здорово ее рассматривать — висит себе полумесяц бледно-оранжевого цвета над самым горизонтом.
Затем я легла на одеяло, что они взяли с собой, и стала смотреть на звезды, которые только-только начали появляться на небесах. Наверно, я задремала, потому что, когда проснулась, было темно, а звезд на небе стало гораздо больше. А потом я увидела падающего ангела и затем еще одного! Я стала показывать их Мод, но к тому времени, как она туда посмотрела, они уже, конечно, исчезли.
Мод сказала, их называют падающими звездами, хотя на самом деле они — крошечные горящие кусочки бывшей кометы и называются метеоритами. Но я знаю, что они на самом деле такое — это оступившиеся ангелы, которые доставляют нам послание от Господа. Их крылья прочерчивают на небе полосы, пока они пытаются снова встать на ноги.
Когда я попыталась объяснить это, Мод и ее отец смотрели на меня так, будто я умом тронулась. Я легла на спину и стала ждать появления новых ангелов, а когда увидела одного — сохранила это в тайне.
Ричард Коулман
Луна сегодня была просто великолепна, и Коперник виден отчетливо. Вспомнилась одна ночь много лет назад, когда я взял Китти и ее брата взглянуть на луну. Тогда мы почти так же отчетливо могли наблюдать Коперника, как сегодня. В лунном свете Китти выглядела так очаровательно, и я был счастлив, даже несмотря на Гарри, который что-то бубнил на заднем плане о Копернике-человеке — Гарри пытался произвести на меня впечатление. В ту ночь я решил сделать ей предложение.
Сегодня, впервые за долгое время, мне захотелось, чтобы Китти была с нами, а не сидела дома с книгой. Она больше не ходит смотреть на звезды. Что ж, хотя бы Мод это интересно. Иногда мне кажется, что моя дочь — спасательный круг этой семьи.
Китти Коулман
Когда наконец пришло время, он не колебался ни секунды. Он уложил меня на клумбу отцветающих примул, которые сломались под тяжестью моего тела, наполнив воздух вокруг нас своим миндальным ароматом. Над нами витал ангел, но Джон не захотел перейти в другое место. Бросал ему вызов — ну-ка, попробуй напугать меня, как это сделал вчера твой собрат. Я не возражала против его присутствия — пусть себе парит там, наклонив голову и глядя мне прямо в глаза, — у меня имелись все основания питать благодарность к ангелам, ведь один из них бросил Джона в мои объятия.
Я задрала подол своего серого платья и обнажила ноги. В тусклом свете они выглядели словно ножки грибов или же тычинки каких-нибудь экзотических цветов наподобие орхидей или лилий. Я почувствовала на себе его руки, он раздвинул мои губы там и вошел в меня. Все это мне было знакомо. В новинку было то, что он не убрал своих рук оттуда, продолжая настойчиво меня ласкать. Я притянула его голову к своей груди, и он укусил меня через платье.
Наконец та тяжесть, что поселилась во мне после замужества — а может, была там с самого рождения, — стала отходить, словно пытаясь вырваться из раздувающегося, медленно увеличивающегося пузыря. Ангел смотрел на меня своим пустым взглядом, и на сей раз я была рада, что у него нет глаз, чтобы меня осудить, особенно в тот момент, когда пузырь лопнул и из меня вырвался пронзительный крик.
Когда все кончилось, я осталась лежать в его объятиях и сквозь ветви кипариса над нами смотрела вверх. Полумесяц все еще низко висел в небе, но надо мной уже зажглись звезды, и я увидела, как одна из них упала, словно для того, чтобы напомнить мне о тех последствиях, которые меня ждут. В тот день я видела и чувствовала в себе все симптомы, но решила не замечать их. Я получила наконец свое наслаждение и знала, что заплачу за него. Я ничего ему не скажу, но для нас это будет конец.
Май 1906
Альберт Уотерхаус
Почему я получил два счета от каменщиков с кладбища, остается для меня загадкой. «За ремонт могильного инвентаря» — гласил один из них. Он был выписан отдельно от счета за высечку на надгробии имени моей сестры. На ее похоронах я не заметил, чтобы с могилой что-то было не в порядке. Труди говорит, что ей об этом ничего не известно, но у Лайви сделался совершенно расстроенный вид, когда я упомянул об этом, и она выбежала из комнаты. Позднее она сказала, что у нее случился приступ кашля, но я никакого кашля не слышал. А Айви Мей посмотрела на меня так, словно ей ответ был известен, но сообщать его мне она не собиралась.
Мои дочери для меня еще большая загадка, чем этот мошеннический счет, который я отослал смотрителю назад с вопросом. Пусть разберется с этим — он, кажется, неглупый малый.
Июль 1906
Эдит Коулман
Так уж получается, что в затруднительных ситуациях мне все приходится взваливать на свои плечи. Новое поколение распоясалось. Это проявляется повсюду: в глупых модах (и это у них называется женским платьем!), в шокирующей вседозволенности, что царит в театрах, в этом нелепом женском суфражистском движении, о котором столько разговоров. И даже — посмею сказать — в поведении нашего короля. Искренне надеюсь, что мать ничего не знала о его шашнях с этой миссис Кеппель.[17]
Молодым не хватает того нравственного стержня, какой был у нашего поколения, и к старшим же в конечном счете всегда бегут за помощью, когда требуется грудью закрыть пробоину. Я не жалуюсь — если я могу помочь, то сделаю все, что в моих силах, из одного только христианского милосердия. Когда же такое происходит в доме моего собственного сына, я воспринимаю это как личное оскорбление, поскольку это бросает тень на него самого и на доброе имя Коулманов.
А Китти словно слепая. И кому, как не мне, пришлось зажечь лампу, поднести ее к темным углам и осветить их для нее.
Я пришла на ланч, который подавали на этом жутком сервизе в черно-желтую клетку — еще один пример нынешних фривольностей. Но еще хуже было состояние их горничной. Она грохнула блюда на стол и снова вразвалочку удалилась. Я сидела как громом пораженная. Китти, избегая моего взгляда, ковырялась у себя в тарелке с вареной рыбой и молодой картошкой. Я не одобряю отсутствие аппетита — это верх эгоизма в мире, где столько лишений. Я бы развила эту тему, но в тот момент меня больше волновала проблема Дженни.
Начала я мягко.
