жевать свинину — другие нас опередят! Что же тут такого непонятного? Ответь-ка мне, парень.
Дик обвел сына взглядом, отметил его почти никогда не сходившую с губ ухмылку, его не находящие покоя руки, подбородок с невытертым жиром и хуже всего — глаза, похожие на разложенные, но так и не зажженные костры, не воспламенившиеся даже от этого взрыва.
Дик Баттерфилд не в первый раз поймал себя на мысли: «Эх, жаль нет здесь Магги, ей это было бы любопытно! Жаль, что она не парень. Где она может быть теперь? Услышав этот взрыв, она наверняка понеслась бы туда сломя голову».
Потом он бы устроил ей трепку за то, что она убежала, хотя, может, и похвалил бы. Дик повернулся спиной к Чарли и зашагал в сторону поднимающегося к небу дыма. Мгновение спустя сын последовал за ним, продолжая думать о свинине, остывающей на сковородке.
Магги в конечном счете и в самом деле понеслась сломя голову. Когда она услышала гвалт, устроенный носившимися туда-сюда цирковыми мальчишками в Геркулес-холле, крики Филипа Астлея, приказания Джона Фокса, хлопки и крики оттуда, где прогремел взрыв, она уже не могла сдерживаться. Такое зрелище по соседству пропустить нельзя, даже рискуя попасться на глаза родителям. Магги побежала в задний конец сада Блейков, подтянулась, перепрыгнула через стену и побежала вдоль поля Астлея, присоединившись к другим жителям, устремившимся в сторону дыма и шума.
Джем увидел, как побежала Магги, и понял, что не может оставаться дома.
— Идем, Мейси! — Он потащил сестру за собой вниз по лестнице.
Оказавшись на улице, они услышали цокот копыт — мимо них верхом пронеслись сначала Джон, а потом и Филип Астлей.
— Ой! — воскликнула Мейси и бросилась следом за ними.
Суконный чепец с рюшиками слетел с ее головы, и Джему пришлось остановиться, чтобы поднять его, после чего он поспешил за сестрой.
Глава пятая
Каждый год четвертого июня Филип Астлей устраивал фейерверки по случаю дня рождения короля. Они запускались с баржи на Темзе в половине одиннадцатого вечера, когда представление в цирке заканчивалось. Никто его ни о чем не просил — просто он начал свои фейерверки двадцать лет назад и это вошло в традицию. Иногда Астлей устраивал салюты и по другим случаям — в начале и конце сезона, чтобы привлечь внимание к своему цирку, и во время представлений, если на них присутствовала какая-нибудь важная персона. Он оборудовал цех по производству фейерверков в одном из домов на территории приюта неподалеку от главного здания.
Главное здание приюта являло собой грандиозное сооружение, не лишенное некоторой привлекательности и расположенное в том месте, где сходились Геркулес-комплекс, Бастильский квартал и дорога на Вестминстерский мост. В приюте жили две сотни девочек, которых учили немного читать, убирать дом, готовить, стирать и шить, то есть всему, что может им понадобиться для жизни в качестве служанок, когда они в возрасте пятнадцати лет покинут эти стены. Потеря родителей, вполне вероятно, была для них тяжелым ударом, и приют предоставлял им некое отдохновение между этим горем и долгим, тяжелым мытарством, каким должна была стать их жизнь.
Двор приюта был окружен черным металлическим забором высотой в шесть футов. У прутьев этого забора в углу сада и столпились теперь большинство сирот и воспитателей. Их лица, как подсолнечники, были повернуты к дому, где размещался фейерверочный цех, который теперь трещал, шипел и горел ярким пламенем. Девочкам представлялось, что это необычное развлечение было устроено специально для них — пусть полюбуются с этого удобного местечка, откуда открывается прекрасный вид на необычное зрелище.
Обитатели соседних домов тоже смотрели на пожар, но отнюдь не приходили в восторг. Напротив, те, чьи дома, стояли неподалеку от цеха, опасались, что огонь может перекинуться и на них. Мужчины кричали, женщины плакали. С соседних улиц все время прибывали новые люди посмотреть, что происходит. Но никто ничего не предпринимал: все ждали, когда появится человек, который возьмет руководство на себя.
Он появился в седле, за ним скакал его сын. К этому времени начали рваться ракеты. Большинство из них ударялись в стены цеха, но одна прорвалась через пламя, которое к этому времени успело пожрать изрядную часть крыши, и улетела в небеса. Фейерверки производят сильное впечатление даже днем, в особенности если вы никогда их не видели. Для многих сирот это зрелище было в новинку, потому что их запирали в доме задолго до того, как на реке начинались фейерверки Астлея. Девочки издали восторженный вздох, когда ракета рассыпалась зелеными искрами.
Но для Астлеев эти искры были зелеными слезами. Они спрыгнули на землю в тот же момент, когда к ним подбежал Джон Фокс, чьи обычно полузакрытые глаза по такому случаю были распахнуты.
— Фокс! — заревел Филип Астлей. — Всем удалось выбраться?
— Да, сэр, — ответил он. — И никто не ранен, кроме Джона Онора. Он что-то там повредил, когда выпрыгивал из окна.
— Сильно повредил?
Джон Фокс пожал плечами.
— Пошли мальчика — пусть сбегает за женой Онора и за доктором.
Филип Астлей оглянулся и быстро оценил ситуацию. Как военный человек и как владелец цирка он не терялся в кризисных ситуациях и умел управлять большими массами людей, зачастую неуравновешенных или пребывающих в стрессовом состоянии. Управиться с толпой ошеломленных мужчин и истеричных женщин не составляло для него труда. Он естественным образом взял бразды правления в свои руки.
— Друзья! — закричал он, перекрывая треск хлопушек и шипение огненных серпантинов. — Нам нужна ваша помощь — и быстро! Женщины и дети, бегите домой и тащите все ведра, какие есть. Бегите со всех ног!
Он хлопнул в ладоши, и люди бросились врассыпную, как пыль, сдутая с камина.
— А теперь мужчины! Образуйте цепочку от огня к ближайшему колодцу. Где тут ближайший колодец?
Он оглянулся, и взгляд его остановился на человеке, неторопливо пересекающем улицу в направлении от горящего дома.
— Сэр, где тут ближайший колодец? Как вам должно быть понятно, нам необходима вода, сэр, и в больших количествах.
Человек на мгновение задумался.
— Тут есть один у яслей Шилда, — сказал он спокойным тоном, который нисколько не соответствовал взволнованному голосу Астлея.
Человек снова задумался.
— Но ближе всего — вон там.
Он показал за забор, у которого темно-коричневой массой толпились девочки.
— Откройте ворота, леди, и ничего не бойтесь — вы оказываете нам большую услугу! — выкрикнул Астлей, в любых обстоятельствах остававшийся циркачом.
Когда ворота распахнулись, цепочка мужчин вытянулась вдоль двора к колодцу около здания приюта и начала передавать ведра с водой в сторону огня. Вскоре к ним присоединились женщины, дети и даже несколько сирот из тех, что посмелее. Филип и Джон Астлей встали в первом ряду цепочки и принялись заливать водой огонь, а потом передавать пустые ведра ребятишкам, которые стремглав неслись к началу цепочки.
Как только Филип Астлей взял бразды правления в свои руки, все так четко и быстро организовалось, что никто из находящихся поблизости не смог остаться в стороне. Скоро людей набралось уже достаточно, чтобы образовать две цепочки, и число ведер удвоилось. Здесь можно было увидеть Дика и Чарли Баттерфилдов, Джема и Мейси Келлавеев, Бет и Магги Баттерфилдов и даже Томаса и Анну, которые, как и Джем, не смогли остаться дома, когда вокруг поднялся такой шум. Все они до боли в руках передавали ведра, и никто не знал, что другие члены их семей заняты тем же самым.
