— Иди, мальчик, иди, — тихим голосом говорит мистер Джексон.
Я улыбаюсь ей в ответ, а потом иду.
Январь 1905
Дженни Уитби
Вот уж, право слово, досада так досада. У нас с ним все шло как по маслу. Все были счастливы — хозяйка, девочки, он и я. (Я, как всегда, в конце списка.) Где-то раз в неделю я отвожу девочек на холм. Получаю то, что надо мне, они — то, что надо им, а хозяйке и делать ничего не требуется, сиди себе дома да читай.
Но тут ей взбрело в голову самой водить девочек на кладбище. Летом она стала шастать туда по два, а то и по три раза на неделю. Девочки были в раю, а я — я погрузилась в ад.
Потом она прекратила туда ходить и опять стала посылать меня, и я подумала: «Ну слава богу». Но вот теперь зима, девочки особо никуда не выходят, а если и выходят, то хозяйка опять хочет выводить их сама. Иногда она их тащит, даже когда те особо и не хотят. На улице холодно, а там столько камня. Им приходится бегать, чтобы не замерзнуть. Что до меня, то я-то уж знаю, как там согреться.
Один или два раза мне удалось убедить хозяйку, что я должна сходить вместо нее. А в остальное время мне приходится ускользать из дома незаметно во второй половине дня. По вечерам его там не бывает. У садовника рабочий день короче, чем у горничной, — мне нравится ему об этом напоминать.
— А платят нам в два раза больше, — сказал он. — Потому что собачья работа. Разве нет?
Я спросила у него, что такое с хозяйкой — она-то что забыла на кладбище.
— Может, то же, что и ты, — сказал он.
— Да ладно! — Я расхохоталась. — И к кому же ей там ходить? Неужто к могильщику какому?
— Уж скорее к хозяину, — сказал он.
Я снова расхохоталась, но он говорил серьезно — сказал, что тут их все видят вместе, как они беседуют у раскольников.
— Только беседуют?
— Ага, прям как мы с тобой, — сказал он. — Вот и теперича мы с тобой что-то забеседовались. Так что давай-ка закрывай рот и раздвигай ноги.
Вот нахал.
Октябрь 1905
Гертруда Уотерхаус
Как мне нравится готовиться к приемам. Я всегда устраиваю их в передней гостиной, беру чайный сервиз с розочками, а Элизабет печет какой-нибудь торт; на этой неделе — лимонный.
Альберт иногда спрашивает, почему бы нам не использовать переднюю гостиную как столовую, вместо того чтобы есть в дальней комнате, где становится тесновато, когда раздвигается стол. Вообще-то, Альберт в большинстве случаев прав, но, когда дело касается ведения домашнего хозяйства, тут я стою на своем. Мне нравится, что у нас есть «лучшая» комната, специально для гостей, даже если пользоваться ею всего раз или два в неделю. Поэтому я настояла, чтобы оставить комнаты как есть, хотя, должна признать, раскладывать стол три раза в день не очень удобно.
Все это очень глупо, и я бы никогда не призналась Альберту в этом, но главная причина, по которой я предпочитаю устраивать приемы в передней гостиной, заключается в том, что она не просматривается из дома Коулманов. Это правда очень глупо еще по одной причине: по словам Лайви, которая несколько раз бывала у них на приемах с Мод (я туда, конечно же, ни ногой), Китти Коулман принимает гостей в своей дневной гостиной, которая расположена в другом конце дома и выходит окнами вовсе не на наше жилище, а на улицу. Но даже если бы она выходила на эту сторону, вряд ли у Китти Коулман нашлось бы время выглядывать в окно, чтобы смотреть на нас. И все же мне бы не хотелось ощущать, что она где-то у меня за спиной, оценивает, что я делаю и как. Это бы меня нервировало и мешало заниматься гостями.
Я всегда немного волнуюсь, когда Лавиния отправляется к Китти Коулман на приемы, которые, к счастью, довольно редки. Вообще-то, гораздо чаще девочки после школы приходят к нам. Мод говорит, у нас намного уютнее, что, надо полагать, нужно расценивать как комплимент, а не как намек на тесноту. По крайней мере, я решила воспринять ее слова именно так. Она милая девочка, и я стараюсь не отождествлять ее с матерью.
Мне втайне доставляет удовольствие мысль о том, что, невзирая на весь простор и изящество дома Коулманов, девочки предпочитают бывать у нас. Лайви говорит, что у них в доме холодина и сквозняки гуляют повсюду, кроме кухни, и она боится подхватить простуду, хотя, если забыть об этих ее обмороках, она довольно крепенькая и аппетит у нее хороший. А еще она говорит, что ей больше нравятся наши удобные темные диваны, стулья и бархатные шторы, чем Киттины жалюзи и мебель из ротанговой пальмы.
Пока девочки не пришли из школы, на приемах мне помогает Айви Мей — раздает торт, относит чайник на кухню, чтобы Элизабет его наполнила. Приглашенные дамы — соседки с улицы и прихожанки из церкви, а также верные подруги, приезжающие из самого Айлингтона, чтобы повидаться со мной, благослови их Господь, — все ей улыбаются, хотя нередко она приводит их в замешательство.
Она и вправду такая забавная крошка. Поначалу ее нежелание говорить очень меня расстраивало, но со временем я к этому привыкла, а теперь люблю ее за это еще больше. Молчание Айви Мей может быть таким утешением после всей этой экзальтированности и слез Лайви. И с головкой у нее все в порядке — для семилетней девочки она очень неплохо пишет и читает, да и считает довольно сносно. Через год отправлю ее в школу с Лайви и Мод, тогда ей станет посложнее: учителя вряд ли будут с ней такими терпеливыми, как мы.
Как-то раз я спросила ее, почему она все время молчит, и лапочка ответила: «Зато когда я говорю, ты слушаешь». Удивительно, что такое юное создание додумалось до этого своим умом. Мне бы тоже не помешало выучить этот урок: сама-то я все время болтаю — то ли от нервов, то ли чтобы разрушить тишину. Иногда в обществе Китти Коулман я готова сквозь землю провалиться, слыша собственную болтовню, — тараторю, как обезьяна в цирке. Она же только улыбается, словно ей ужасно скучно, но из вежливости она это скрывает.
Когда девочки возвращаются домой, Лайви немедленно берет раздачу торта на себя, а маленькая Айви Мей тихонько садится в уголок. Иногда у меня сердце от этого разрывается. Все же я рада, когда девочки рядом со мной, и стараюсь сделать так, чтобы всем было хорошо. Здесь я, по крайней мере, имею на них некоторое влияние. Не знаю, чем с ними занимается Китти Коулман, когда они у Мод. Если верить Айви, то Китти их по большей части не замечает.
Они любят приходить сюда, но вот что они просто обожают — так это гулять по кладбищу. Мне пришлось ограничить Лайви в этих прогулках, иначе она ходила бы туда каждый день. У меня и так ощущение, что она мне лжет насчет кладбища. Одна из наших соседок сказала как-то, что вроде бы видела, как Лайви и Мод бегают среди могил с каким-то мальчиком, когда Лайви должна была играть с Мод у нее дома. Но когда я спросила об этом у Лайви, та ответила, что ничего такого не было, а соседке, мол, пора
