— Говори! Иначе — голову долой! Я сказал!
— Клянусь водой, я сделаю людей счастливыми! Прикажи снять с меня оковы. Я пойду в степь и найду воду.
— Чтобы ты сбежал?.. Эй, палача сюда!
— Хи-хи-хи! У меня будет свой фонтан и свой бассейн, — прозвучал капризный голос, — Я буду играть брызгами воды, купаться в прохладных струях!
Рядом с ханом, разодетая в платье из хан-атласа, вся в жемчугах и драгоценных камнях, сидела его дочь. Звали ее Гульчехра.
— Ох, доченька! — заворчал хан. — Да где этот оборванец найдет воду? Я не верю. Палача сюда! Я сказал!
— А я хочу воду! — топнула ногой ханская дочь. — Пусть этот грязный, оборванный юноша найдет ее! Куда интереснее смотреть на воду, чем на то, как он будет вертеться и кричать, когда по его спине загуляет плеть.
Опустил в бессилии Кафар свою гордую голову.
— О всемогущий, верь мне! Я найду воду! Я обойду всю степь и найду ее. Мы, пленники, выроем столько колодцев, сколько захочется тебе и твоей дочери. Каждому жаждущему хватит воды! И далее на фонтан и бассейн хватит.
Хан подумал и в знак согласия махнул рукой. Палач удалился.
— Хорошо, ищи! Но если не найдешь, пеняй на себя: получишь сто ударов плетьми — и голову долой. Я сказал!
Стражники вытолкали Кафара из шатра, приговаривая:
— Слышал? Господин сказал! Слово хана незыблемо! Попробуй его не выполнить — помрешь как бродячая собака!
Но дело сделано. С Кафара сбили оковы. Но одного его в степь не пустили: три стражника с копьями и мечами отныне не оставляли его. Ходили за ним по пятам.
Долго пришлось Кафару бродить по степи. Посмотрит на восток — выжженная бурая земля, глянет на север — по лицу полоснет обжигающий ветер, повернет голову на запад — горячая сушь, а к югу лучше и вовсе не ходить: конь побежит — копыта в уголь сожжет, птица пролетит — крылья спалит.
Стражники устали и все твердили:
— Где вода, несчастный? Надоел ты нам! Скажи честно, что солгал!
И щелкали бичами.
— Посмейте только страшить меня! — кричал в ответ Кафар. — Лягу на землю и не стану искать воду.
Уже совсем не оставалось сил. Ныла спина, ноги были стерты, во рту пересохло. Но желание спасти пленников заставляло Кафара шагать и шагать.
Вдруг далеко впереди показалось зеленое пятно.
Кафар возликовал.
— Там, там вода!
И побежал из последних сил. В полном изнеможении он упал на траву; царапая землю ногтями, воскликнул:
— Здесь вода! Вода!
Стражники уставились на Кафара.
— Ты что, спятил?! Где вода?
— Здесь, под травой!
— Значит, ты не нарушил повеления хана и твоя голова останется при тебе. Бежим скорее к хану. Вставай.
Кафар поднялся и — откуда только силы взялись! — побежал. Стражники за ним.
Войдя в шатер, Кафар упал на колени, но, гордо, не склонив головы, воскликнул:
— Повеление твое, властитель, выполнено! Я нашел воду. Пусть все, кто есть живой, берут кетмени и и идут копать.
— И ты, презренный раб, будешь мне указывать!.. — вскричал хан.
Но сидевшая рядом Гульчехра захлопала в ладони.
— Вода! У меня будет фонтан! Прикажи, отец, всем копать. Сам тоже иди копай.
Баловал хан дочь, и ничего ему не оставалось делать, как приказать всему лагерю сниматься с места и идти туда, куда указал Кафар.
Пыль поднялась к небесам. Скрипели колеса арб, ревели грозно слоны, стучали барабаны. И ханское войско, и несчастные пленники шли в ту сторону, куда их вел Кафар.
Наконец прибыли на место и по приказу хана рабов сразу же погнали копать, не дав ни больным, ни уставшим отдохнуть.
Казалось, сама природа сжалилась над несчастными: не успели они сделать и нескольких взмахов кетменями, как из-под земли потекла струей вода. Забыв про все на свете, пленники принялись пить воду, чистую, прозрачную, холодную. Увидев это, воины плетями отогнали пленников и сами стали наслаждаться водой.
Про пленников они и забыли, а едва вспомнили, тут же заставили снова рыть землю. Только глубокой ночью рабам удалось напиться. Худые, истерзанные, в разорванной одежде, с черными иссохшими губами, рабы пили не отрываясь, захлебываясь, с трудом утоляя жажду.
А едва рассвело, снова засвистели, защелкали бичи и плети. Застонали пленники. Застучали кетмени.
Вместе со всеми работал и Кафар. Он не слышал, как возле него остановились носилки. В глубине их на алой бархатной подушке в блестящем розовом платье из парчи восседала дочь хана Гульчехра.
— Смотри, оборванец, чтобы не выпили всю воду! — послышался презрительный голос принцессы. — Попробуй только не оставить воды для моего фонтана! Сейчас же делай фонтан!
Кафар гордо вскинул голову.
— Принцесса, нужно прежде колодцы выкопать, арыки провести, людей от жажды избавить, землю влагой напоить. Придет черед — и для вашей милости фонтан построим.
— Ничего знать не хочу! Сейчас же делай фонтан!
— Нельзя, ваша милость.
Тут подъехавший на слоне хан грозно приказал:
— Эй, ты, чумазый, сейчас же строй фонтан! Принимайся за дело.
Сжав зубы, сдерживая злость. Кафар покорно склонил голову.
Хан с дочерью уехали.
А Кафар с грустью посмотрел на далекие и недоступные родные горы. «О родина… О свобода…» — в сердце Кафара слова эти зазвучали так сильно, что даже голова закружилась.
Конечно, теперь, когда ему дали некоторую свободу и по пятам за ним не ходят свирепые стражники, не трудно убежать. Но без него, Кафара, не смогут прорыть канал друзья. Вода не пойдет в степь. Разъярится хан и прикажет всех пленников предать ужасной смерти. Нет, Кафар не может покинуть всех, погубить их ценой своей свободы…
Прошло ни много ни мало — тридцать дней. Были выкопаны горы земли, но оставалось ее еще больше.
Узнать, как идет работа, приехал на своем слоне хан.
— Обманул ты меня! — загремел он. — Почему до сих пор нет воды?! Берегись! Со мной шутки плохи!
— Где фонтан?! — взвизгнула прибывшая с ним принцесса. — Хочу плавать в бассейне.
— Фонтан строить сейчас нельзя. Сначала канал выкопаем, — твердил Кафар.
— На плаху обманщика! — обозлился хан. — Я сказал!
Поволокли Кафара на казнь. Тут бы ему и конец. Но юноша крикнул:
— Ты всегда успеешь казнить меня, хан! Лучше выслушай, что я скажу. Здесь, где мы копаем, воды
