искривился от отвращения, когда он мельком взглянул на содержимое: аммониты, стержни белемнитов, кусок окаменелого дерева, длинный черенок криноида. Он воспринял это так, словно я принесла в церковь лошадиный навоз на своих каблуках.
— Ради всего святого, зачем вы носите это с собой?
Не обращая внимания на его вопрос, я протянула ему аммонит.
— Мне хотелось бы знать, где обитает живой аммонит, ваше преподобие, потому что я никогда ни одного из них не видела.
Когда мы оба смотрели на окаменелость, я на мгновение почувствовала, что меня засасывает в ее спираль, все дальше и дальше по обратному ходу времени, к самому центру окаменелости.
Преподобный Джонс отозвался на зрелище аммонита более прозаично:
— Вероятно, вы не видели их потому, что они живут далеко в море и их тела вымывает на берег только после их гибели. — Он отвернулся, закрыл дверь и запер ее ловким поворотом ключа — жестом, который, казалось, доставлял ему наслаждение.
Я встала прямо перед ним, чтобы он не мог поторопиться уйти домой на обед. Собственно, он вообще никуда не мог двинуться, будучи запертым в угол. То, что он не в состоянии уйти, и мои неловкие вопросы, по-видимому, раздражали преподобного Джонса даже больше того, что я вытащила аммонит. Он склонял голову то в одну сторону, то в другую.
— Фанни, ты еще не закончила? — крикнул он.
Ответа, однако же, не последовало. Должно быть, та вышла, чтобы выбросить мусор, который намела с пола.
— Слышали ли вы о крокодильей голове, которую Эннинги нашли в утесах и сейчас выставляют в Курзале? — спросила я.
Преподобный Джонс заставил себя посмотреть прямо на меня. У него были узкие глазки, которые словно бы отыскивали далекий горизонт, даже когда были устремлены прямо перед собой.
— Да, я знаю об этом.
— Вы ее видели?
— У меня нет желания на нее смотреть.
Я не удивилась. Преподобный Джонс не проявлял любознательности ни к чему, кроме того, что в скором времени окажется у него на тарелке.
— Этот экземпляр не похож ни на одну тварь из ныне живущих, — сказала я.
— Мисс Филпот…
— Некто — собственно говоря, один из ваших прихожан — предположил, что это животное было отвергнуто Богом в пользу лучшего образца.
Преподобный Джонс выглядел ошеломленным.
— Кто это сказал?
— Неважно, кто это сказал. Мне просто хочется понять, имеет ли эта гипотеза какое-либо отношение к истине.
Преподобный Джонс отряхнул рукава своего облачения и поджал губы.
— Мисс Филпот, я удивлен. Я полагал, что вы и ваши сестры весьма сведущи в Библии.
— Так оно и есть…
— Позвольте мне внести ясность: вам, чтобы найти ответы на свои вопросы, достаточно заглянуть в Писание.
Он прошел обратно к кафедре, где лежала Библия, из которой он читал. Когда он начал листать страницы, появилась девочка.
— Ваше преподобие, сэр, я все подмела.
— Спасибо, Фанни. — Преподобный Джонс смотрел на нее какое-то время, потом сказал: — Я хотел бы, чтобы ты еще кое-что для меня сделала, дитя мое. Подойди к Библии. Хочу, чтобы ты прочла из нее немного для мисс Филпот. За это ты получишь еще одно пенни. — Он повернулся ко мне: — Фанни Миллер и ее семья присоединились к прихожанам церкви Святого Михаила несколько лет назад, покинув конгрегационалистов, потому что были глубоко обеспокоены охотой за окаменелостями, которую не прекращают Эннинги. Англиканская церковь яснее истолковывает Библию, чем некоторые из нонконформистских церквей. Тебе здесь намного спокойнее, не правда ли, Фанни?
Фанни кивнула. У нее были широкие, кристально чистые голубые глаза и гладкие темные брови, контрастировавшие с ее светлыми волосами. Но хотя глаза были лучшей ее чертой, доминировали в ней не они, а лоб, который тревожно наморщился, когда она посмотрела в Библию.
— Не пугайся, Фанни, — подбодрил ее преподобный Джонс. — Ты очень хорошая чтица. Я слышал тебя в воскресной школе. Начинай отсюда. — Он коснулся пальцем начала отрывка.
Она прочла прерывающимся шепотом:
— «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый».
— Отлично, Фанни, здесь можешь остановиться.
Я думала, он покончил с проповедью, заставив полуграмотную девочку прочесть отрывок из Книги Бытия, но преподобный Джонс продолжил:
— «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так».
Через несколько строчек я перестала слушать. Я их и так знала и не могла вынести его пресного голоса, которому недоставало глубины, ожидаемой от человека его положения. По правде говоря, я предпочитала безыскусную декламацию Фанни. Пока он читал, я опустила взгляд на страницу. Слева от библейских слов располагались отпечатанные красным примечания епископа Ушера с хронологической раскладкой библейских событий. Согласно им, Бог создал небо и землю в ночь накануне 23 октября 4004 года до н. э. Меня всегда поражала эта точность.
— «…И был вечер, и было утро: день шестый».
Когда преподобный Джонс закончил, мы все некоторое время молчали.
— Видите, мисс Филпот, это и в самом деле очень просто, — сказал преподобный Джонс. Теперь, когда при нем была Библия, он казался гораздо увереннее. — Все то, что вы видите вокруг себя, пребывает в том виде, который установил Бог в самом начале. Он не создавал животных, чтобы затем от них избавляться. Это предполагало бы, что Он совершил ошибку, а ведь Бог, конечно, всеведущ и на ошибки неспособен, так?
— Полагаю, что да, — уступила я.
Рот у преподобного Джонса искривился.
— Вы так полагаете?
— Конечно да, — поспешно сказала я. — Простите, дело просто в том, что я смущена. Вы говорите, все, что мы видим вокруг себя, пребывает точно в таком виде, в каком было сотворено Богом. Горы, моря, скаты, холмы. Тот же самый ландшафт, что и в самом начале.
— Конечно. — Преподобный Джонс осмотрел свою церковь, опрятную и спокойную. — Вот мы со всем и разобрались, правда, Фанни?
— Да, ваше преподобие.
Но я еще не разобралась.
— Значит, каждая скала, которую мы видим, пребывает в том виде, в каком создал ее Бог в самом начале, — настаивала я на своем. — А скалы, как говорится в Книге Бытия, были созданы первыми, прежде животных.
— Да-да. — Преподобный Джонс начинал терять терпение, и рот его жевал воображаемую соломинку.
— Если дело обстоит так, то каким образом скелеты животных попали внутрь скал и стали окаменелостями? Если скалы уже были созданы Богом до животных, то как получилось, что их кости находятся в скалах?
