— Меч Экскалибур был вручен тебе, царевич Вадимир, сын Аталава, для борьбы с драконом, но ты пощадил чудовищное порождение Тьмы и даже вступил с ним сделку. Впрочем, в этом есть и моя вина, я слишком доверилась внуку Чернобога.
Надо самокритично признать, что в словах Леды далеко не все было неправдой. Меч от нее я действительно получил для борьбы с Ящером. И этого сукиного сына я одолел с помощью восставшего народа. Но убивать его не стал по той простой причине, что под устрашающей личиной скрывалась слишком ничтожная суть в лице агента Тайного общества почитателей Мерлина. Этот нелепый человечишка сам в определенной степени был жертвой обстоятельств. Возможно, кто-то сочтет мой гуманизм неуместным, но я не жалел, что сохранил жизнь ничтожеству по имени Агапид. Увы, мой благородный поступок не был оценен по достоинству царицей Ледой, которая, вероятно, целиком находилась под влиянием Варлава. В данном случае оправдываться было глупо, поэтому, отвесив хозяйке замка поклон и подмигнув Верке, я гордо удалился в сопровождении царя Цемира и верных дружинников. У меня были некоторые опасения по поводу приспешников Варлава, но, к счастью, все обошлось. Дурная слава царевича Вадимира и его волшебного меча Экскалибура в этих обстоятельствах сыграла нам на руку.
— Это из-за вас, Вацлав Карлович, я оказался в немилости у царицы Леды, — сказал я, усаживаясь на летающую телегу.
— Вы говорите о несчастном Агапиде? Но ведь вы убили Ящера, а пощадили всего лишь человека, пусть и не очень чистоплотного, косвенно повинного в смерти людей, но все-таки не законченного злодея.
— А где сейчас находится Агапид?
— Он пропал, — ответил за Вацлава Карловича Шварц. — Исчез бесследно на улицах Лондона. И все попытки нашего ордена узнать хоть что-то о его судьбе, были тщетны.
— Почему вы мне об этом не сказали? — резко повернулся к вампиру Крафт.
— На это у меня не было полномочий, — сухо отозвался Шварц.
Вообще-то, несмотря на скорбные обстоятельства, я имею в виду приобретенное с помощью Верки пристрастие к крови, Генрих Иоганнович вел себя выше всяких похвал. Во всяком случае, на людей не кидался и даже как будто не испытывал в этом особой потребности. Однако я не исключаю, что он успел утолить жажду во время трагических событий минувшей ночи.
— В Мерувиль, — приказал я Ворону.
— Не сносить вам головы, царевич Вадимир, — вздохнул наш храбрый пилот. — Вы только что чудом избежали гибели и тут же суете свой нос в пасть дракона. А пасть эта настолько велика, что без труда проглотит нас всех. Мерувиль — это оплот Люцифера, цитадель заговорщиков, погубивших вашего отца великого Аталава. Боюсь, что он будет не по зубам и самому Чернобогу, не говоря уже о его внуке.
— А дедушка жив? — полюбопытствовал с заднего сиденья Ираклий.
— Разумеется, — криво усмехнулся Ворон. — Боги, как известно, бессмертны, во всяком случае, до тех пор пока это угодно жрецам.
— Интересно было бы взглянуть.
Разумеется, эту фразу произнес не я. У меня не было ни малейшего желания общаться с монстрами, даже близкими мне по крови. Но у драматурга Моравы на этот счет было свое мнение. Он жаждал видеть бога, дабы почерпнуть от него поэтического вдохновения. Прямо скажем, неразумная претензия со стороны простого смертного. Ибо боги бывают гневливы, когда их беспокоят по пустякам.
— Ты неправ, чекист, — запротестовал Морава. — Речь для Велеса идет о жизни и смерти, насколько я понимаю. Так что самое время ему подсуетиться и помочь собственному внуку в противоборстве с нечистой силой. К тому же Чернобог наверняка обладает эксклюзивной информацией, и он вполне может ею с тобой поделиться.
— Что ты думаешь по этому поводу, Ворон?
— Это страшно, царевич Вадимир, страшнее, чем ты думаешь.
— Но возможно?
— Для этого тебе необходимо войти в храм Чернобога и произнести нужное заклятие.
Я чуть было не спросил Ворона, как произносится эта магическая формула, но вовремя спохватился. В конце концов, откуда обычный придворный может знать родовое заклятие, предназначенное для общения с дедушкой Велесом. Скорее это заклятие должен знать я, одно из его земных воплощений. Впрочем, за помощью к Чернобогу я решил обратиться только в крайнем случае, когда другого выхода не будет.
До Мерувиля путь был неблизкий, так что я успел вздремнуть, воспользовавшись тишиной, наступившей наконец на борту нашего деревянного лайнера. События последних дней плохо сказались на моем пока еще полном жизненных сил организме, и мне надо было как-то компенсировать чудовищный недосып, который образовался в результате бесконечных подвигов, как воинских, так и сексуальных, совершаемых мною в последние дни. Разбудили меня вопли восхищения, издаваемые Ираклием Моравой по поводу проплывающих под нашей летающей колымагой пейзажей. Должен сказать, что древняя Атлантида была воистину восхитительным по части ландшафта материком. Животный мир здесь тоже был весьма разнообразен. Я, например, был потрясен, увидев одетого в шубу мехом наверх африканского слона. К счастью, Ираклий мне вовремя подсказал, что в эту минуту мы наблюдаем за брачными играми мамонтов.
— А разве в Атлантиде водятся мамонты? — удивился Крафт.
— Мы пролетаем над Гипербореей, — покосился на неуча Ворон.
Я думаю, Ворон уже догадался, что окружающие царевича Вадимира люди имели смутное представление об Атлантиде, но, судя по всему, он считал их просто варварами, возможно даже обладающими большой магической силой, привлеченными сыном царя Аталава для темных дел. Видимо, босс Ворона действительно был законченным авантюристом и привык якшаться с сомнительными элементами, во всяком случае, подозрений мы у старого дворцового выжиги пока что не вызывали — ни своим внешним видом, ни глупыми вопросами.
Город Мерувиль с высоты птичьего полета смотрелся более чем внушительно. Он был расположен на высоком плато и обнесен по периметру каменной стеной. Мы довольно долго парили над
