Мятеж
Поначалу боярин Бутуй вел себя так, как и подобает герою, только что вернувшемуся из плена. То есть посещал знакомых и друзей, купаясь в лучах обретенной славы. Ездил он и в Асгард, где встретился с князем Родегастом. Впрочем, эта встреча, по наблюдениям боярина Влада, была не особенно теплой. Родегаст вслух выразил свое восхищение поступком боярина Бутуя, но этим и ограничился. А сам Бутуй, вопреки ожиданиям ближних бояр и витязей, пальцем не пошевелил, чтобы использовать расположение Родегаста себе на пользу. Да и в Асгарде он не стал задерживаться, сославшись на то, что не хочет быть обузой князю. Ибо дал слово его нынешним врагам никогда не поднимать против них свой меч. Такое неслыханное благородство удивило многих, но, с другой стороны, нынешнее положение князя Родегаста не сулило его ближникам безоблачного существования, так что, возможно, Бутуй и прав в своей неожиданно прорезавшейся скромности. А для бояр Влада и Синегуба странное поведение Бутуя явилось лишь подтверждением того, что в замыслы боярина не входит ни убийство Родегаста, ни нанесение ему тяжкого телесного вреда. Да и сам князь не настолько глуп, чтобы приблизить к себе человека, только вчера вернувшегося из плена. А потому сдержанность, проявленная Бутуем, понравилась Родегасту не меньше, чем поведение отважного боярина на поле битвы. О чем князь не замедлил оповестить своих ближников. Впрочем, этих самых ближников вокруг Родегаста становилось с каждым днем все меньше и меньше. Бояре теперь неохотно посещали сумрачный Асгард, предпочитая большую часть времени проводить в Расене. Благо в столице Асии один пир сменялся другим. Похоже, асы решили за седмицу выпить все вино, годами хранившееся в подвалах, дабы оно не досталось врагу. Пили все – и бояре, и мечники, и простой люд. Ну а где пьянство, там и блуд. Многие в эту трудную для Асии осень окончательно потеряли стыд. И среди этих многих, к удивлению боярина Влада, оказался княжич Ратмир, прежде вроде бы не склонный к загулам. Злые языки поговаривали даже, что младшему брату князя Родегаста и на собственную жену не хватает сил, так откуда же вдруг у него взялась такая прыть? Ведь княжич, можно сказать, днюет и ночует в доме боярина Бутуя. Однако справедливости ради надо сказать, что Бутуя навещал не только Ратмир, но и многие асские бояре, включая Влада и Синегуба. Свое возвращение из плена боярин праздновал с таким размахом, что не мог не привлечь внимание Волоха, назначенного волею князя Родегаста воеводой Расены.
– Готовят они что-то, – сказал Волоху Ермень. – Помяни мое слово, князь. Ратмира Влад и Синегуб неспроста обхаживают.
– А Бутуй здесь при чем? – нахмурился князь Себерии.
– Он служит Яртуру, иначе его живым не выпустили бы из стана.
Волох после проигранной битвы, где он потерял едва ли не половину своих мечников, пребывал в некоторой растерянности. Нельзя сказать, что поражение союзных князей во главе с Родегастом стало для него полной неожиданностью. Плохо было другое – владыка Асгарда уцелел в этой битве. А ведь князь Себерии приложил немало усилий, чтобы помочь князю Асии уйти в мир иной. Волох мог бы перехватить псиглавцев, устремившихся в образовавшийся прорыв, но не стал это делать, предоставив тем самым уродам возможность беспрепятственно атаковать личную дружину Родегаста. И те, надо отдать им должное, почти справились со своей задачей. Во всяком случае, мечники владыки Асгарда были истреблены начисто, а жизнь самого Родегаста висела на волоске. К сожалению, этот волосок так и не оборвался. А виной тому боярин Бутуй, вздумавший явить миру неслыханную доблесть в самый неподходящий момент. Если бы не этот безумец, Волох бы сейчас верховодил не только в Расене, но и в Асгарде. И до жар-цвета ему было бы рукой подать.
– Кудесник Баян по-прежнему в Расене? – покосился Волох на Ерменя.
– Да, князь.
Волох не верил никому – ни Баяну, ни Ерменю, ни даже собственной матери. Княгиня Турица все больше склонялась к мысли, что жар-цвет лучше отдать рахманам. Один раз Волох уже послушался ее совета и согласился передать дар богов на хранение в Асгард. Тогда, двадцать лет назад, ему было не до жар-цвета. Следовало закрепить за собой Биармию и Себерию, на которые уже разевали рот и асы, и орланы, и сколоты, и даже сарматы. Заручившись поддержкой Родегаста, Волох сумел не только утвердиться на столе, оставленном отцом, но и свернуть шею самому опасному из своих врагов, князю Арию. Главной ошибкой Волоха, надо честно это признать, была княгиня Лада. Зря он поддался уговорам Баяна и Ерменя. Зря пошел в Священную рощу Даджбога. И зря вступил в связь с дочерью князя Ария. Его единственным оправданием была молодость. В зрелые годы он подобных глупостей уже не совершал.
– Баян был в Асгарде? – спросил Волох.
– Да, – ответил Ермень.
– Он видел жар-цвет?
– Нет, – покачал головой биармец. – Князь Родегаст не пустил его в подземелье. Но Баян полагает, что Прозрение началось. Ариман вот-вот очнется от тысячелетнего сна. А я никак не мог понять, зачем парсские маги трутся вокруг Родегаста. Им не столько жар-цвет нужен, сколько оживший бог Зла.
Волох вздрогнул и круто развернулся на пятках:
– Быть того не может! Баян ошибся!
– Я тоже на это надеюсь, – вздохнул Ермень. – А что до кудесника Баяна, то он мог бы нам рассказать обо всем раньше.
– Может, он просто не знал об Аримане?
– Все он знал, Волох! – заорал боярин. – Он все эти годы просто обманывал нас, рассчитывая договориться с Родегастом.
– Сколько у нас времени на решение всех проблем?
– Не больше месяца.
– Но это же невозможно! – вскричал Волох. – Нельзя взять такой замок, как Асгард, за один месяц. Ты сказал об этом Баяну?
– Сказал? – Голос Ерменя дрогнул. – Но Баян бессилен, князь! Слышишь, бессилен. Если Око откроется, то никто уже не сможет его закрыть. Слышишь, князь, никто! Ни Баян, ни твоя мать, ни безумный маг Сардар, ни даже твой отец Слепой Бер. Боюсь, что даже боги нам не помогут. Надо бежать, Волох! Понимаешь, бежать!
– Молчи! – Волох резко выпрямился и нанес Ерменю удар в подбородок. Убивать сына рахмана он не собирался, но надо же было привести обезумевшего человека в чувство. – Бежать нам некуда. Ариман достанет нас везде. От него не спастись. Ты понял меня, сын Приама! Либо мы прервем Превращение, либо погибнем все!
Удар пошел боярину на пользу. К Ерменю вновь вернулась способность соображать. Волох одобряюще похлопал его по плечу. Сын рахмана Приама не обладал твердостью своего отца, это надо признать. Хотя трусом и слабаком он, конечно, не был. Просто задача, стоявшая перед избранными, могла напугать кого угодно, в том числе и самого Волоха. Нельзя было допустить, чтобы Ариман проснулся. Это главное. Но князь Себерии вовсе не собирался приносить в жертву главному свои личные интересы. Жар-цвет должен принадлежать ему, вот тогда он сможет наконец спать спокойно.
– Пора приступать к решительным действиям, – сказал Волох Ерменю. – Поторопи этого дурака Ратмира.
– Но ведь в этом случае нам придется бежать из Расены, – удивленно глянул на князя Себерии боярин.
– Я укроюсь в Асгарде с тысячей своих мечников. Можно было бы взять с собой и больше, но, боюсь, князь Родегаст не откроет нам ворота. Владыка Асгарда настороженно относится не только к врагам, но и к союзникам.
– А что делать мне? – насторожился Ермень. – Прости, князь, но в обреченный замок я с тобой не пойду.
– Ты переметнешься на сторону заговорщиков, боярин, – усмехнулся Волох. – И примешь активное участие в мятеже. Потом ты встретишься с Яртуром и скажешь ему, что в замке Асгард у него есть союзники.
– Но ведь Яртур меня убьет! – ужаснулся Ермень. – Боярин Бутуй наверняка нас выдал.
– Не убьет, – нахмурился Волох. – Без моей помощи и твоего активного участия ему никогда не взять Асгард. Яртур не настолько глуп, чтобы этого не понимать.
– Риск уж больно велик, – засомневался Ермень.
