здесь тоже были его товарищи. Что же касается начальства, то к нему Ярослав никогда не питал ни подобострастия или робости, ни неприязни или неуважения. Присутствие директора не могло ему помешать. - Я бы мог подписаться подо всем, что сказал тут товарищ Виноградов. Правильно сказал о наших недостатках. - По залу прокатилось веселое оживление. Заулыбался и Погорельцев. Кто-то сказал: 'Хи-те- е-ер'. Но это не смутило Ярослава. - Но, по-моему, товарищ Виноградов не назвал причины этих недостатков, вернее, не все причины вскрыл, поэтому я и хотел бы дополнить его.
- Давайте, давайте, для этого мы и собрались, - подбодрил Виноградов, желая создать атмосферу непринужденного, откровенного разговора.
- Прежде всего, как мне кажется, нам, лесникам, не полностью доверяют, - продолжал Ярослав. - Ограничивают нас, не дают самостоятельности. А где нет доверия, нет самостоятельности, там и ответственность снижается. Я так считаю. Лесник - хозяин на своем участке.
- Требуется пояснение, - покачав большой круглой головой, бросил Виноградов.
- Поясню, - ответил Ярослав. - Вот смотрите, вы сказали: лес захламлен, много сухостоя, бурелома, валежника, которого мы, лесники, и лесничество своими силами не можем вывезти. Мы едва справляемся с рубкой ухода. Гортопу тоже невыгодно бродить по лесу, по оврагам, собирать по полену. Они предпочитают делянки, где идет прореживание. Как быть? Дайте право леснику самому договориться с колхозом, с колхозником - дрова-то им нужны и лошади у них есть, так что никакие овраги не страшны, по первому снегу на санях вывезут.
- Верно говорит! - воскликнул Чур.
- А кто кому будет платить за те дрова: колхоз - лесничеству или лесничество - колхозу? - с нескрываемым ехидством спросил Погорельцев.
Ярослав ответил не сразу, хотя этих слов он ожидал и ответ у него был приготовлен. Ярослав прислушался к настороженной, полной любопытного внимания тишине. Ответил подчеркнуто спокойно:
- Валентин Георгиевич, а кто платит: дятел лесничеству за то, что мы ему позволяем питаться короедом и прочими лесными вредителями, или лесничество дятлу за то, что он очищает лес от вредителей?
В зале громко и весело рассмеялись. Смеялся и Виноградов. Смущенный Погорельцев, не ожидавший такого подвоха, размахивая рукой перед своим покрасневшим лицом, говорил:
- Ну, большая разница.
Но Ярослав не счел нужным спорить с лесничим и продолжал:
- Когда я говорю о большей самостоятельности лесника, я что имею в виду? Чтобы мы, как поденщики, не являлись в обязательном порядке каждое утро в лесничество за получением на день руководящего наряда. Достаточно собираться, скажем, раз в неделю. Но не на час, а может, на весь день. Поговорить, отчитаться, получить задание. И, быть может, послушать хорошую лекцию. Да, да, товарищи. Лекцию о нашем деле, о лесе, об охране природы.
- О международном положении, - подсказал Чупров.
- И о международном положении, - согласился Ярослав. - Почему не пригласить лектора? Пока что мы живем оторванно, изолированно, а так и одичать недолго.
- А то нет? - снова послышался голос Чупрова. Погорельцев осуждающе покачал головой.
Ярослав замолчал. Он вдруг вспомнил о времени, совершенно не зная, сколько минут он говорил.
Было без семнадцати минут шесть. Надо что-то делать, притом немедленно, не теряя ни одной минуты. До поляны - полчаса быстрой ходьбы, он это помнил. А Погорельцев уже встал из-за стола и спрашивал, глядя умоляюще в зал:
- Кто следующий будет говорить?.. Давайте, товарищи. Начало положено.
- И хорошее начало, дельное, - похвалил Виноградов Ярослава, который сидел сейчас словно на горячих угольях.
- Товарищ Чур хотел что-то сказать, - взывал Погорельцев. - Или Филипп Зосимович? Вы что-то о зарплате, о стимулах говорили. Пожалуйста, скажите.
- Мы между собой часто об этом говорим: ответственность у лесника велика, а зарплата мала, - поднялся со своего места Чур.
Самый удобный момент, решил Ярослав, и, - будь что будет - тихо согнувшись, чтоб не шуметь, шмыгнул за дверь. Его уход заметили только Виноградов с Погорельцевым, да тетя Феня, сидевшая, как и Ярослав, в последнем ряду у двери.
Солнце стояло еще высоко, и дню, казалось, конца не будет. Это было первое и единственное, на что обратил внимание Ярослав, выйдя из лесничества. Он не остановился, не задержался ни на секунду. Он боялся, как бы его не окликнули, не вернули. Едва очутившись в лесу, он побежал.
Алла немножко запаздывала. Волновалась очень: еще бы - первое тайное от мужа свидание. Тревожило ее больше всего то, как бы это тайное сразу же не стало явным, а это немудрено - достаточно кому-нибудь из знакомых встретить их вместе в лесу. 'Ну и пусть', - успокоив себя таким решительным образом, она сорвала несколько колокольчиков и только что появившихся первых ромашек. Она любила это сочетание: колокольчики - ромашки. Но их пора впереди, они - краса июня.
А вот и поляна. Где-то здесь, возможно вон за тем кустом, Ярослав ожидает ее, волнуется и в душе корит за опоздание. Ну что ж, он простит ее, он добрый.
Розовая от волнения, она остановилась на том месте, где они условились, и улыбчиво осмотрелась вокруг, ожидая его появления. 'Небось спрятался, чтоб засвистеть иволгой. Боже, как же здесь хорошо'.
Но иволга молчала, и Ярослав не появлялся. Взглянула на часы: да, одиннадцать минут. Значит, не дождался. Ушел. И сразу стало тревожно и досадно. Не может быть, чтоб ушел, не мог он уйти, не мог, не мог… Скорей место перепутал, на Синюю поляну пошел. Да, да, так оно и есть, - он, наверное, ждет ее на Синей поляне. Надо идти туда, немедленно, пока он не ушел… А собственно, почему на Синей поляне, когда она хорошо помнит - договаривались встретиться здесь, где ландыши, где фиалки, где иволга? Возможно, случилось что-нибудь. Заболел? Боже мой, он и в самом деле мог заболеть. Уже вчера было заметно, что его лихорадит. Ну как же так - больной, с температурой и один - старик не в счет - в глуши, без всякой помощи. Надо срочно врача вызвать.
Теперь ей все стало ясно: и почему он не пришел и что нужно предпринять. Идти к нему, сейчас же, узнать, проведать, помочь, если в этом будет нужда. К тревоге и волнению теперь прибавилась решительность, осторожность и осмотрительность начисто отметались.
Стоя на краю поляны, Алла старалась определить, как ей лучше выйти к дому старого лесника. Она не часто бывала в этой стороне леса и потому твердо не знала, какая тропинка куда ведет. Та, что выбегает из-за кустов, кажется, идет к лесничеству.
Но как только Алла двинулась, на крутой тропе показался человек. Он шел быстро, почти бежал. Это был Ярослав.
'Вот бы пришла к Рожнову навестить больного', - улыбнулась Алла своим мыслям и этой же улыбкой встретила запыхавшегося Ярослава, не дала ему ничего сказать, перебив бойко и весело:
- Догадываюсь: вас Погорельцев задержал.
- Точно… Убежал с совещания. Оно еще не кончилось. Бежал и все-таки опоздал. Как вы догадались?..
- Я все знаю, все-все! У меня дар ясновидения.
- Знаете, о чем говорил Виноградов?
- Это знать совсем нетрудно. - Пародируя речь директора лесхоза, Алла продолжала: - 'Мы еще не научились работать с полной отдачей… У лесников притупилось чувство ответственности за порученное государственной важности дело. Лес - народное достояние, и за него мы ответственны перед народом'.
- Все правильно, - рассмеялся Ярослав. - Ну, а я, о чем я говорил - расскажите.
- Вы говорили очень хорошо. Вы дело говорили. И всем понравилась ваша спокойная убежденность. В общем, вы правильно выступили. - Это говорилось так серьезно, что и впрямь можно было подумать, что Алла незримо присутствовала на совещании.
Ярославу понравилась ее невинная игра, и он сказал:
- А вы действительно ясновидица.
- Или по-простонародному - колдунья, - улыбаясь, добавила Алла.
