгого молчания.
Сесть он нас так и не пригласил, но мы тем не менее сели, наплевав на этикет и волнение, проявленное молодыми людьми под рыцарским шлемом, которых насторожило мое появление подле шефа.
– Видите того молодого человека у стойки? Это некий Коля, не самый плохой стрелок в городе.
Шатен, однако, глянул не на Колю, а на жгучего брюнета и, по-моему, заподозрил его в чем-то нехорошем. Похоже, он видел, как мы обменивались жестами, и сделал из этого совершенно неправильные выводы.
– Я вынужден был нарушить инструкцию, товарищ майор, чтобы спасти вашу жизнь,– продолжал Игорь.– Оцените мою сообразительность и знание городских реалий.
– Вы редкостный наглец, Сидоров,– выдохнул с ненавистью шатен.
– Веселов, с вашего позволения,– поправил его Игорь.
Шатен, кажется, вновь собрался вспылить, но я поспешил вмешаться в разговор:
– Его фамилия действительно Веселов, и покойный Коняев души в нем не чаял. Сами понимаете, умные люди среди уголовного контингента попадаются не часто.
– Мне не хотелось терять щедрого нанимателя,– пояснил свою заботливость Веселов.– Не успел похоронить одного шефа, и вдруг новый труп.
Шатен, назвавшийся Вадимом, никак не мог обрести себя и в поисках невидимых врагов вновь уперся огненным взором в расстроенного жгучего брюнета, который никак не мог понять, почему его персона привлекает к себе столько внимания. И это непонимание вывело его из себя. Похоже, он расценил брошенный шатеном взгляд как вызов и поднялся с места с явным намерением прояснить ситуацию до конца. К сожалению, брюнет был не один, а в компании таких же горячих кавказских парней, которые сочли своим долгом вступиться за обиженного соплеменника. Словом, ситуация складывалась откровенно скандальная, и я не успел в нее вмешаться. Жгучий брюнет бросился на шатена, как разъяренный барс, и очень чувствительно получил по зубам от хорошо тренированного профессионала. Дальше началась уже просто свалка, в которой пришлось активно участвовать и нам с бывшим десантником. И, наверное, все бы обошлось просто обменом зуботычинами между разгоряченными ресторанной атмосферой людьми, если бы одному из безликих подручных Вадима не пришла в голову дурацкая мысль стрелять в потолок из пистолета. Далее начался уже просто ад кромешный. Перепуганные посетители ломанули к выходу, обслуживающий персонал заметался по залу с криками «милиция!», от стойки в дело вмешался Коля Крюков, который, видимо, вообразил, что мне угрожает серьезная опасность. И, надо признать, он был не так уж и неправ, ибо наши кавказские оппоненты тоже оказались вооружены ножами и пистолетами. И, прежде чем мы сообразили, что к чему, пули настигли одного из Вадимовых подручных и жгучего брюнета, столь не ко времени проявившего свой горячий южный темперамент.
– Уходим! – крикнул я Веселову, поскольку под окнами ресторана уже выла милицейская сирена, а на лестнице раздавались уверенные команды.
Надо отдать должное работникам милиции: то ли они находились неподалеку, то ли вовремя были оповещены администрацией ресторана, но прибыли на место происшествия буквально через пять минут после начала кровавой драмы. Другое дело, что прибыли они малым числом и не рискнули с ходу вмешаться в драку. Я успел свернуть на сторону чью-то подвернувшуюся под удар кулака челюсть и вылетел на лестницу. Коля Крюков бежал впереди меня, и я, честно говоря, боялся, как бы он не начал стрелять в доблестных стражей порядка, которые пытались перекрыть нам пути отступления. К счастью, начинающий киллер в данном случае ограничился ударом рукояти по вспотевшему милицейскому лбу, открыв тем самым проход не только мне, но и бежавшему рядом со мной Язону. Щека у Кости была в крови, а лицо дергалось, по-моему, его контузило пулей. Уже на улице я подхватил его за руку и толкнул в свою машину. Никто нас пока не преследовал, да мы и не слишком выделялись в валившей из ресторана возбужденной толпе. А доблестных стражей порядка было слишком мало, чтобы хватать за шиворот всех подряд. Если кто и попал к ним в лапы, так это наверняка ни в чем не повинные люди, которым страх помешал быстро ретироваться с места побоища, ну и покойники. А я не исключаю, что таковые могли остаться лежать на залитом кровью полу. По моим расчетам выходило, что прозвучало пять выстрелов. Язон настаивал на шести, имея в виду пулю, которая слегка поцарапала его щеку. Он пытался остановить сочащуюся кровь ладонью и все время повторял как заведенный:
– Ты сумасшедший, граф, ты просто сумасшедший.
Я не стал опровергать слова человека, находящегося в шоковом состоянии, тем более что ситуация требовала не разговоров, а решительных действий. К стражам порядка подоспела подмога в лице доброго десятка вооруженных автоматами молодцев. Мне оставалось только подивиться неслыханной оперативности милиции и рвать когти с места, где становилось довольно небезопасно. Сворачивая за угол, я успел увидеть садящихся в «форд» Игоря Веселова и нервного шатена Вадима, которые успели ретироваться через черный ход. Мне показалось, что у шатена уж очень растерянный вид, кроме того, правой рукой он придерживал левую, поврежденную то ли пулей, то ли лезвием ножа. Веселов же показал себя молодцом как во время драки, так и во время ретирады из охваченного безумием ресторана. За Колю Крюкова я не волновался, если уж ему удалось выскочить из дырявой милицейской ловушки, то на улицах родного, вдоль и поперек исхоженного города он не пропадет.
Царапина на лице Язона оказалась неглубокой, и кровотечение практически остановилось, тем не менее я рекомендовал ему воспользоваться аптечкой. В любом случае его сильно подпорченное лицо йод не изуродует. По-моему, физиономию ему поцарапала не пуля, а самое обычное стекло, осколки которого усыпали весь зал.
– Зачем вы все это устроили? – спросил немного оклемавшийся Костя.
