Хёгни смеялся и смеялся, и я поняла, что он и сам выпил немало. Когда он успокоился, я спросила:

— Что значит «своих богов»?

— Думаешь, боги есть только у гаутов?

— Ты хочешь сказать, что римляне молятся Водену, Тору и…

— Глупая девчонка! Нет, конечно. У них свои боги.

— Но как это возможно, если наши боги создали мир и людей в нем?

Хёгни хлопнул себя по колену и почти завыл от смеха.

— Я и не знал, что моя сестра такая невежда! — весело воскликнул он. — Возвращайся в хижину Кламара и молись Водену о том, чтобы он даровал тебе мудрость.

Я быстро встала.

— Я лучше помолюсь Водену о том, чтобы мои братья в один прекрасный день узнали, что такое доброта, — с этими словами я ушла, нахмурившись, но унося в своем сердце любовь к Хёгни.

Однако мысль о том, что римские боги смотрят на нас из Валгаллы, общаясь или воюя с нашими богами, напугала меня. Когда мне стало невыносимо слышать за своей спиной смех Хёгни, я побежала.

Я долго лежала на полу и дрожала. Дрова я оставила там, где они упали, и теперь у меня не хватало мужества вернуться за ними. Для того чтобы отвлечься от мыслей о римских богах, я стала думать о Гуннаре и о том, будет ли он и дальше укреплять союз с римлянами. И теперь я неожиданно поняла, что ему ничего не стоит выдать меня замуж за одного из римлян, чтобы добиться более сильного и плодотворного союза. Эта мысль напугала меня еще больше, чем предыдущая, о римских богах на Валгалле, и я прижалась как можно ближе у Гуторму, спящему на вонючем плаще. Несмотря па все усилия уснуть, я то и дело ловила себя на попытке представить, каково это — быть замужем за римлянином. Я знала о римлянах лишь то, что они безжалостны, жадны, а их женщины любят мед. В своем воображении я представляла, как втираю мед в кожу и молюсь богам, чьи имена и поступки мне незнакомы. Сквозь грезы до меня донесся стук копыт. Лошади галопом мчались по нашим пастбищам. Это слуги наших работников ехали на лошадях своих хозяев, чтобы вступить в ряды римской армии и отправиться в пределы Западной империи вместе с остальными приношениями. Мне тало жаль их, и я помолилась Водену о том, чтобы с ними хорошо обращались.

Я проснулась до рассвета, все еще расстроенной и замерзшей, не в силах пошевелиться. Постепенно я поняла, что дрожала всю ночь. Я не могла вспомнить, какие сны видела, но точно знала, что в них был Гуннар, и что меня, в конце концов, выдали за римлянина. Я снова услышала лошадей и решила, что теперь это кони римлян, готовящихся к отъезду. Мне не хотелось выходить из хижины до тех пор, пока те не отправятся восвояси, поэтому я попыталась снова уснуть. Закрыла глаза и стала думать о матери. Неужели ей тоже пришлось ночевать в одной из хижин наших слуг? Мне представилось, что она у Марты, в спокойствии и тепле у очага старой женщины. Подумав об огне, я снова уснула, но мне тут же привиделось, что я лежу на снегу, окруженная римлянами, которых узнала по крепким сапогам, не решаясь взглянуть им в лица. Они стояли надо мной и говорили на своем языке. Я зажмурила глаза, чтобы они не догадались, что я очнулась, и стала молиться о том, чтобы они поскорее устали меня рассматривать и ушли. И вдруг внезапно я оказалась в другом месте. Я по-прежнему лежала на земле, но на этот раз — в высокой болотной траве. Римлян больше не было, но теперь меня окружали гуси. Подобно римлянам, эти гуси тоже говорили обо мне, однако их язык я понимала лучше, чем римский. Они обсуждали, как мне помочь, чтобы я не дрожала. Потом вожак предложил гусям собраться и прижаться ко мне. Так они и поступили, и я сразу же почувствовала себя в тепле и покое. Но потом один из гусей наклонил голову и нелепо поцеловал меня в щеку. Даже во сне я поняла, что поцелуй был настоящим, и вынырнула в явь.

— Мама? — пробормотала я со все еще закрытыми глазами. Я слышала, как глубоко дышит во сне Гуторм, по никаких других звуков различить не смогла. Я чувствовала вес покрывала па своем теле. Это его во сне я приняла за гусей.

— Хёгни?

И снова не получила ответа. Конечно же, никто из римлян не стал бы укрывать меня и так нежно целовать. Тихо было и внутри хижины, и снаружи. Я чувствовала, как сквозь щель в стене просачивается солнечный свет. Теперь я была уверена в том, что римляне уже уехали, открыла глаза и принялась рассматривать затылок Гуторма. Его светлые волосы сбились, и пришла пора снова его искупать.

— Гуннар? — спросила я еще громче. Но я знала, что это не Гуннар, потому что он редко меня целовал. Потом мне пришло в голову, что это Кламар, поскольку кроме него никто не вправе входить в эту хижину как хозяин. В ярости я тут же села, чтобы дать отпор и… увидела перед собой веселое и удивленное лицо Сигурда.

Теперь я была уверена в том, что все еще сплю, но не могла позволить себе просто так отпустить этого призрака. Я бросилась в объятия Сигурда и тогда поняла, что это не сон. Мы прижимались друг к другу и смеялись, как дети, наблюдая за тем, как просыпается Гуторм. Еще больше мы обрадовались, когда Гуторм, посмотрев на Сигурда широко распахнутыми глазами и облизнув губы, выбрался из-под его плаща и присоединился к нашему объятию. Я была бы счастлива замереть в этом объятии навсегда, но спустя мгновение Сигурд встал на ноги, потянув за собой меня и Гуторма.

— Скорее, идем! — сказал он. — Твоим братьям нельзя сейчас видеть нас вместе. Полночи я наблюдал за поселком с окраины леса. Римляне ушли незадолго до рассвета. Потом я заметил, как Кламар выходит из чужой хижины. Он рассказал мне, что вы с Гутормом ночуете здесь.

Я заглянула в его глаза и подивилась — как мне могла прийти в голову мысль о том, что ему не удастся что-либо из его начинаний.

Мы шли рядом, держась за руки, — Сигурд, Гуторм и я, обогнули ряды хижин и направились вверх по холму, к нашему дому. Небо затянуло облаками, а воздух стал прохладным и влажным. Хёгни, мать и Гуннар сидели возле входа в дом, под дубами. Наверное, они обсуждали встречу с римлянами. Гуннар первым поднял на нас глаза. Увидев Сигурда, то от удивления открыл рот. Хёгни, заинтересовавшись тем, что могло так напугать брата, тут же вскочил и побежал навстречу. Мать застыла, разинув рот, не в силах закончить то, что она до этого говорила. Я прикрыла лицо, чтобы скрыть счастливую улыбку.

— Брат! — воскликнул Хёгни. — Ты вернулся! Ты жив!

— И добыл золото дракона! — сообщил Сигурд.

К тому времени и Гуннар опомнился и бросился навстречу. Он подбежал к Сигурду и сердечно его обнял.

— Давай же немедленно пойдем и принесем благодарственную жертву за твое возвращение! Все рассказы потом! — закричал он.

— Я буду этому рад, — сказал Сигурд, потом выступил вперед и поклонился матери.

Она подняла голову и улыбнулась, но по ее глазам я видела, что она не рассчитывала на возвращение Сигурда.

— Это хорошая весть, — сказала она без выражения. — Я приготовлю все для жертвоприношения. — Мать встала и пошла вниз по холму, на ходу подзывая слуг.

Вскоре после этого мать со слугами показалась со стороны пастбищ. Они вели хорошего толстого ягненка. Мы спустились им навстречу, а потом отправились в священную рощу недалеко от могилы отца. Я, Сигурд, мать и братья вошли в рощу, в то время как слуги остались в стороне, вытягивая шеи и толкаясь. Поскольку у нас не было времени приготовить для ягненка подобающий венок, мать послала кого-то из слуг набрать цветов недалеко от рощи. Она ловко сплела их и подоткнула под веревку, завязанную вокруг шеи ягненка. Гуннар взял другой конец веревки и подвел ягненка к каменному алтарю, стоявшему в дальнем конце рощи. Там Гуннар поклонился перед тем, как развернуться и отвести ягненка назад, ко входу в рощу. Гуннар трижды подводил его к алтарю и возвращался обратно. На четвертый раз он поднял ягненка вверх, чтобы мы все могли его видеть. Слуги начали петь. Гуторм тоже что-то напевал и счастливо раскачивался из стороны в сторону рядом со мной. Гуннар положил блеющего и брыкающегося ягненка на алтарь, а Хёгни вынул из ножен свой меч и, переводя взгляд с одного священного дерева на другое, стал говорить.

— Благодарим тебя, Воден, за возвращение нашего брата и благие дела, которые он сотворил во имя твое! Прими этого жирного ягненка в знак нашей благодарности!

Когда он вонзил нож в сердце ягненка, голоса ноющих слуг зазвучали еще громче. Тогда и мы присоединились к песне, восхваляющей Водена, глядя на то, как отходит почти видимая жизненная сила ягненка и ярко-алая кровь бежит по алтарю. Хёгни поднял вверх окровавленный меч, и мы возрадовались

Вы читаете Королева мести
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату