понимаете, значительно осложняет ситуацию с Александром Сорокиным, которого собирались выпустить сегодня поутру.
– А этого ты зачем привел? – Шестопалов с трудом осваивался в сложившейся ситуации.
– Чуева едва не убили полчаса назад. Пущенная в него пуля испортила боковое стекло моего «форда».
– Кому понадобилось его убивать?
– Я тоже подумал, что смерть Виктора Чуева не в ваших интересах, Вадим. Тем более что человек созрел для сотрудничества.
– С какой стати я должен ему верить?
– Верить ему необязательно, а проверить можно.
Шестопалов встал из-за стола и прошелся по комнате. Я же, наоборот, присел на диван и указал Чуеву на свободное кресло, поскольку хозяева были настолько нелюбезны, что даже не озаботились удобством гостей. Чуев последовал моему примеру, и теперь мы втроем сидя наблюдали, как мечется по комнате наш начальник. Надо сказать, что Шестопалов габаритами внушал уважение. Фактурный мужчина, наверняка обладающий большой физической силой и необходимыми навыками для ведения диалога на кулаках. Собственно, он это доказал в ресторане.
– Ты по-прежнему настаиваешь на подельнике Романа Чуева? – обернулся ко мне Шестопалов.
– Будем рассуждать логически: ни Веневитинову, ни Строганову незачем было устранять Чуева- младшего, поскольку они совершенно точно знают, что Виктор к этому делу абсолютно не причастен и никаких миллионов у него нет. Живой он для них гораздо выгоднее, чем мертвый, поскольку отвлекает на себя ваше внимание. Иное дело неизвестный нам пока что подельник Романа Чуева, он-то отлично понимает, что выйти на него вы сможете только через Виктора и, следовательно, устранив его, он практически полностью себя обезопасит.
– Версия хорошая,– сказал Вадим.– У нее только один изъян. Ты не назвал мне фамилию человека, который был подельником Романа Чуева. Или это сделает его сын?
Чуев-младший в ответ на заданный в лоб вопрос только развел руками. На его месте я бы тоже не торопился с ответом. Шестопалов был настроен сверхрешительно и, чего доброго, принялся бы палить из пушек по воробьям, упустив при этом сокола, урвавшего-таки журавля в небе. Мне кажется, «майору» требовалась помощь Центра, о чем я ему деликатно намекнул. Где бы этот Центр ни находился. А находиться он мог как в столице, так и в нашем замечательном городе. Во всяком случае, у меня имелись кое-какие основания полагать, что кто-то, до поры невидимый, контролирует на месте действия Вадима Шестопалова.
– Ладно,– сказал «майор» немного погодя.– Я посоветуюсь с кем надо и сообщу вам о своем решении.
К Павлу Эдуардовичу Юрлову я отправился в гости не случайно, хотя было бы большим преувеличением называть наши с ним отношения теплыми, а предстоящий визит дружеским. У меня были очень веские основания полагать, что Павел Эдуардович меня не любит, а если быть еще точнее, то будет страшно рад видеть Феликса Строганова в гробу в белых тапочках. И, более того, способен при определенных обстоятельствах поспособствовать моему переселению в мир иной, но, конечно, только после того, как мы с ним завершим кое-какие обоюдовыгодные дела.
Павел Эдуардович был человеком небедным, это я заявляю с полной ответственностью, однако принадлежал к тому типу людей, которые не выставляют свое богатство напоказ. Хотя, с другой стороны, не мог же человек, вхожий в самые высокие кабинеты областной и городской администраций, глава межрегионального банка жить в собачьей конуре. Такая невероятная скромность могла бы показаться более подозрительной, чем самая вызывающая роскошь. Плюшкины среди нашей элиты не в моде, не в девятнадцатом веке чай живем. Пока бдительная охрана в лице двух насупленных молодых людей тщательно изучала мои карманы, я с интересом разглядывал апартаменты скромного областного деятеля. Ничего особенного. Мне доводилось бывать в квартирах много роскошнее этой. Становилось даже не совсем понятно, что с таким тщанием охраняют Коля и Сеня, если уважающему себя вору в этой халупе и взять-то нечего. Однако хозяин появился не раньше, чем бдительные церберы прощупали мои карманы и обнюхали меня с ног до головы. Ничего они, разумеется, не обнаружили, кроме бумажника с документами и денежными купюрами.
– Боже мой, Феликс Васильевич, это вы? Бога ради, извините. Коля, Сеня, прекратите. Прошу, дорогой вы наш, к моему шалашу. У нас все по-простому.
Павел Эдуардович был невысок ростом, плешив, круглолиц, нельзя сказать что толст, но и не худ, с большими грустными карими глазами и острыми волчьими зубами, которые время от времени посверкивали сквозь благообразную улыбку. Прямо скажем, страшноватый человек, несмотря на свою бухгалтерскую внешность. Это как раз тот случай, когда внешность категорически не соответствует внутреннему содержанию. Хотя я затрудняюсь ответить, какой должна быть внешность у подонка, чтобы любой и каждый, бросив взгляд, мог в испуге икнуть и перейти на другую сторону улицы. Возраст Павла Эдуардовича уже подкатывал к пятидесяти, но хвори пока что обходили его стороной, к сожалению. Сам он полагал, что проживет еще лет тридцать пять по меньшей мере, и исходя из этой цифры планировал будущую жизнь. Прошелестел слушок, что Павел Эдуардович собирается жениться, с чем я его и поздравил, после того как мы с ним обменялись приветствиями.
– Вы ведь, кажется, знакомы с Марией? – с откровенным подозрением глянул на меня Юрлов.
– Учились вместе в школе. Очень удачный выбор, Павел Эдуардович.
С Машкой Носовой меня связывали не только детские воспоминания о шпаргалках и списанных контрольных, но я не собирался об этом рассказывать Юрлову. Я был бы последней свиньй, если бы вдруг стал расстраивать четвертый по счету брак своей бывшей одноклассницы.
– Видите ли, Феликс, для меня этот брак первый. Шаг ответственный, и мне бы не хотелось, чтобы о моей супруге ходили порочащие слухи.
Прямо скажем, Павел Эдуардович меня сильно удивил эти своим заявлением. Недаром же говорится, что чужая душа потемки. Оказывается, прожженного афериста, на котором пробы негде ставить, беспокоит репутация будущей жены. Но в этом случае ему лучше жениться на девственнице, кривой, старой и горбатой. Все остальные варианты сулили ему массу неприятностей.
– Вы напрасно беспокоитесь, Павел Эдуардович. У Марии Носовой репутация строгой молодой женщины, и она слишком умна, чтобы пускаться в авантюры на стороне.
– Да, но это ее четвертый брак,– поморщился Юрлов.
– Первые два были ошибками молодости,– заступился я за Машку.– А третий оборвала смерть избранника. Конечно, человек вы еще относительно молодой и вполне могли бы жениться на девице, но, между нами, с ними такая морока. К тому же современная молодежь не имеет ни малейшего понятия о приличиях и не способна пристойно вести себя в браке. Как хотите, Павел Эдуардович, но лучшей претендентки на роль жены вам не найти.
– Меня смущают слухи о ее связи с Вадимом Костенко. Вы ведь знаете, он сидит по очень неприличному делу. Убийство! Это же ужас! К тому же он племянник ее третьего мужа. Все это не очень пристойно.
В какой-то момент мне даже показалось, что Юрлов морочит мне голову, поскольку в наше буйное и разгульное время слушать подобные мещанские рассуждения о семье и браке было просто смешно. Но мне пришлось отбросить подобное предположение, поскольку сомнение в глазах Павла Эдуардовича было абсолютно искренним. Он действительно мучился и действительно страдал, думая и о браке, и о предстоящих непростых отношениях с женой. В конце концов, человек первый раз ступил на брачную тропу, да еще в том возрасте, когда его сверстники норовят с нее соскользнуть.
– Вы меня удивили, Павел Эдуардович. Все же знают, что Вадик Костенко не в ту сторону ориентирован. А что касается скорбных обстоятельств, в которые он угодил, то недаром же говорится: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Но Марию-то, согласитесь, данная ситуация характеризует с самой лучшей стороны. Не отвернулась от попавшего в беду родственника, а всячески способствовала облегчению его судьбы. В нынешнее смутное и чреватое неприятностями время такая женщина просто находка.
Павел Эдуардович мой намек понял и слегка поскучнел лицом. Я терпеть не могу Вадика Костенко и не убил его только потому, что мне противно было марать руки об этого мозгляка, но по сравнению с Юрловым
