Сначала мотоциклист вызвал у меня раздражение, потом появилась настороженность, эта настороженность еще не успела оформиться в мысль, когда красный свет заставил нас притормозить у светофора. Придурок в пластиковом шлеме сумел-таки протиснуться между мной и вишневым «жигуленком» и застыл как раз напротив Виктора Чуева. Далее все было будто в кошмарном сне. Я вдруг увидел пистолет в его руке и успел осознать, что через мгновение рядом со мной будет сидеть труп. Нога сама нашла педаль газа, «форд» натужно взвыл и рванулся с места прямо в образовавшийся небольшой просвет между катящими почти сплошным потоком машинами. Дико завизжали тормоза, кто-то кого-то поцеловал в бампер, и, наверное, поэтому я не услышал выстрела, зато в стекле задней дверцы появилась безобразная дырка с разводами и трещинами. Я на полном ходу пролетел перекресток, а вот ринувшемуся за мной мотоциклисту повезло гораздо меньше: он врезался в перечеркнувшую его путь «Волгу». И если самому незадачливому стрелку удалось в немыслимом кульбите перелететь через препятствие, то его железный конь превратился в груду обломков. Впрочем, и судьба лихого наездника оказалась незавидной, вряд ли соприкосновение с покрытой асфальтом твердью оставило ему надежду на счастливую и беззаботную жизнь.
– Ты это зачем? – ошарашенно глянул на меня Чуев.– Там же красный горел. А дырка в стекле откуда?
– От верблюда,– коротко пояснил я ему.
Я не стал тормозить и уж тем более не стал останавливаться. Может быть, кому-то мое поведение покажется негуманным, но в данном случае чужое мнение меня волновало мало. Была надежда, что свидетели не успели заметить номер моей машины, а следовательно, и объясняться с владельцами поврежденного в аварии автотранспорта мне не придется. Да и никто, кажется, серьезно не пострадал, кроме опрометчивого мотоциклиста, вздумавшего последовать моему примеру.
– Так он в нас стрелял! – дошло наконец до телемена.– Боже мой.
– Стрелял он не в нас, а в вас, Виктор,– поправил я Чуева.– Среди ваших знакомых нет любителей спортивной стрельбы на мотоциклах?
По-моему, Чуев впал в прострацию, во всяком случае, ответил он не сразу, а довольно долго шевелил посеревшими губами. Запоздалая реакция на пережитое.
– Но за что?
Вопрос, который мучает человечество с того самого дня, когда Каин убил своего брата Авеля. Нельзя сказать, что на этот вопрос не пытались ответить, но ответы, как правило, не устраивали ни суд уголовный, ни суд истории. Потому из всех известных человечеству ответов я выбрал самый тривиальный:
– За пригоршню долларов.
Я был стопроцентно уверен, что киллера нанял не Вадим Шестопалов. При всем моем неуважении к шатену, он не настолько глуп, чтобы обрывать единственную ниточку, которая тянется к спрятанным Чуевым-старшим миллионам. В данных обстоятельствах куда более вероятным было предположение, что ниточку хотели оборвать с противоположного конца.
– Кто был банкиром вашего отца?
– Черт его знает,– растерянно произнес Чуев.– У отца были счета, но в разных банках, в том числе и заграничных.
– О какой сумме вы знаете?
– Около двух миллионов в долларовом эквиваленте.
Деньги, конечно, солидные, особенно если принять во внимание скромную зарплату чиновника областной администрации. Но всем хорошо известно, что эта категория наших граждан на зарплату как раз и не живет. И если исходить не из буквы закона, а из сложившейся практики, то оставленное Чуевым наследство нельзя назвать умопомрачительным. А по нашим с Черновым сведениям Роман Владимирович принимал участие в финансовых операциях не только на областном, но и на общефедеральном уровне, приносивших куда более значительные доходы.
– Хорошо, зайдем тогда с другого конца: кому ваш отец мог доверить весьма приличную сумму?
– Никому,– твердо отозвался Виктор.– Отец был очень недоверчивым человеком.
– Тогда, может быть, некто, кого Роман Владимирович держал в ежовых рукавицах и в любой момент мог отправить туда, не знаю куда,– на нары, на тот свет, в тартарары.
– Юрлов разве что,– неуверенно отозвался Чуев.– Павел Эдуардович – очень интересный человек. Я, боже упаси, ни в чем его не обвиняю. Он мне здорово помог с наследством. Я бы еще долго разбирался в отцовских бумагах.
– Вы давно его знаете?
– Давно. С детства. По-моему, они с отцом учились вместе. Нельзя сказать, что они дружили, но поддерживали добрые отношения. Мы приехали?
Я действительно остановил машину у проходной телецентра. Однако Чуев не спешил меня покидать. По моим прикидкам, я уложился даже в меньший срок, чем тот, о котором просил телемен, и домчал его до нужного места за каких-то десять минут, но эти десять минут вобрали в себя такие волнующие события, которые затмили собой все ожидавшие Чуева неприятности. Кроме всего прочего, он просто боялся покидать мою машину, что, впрочем, неудивительно.
– Думаю, что в ближайшие два-три дня вам ничего не грозит, Виктор. Вашему «доброжелателю» нужно найти нового киллера, а это не так просто сделать, как многим кажется. Давайте начистоту, Виктор, вам нужны эти двести миллионов, вы готовы рисковать за них жизнью?
– Да пропади они пропадом, эти миллионы! – выругался Чуев.– Если бы они у меня были, я отдал бы их, не задумываясь. Я ведь не полный идиот и отлично понимаю, что эти люди в покое меня не оставят и потратить деньги не дадут.
Прямо скажем, трезвый подход к проблеме. Мне позиция Чуева-младшего была понятна и близка – лучше уж синица в руках, чем журавль в небе. Тем более что за этого журавля вам запросто отвернут голову. Охота за журавлями в Российской Федерации карается если не по закону, то по понятиям и вообще требует многих качеств по большей части аморального порядка, которые в телемене, на мой взгляд, отсутствуют начисто. Я бы не назвал Виктора Чуева мокрой курицей, но и на сокола, бьющего без промаха летящую в небе птицу, он мало похож.
– Вы очень заняты сегодня?
– У меня запись. Но теперь это уже неважно. Я могу сказаться больным.
– Вид у вас действительно нездоровый. Однако я не буду прописывать вам постельный режим. Мы сейчас поедем к Шестопалову и поговорим с ним по душам. В конце концов, вы не менее шатена заинтересованы в том, чтобы найти пропавшие миллионы.
Долго убеждать Чуева не пришлось. Конечно, он мог заподозрить меня в том, что я подставил его под выстрел киллера, дабы склонить к сотрудничеству с Шестопаловым. И наверняка такая мыслишка мелькнула в его голове. Однако в мою пользу говорила сама ситуация на дороге, смоделировать которую было весьма сложно. Каким бы я ни был коварным интриганом, но так подставиться мог только сумасшедший, которому собственная шкура недорога.
С начальством Чуев договорился по телефону. А за те двадцать минут, пока мы добирались от телецентра до улицы Независимости, ничего существенного не произошло, хотя мой пассажир беспрестанно крутил головою и пугался даже самых невинных наших автособратьев. Нет, патологическим трусом он не был, просто это естественная реакция на окружающую жизнь человека, побывавшего только что на волосок от смерти.
Шестопалов с Язоном завтракали. Кажется, наш с Чуевым визит явился для них сюрпризом. Во всяком случае, моя инициатива и в этот раз не нашла благожелательного отклика у нанимателя. На его жестком лице появилась гримаса неудовольствия.
– Вы в курсе, что Леонид Булдаков убит?
– То есть? – Шестопалов приподнялся со своего места, опровергая тем самым подозрение в причастности к этому убийству.
Я не знаю, какие отношения связывали «майора» с покойным, возможно дружеские, но в любом случае с него начальники должны спросить за бездарно погубленную жизнь ценного сотрудника. Похоже, Шестопалов это мгновенно осознал, а потому и отреагировал на ситуацию адекватно, то есть грубым ругательством.
– Убит не только Булдаков, но и пострадавший в той же ресторанной драке Алекперов. Это, как вы
