По возбужденному голосу Влада чувствуется, что чувак реально ощущает себя крутым дельцом индустрии развлечений. Бильярдная, открытие которой должно сегодня состояться, сделает нас известными и мегауспешными.
Я долго верчусь у зеркала, тщетно пытаясь найти на теле следы вчерашнего недоразумения, но не нахожу их. У меня на удивление железобетонное лицо и непрошибаемое тело.
Я подъезжаю на Серпуховку и лихо торможу перед входом в будущий культурный центр Европы. Я тупо закуриваю и начинаю с наслаждением курить. Подъезжает Влад. Он выбегает из машины с неврубным фейсом озабоченного маньяка при виде объекта своей извращенной озабоченности.
– Чего ты такую морду неврубную скомкал? — спокойно интересуюсь я.
Мой компаньон, с лицом цвета серой дорожной сумки, вяло пожимает мне руку и показывает куда-то вверх, над моей головой.
– Что такое, старик. Нимб над моей головой узрел? — шучу я.
– Вывеска… — растерянно отвечает он.
– Что вывеска? — Его испуг передается мне, и я оборачиваюсь.
На месте перспективной вывески типа «Бильярдная» красуется несуразная/бесперспективная и неуместная в этом месте вывеска «Общество обманутых инвесторов».
– Не парься, партнер. Ну не успели присобачить нужную.
– Не успели… — ворчит Влад. — Я им уже раз семь звонил сегодня. Они что-то недоступны.
– Подумаешь, проблемы со связью. Чё ты дерганый такой? Сейчас зайдем и все выясним. Может, чуваки в запарке, а тут ты со своими звонками?
– Почему же они вывеску-то не повесили? — ноет Влад. — Вечером открытие, а тут эта лажовая фигня висит.
– Влад, они… типа того… ну профессионалы. Врубаешься? А мы пока лузеры в этих вопросах. Ты знаешь, что у промоутера на уме, то у обывателя на языке в формулировке «Круто!», поверь! Может, они хотят бильярдную сделать вообще без вывески. Прикинь! Типа кто нашел — тот и вошел. Знаешь, типа кресло с собой принеси, столик раскладной притащи, выпивку с собой и все такое.
– Может быть. Круто, конечно, — сомневается Влад. — Идея однозначно клевая. Но если все с собой будут приносить, где выгода, брат? В чем смысл? Как навар на карман класть?
Рассуждая таким образом, мы подходим к двери и тупо толкаем ее. Дверь закрыта. Мы толкаем ее еще и еще, мы наваливаемся на нее, но все безрезультатно.
– Что за хуйня, бля?! — восклицает Влад и грязно ругается.
Я прислоняю ухо к двери и пытаюсь хоть что-то расслышать.
– Слышишь чего? — с надеждой спрашивает Влад.
– Ага, — отвечаю я, — слышу.
Его губы растягиваются в улыбке:
– Чего слышишь-то? Типа, визг «болгарок» и стон молдаван?
– Нет, «болгарки» не визжат и молдаване не стонут.
– Тогда что там происходит?
– Ни хера! Тишину я слышу — и все!
– Фак! — Влад от отчаяния бьется головой в дверь.
Я еще раз набираю Сашку и Пашку с телефона Влада, но, как он и сказал, «абоненты недоступны».
– Ничего не понимаю, — убивается Влад. — Я же разговаривал с ними вчера. Все было пучком.
– Может, они сменили номера мобильных? — я строю очередную догадку. — Или потеряли, как я вчера.
– Оба сразу? Старик, так не бывает.
– Или с адресом клуба напутали? Помнишь, Сашка вечно все путает и забывает?
– Может быть, — соглашается Влад.
В мою голову сверлом тупо входит догадка:
– По ходу, он не только забывает, он еще и забивает.
– Что ты имеешь в виду? — беспокоится Влад.
– Пока еще не знаю, но что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это не кончится. Кий им промеж рогов!
Влад ректально выражает отношение ко всему происходящему. Я носом чувствую, что он отчаянно боится.
– Успокойся, Влад. Нам надо тут еще потусоваться, типа разузнать — что и как? А ты так реально газуешь, что мне долго не продержаться.
Мы обходим здание вокруг в надежде обнаружить другую дверь, ОТКРЫТУЮ. Но вскоре оказываемся у той первой и единственной, в которую мы пару минут назад так бесперспективно ломились. От злости мы изо всех сил начинаем толкать дверь вдвоем, мешая друг другу.
Тут из арки появляется бабка, нагруженная сумками с капустой.
– Молодые люди, — обращается она к нам, — дверь открывается на себя.
Мы с Владом переглядываемся и дергаем за ручку. Дверь реально сразу же оголила пустое пространство за своей перманентной поверхностью. Не сговариваясь и сбивая друг друга с ног, мы втискиваем наши истомленные неизвестностью тела в помещение.
Мы поднимаемся из пыли, подобно колоссам, и отряхиваемся. По бильярдному бизнесу у меня вопросов больше не имеется. «Остается практиковаться в карманный», — с грустью думаю я, тупо закуривая.
В пустом помещении мрак и тишина. Весь антураж «будущей» бильярдной состоит из фанерных щитов. Да-да, реально! Все, виденное нами при первом же визите, — это фанерные щиты с грубо намалеванными декорациями. Все нарисовано! Леса с наполовину оштукатуренными стенами, новые диваны, упакованные в целлофан, горка неразобранных стульев в углу, затянутые в полиэтилен кресла — все оказалось перманентно бесперспективным фальшаком, словно это был очаг, нарисованный на холсте папы Карло, который реально никого не согревал.
Я на ватных ногах подхожу к единственному настоящему столу и натыкаюсь на остатки нашего прошлонедельного пиршества: пустые бутылки, печенья/пуговки и полупустую коробку конфет «Filth». Я тупо кладу в рот печенье, типа подсластить пилюлю, но даже конфеты оказываются поддельными. Реально, они сделаны из прессованного картона. Конфеты, тогда казавшиеся мне вкусными, вылеплены из обычного пластилина. Я выплевываю весь этот фальшак и тупо отплевываюсь. Как мы могли этого не заметить?! Остается только гадать о причинах нашей слепости и глухости.
– Серег, иди сюда, — убитым голосом Влад подзывает меня.
Я подхожу и смотрю на указанный другом угол. Кучка зловонного состава отчаянно смердит и переливается перманентными зелеными мухами. Рядом с этой бесперспективной массой незваным гостем примостился клочок туалетной бумаги, одним из своих краев заботливо прикрывая наложенную кучку. Влад трепетной рукой поднимает бумажку.
– Это же наша бумага… смотри, логотип нашей корпорации… — говорит он дрожащим голосом, — Трехслойная.
Он дико вращает глазами, растерянно вертит огрызок рулона в руках и вдруг начинает плакать. Слезы улитками ползут по его мужским багрово-зеленым щекам. Влад прижимает ко лбу найденную туалетную бумагу и плачет, как ребенок. Как взрослый тридцатитрехлетний ребенок. У меня самого наворачиваются слезы. Я четко понимаю, что нас тупо кинули. Реально. Такого потрясения я не испытывал с тех пор, как узнал, что Хрюша и Степашка — не настоящие звери, а куклы в умелых руках кукловода.
– Остынь, старичок. Не надо… — я стараюсь изо всех сил успокоить товарища по несчастью.
– Отстань! — Плечи Влада как-то по девичьи вздрагивают. — Насрали, суки! В самую душу насрали!
Я закуриваю. Сигарета успокаивает, если можно говорить о спокойствии в подобной ситуации. Влад тоже курит незажженную сигарету, периодически сбивая несуществующий пепел.
– Что же нам делать? — вопрошает он кучу так поразившего его дерьма. — Может, надо поискать их
