- Почему только русские? Прежде всего выиграет Европа, в том числе и немцы.
- Ты умница, Макс, - улыбнулся Дикс и прикрыл глаза набухшими веками. - Устал я. Но с тобой мне было приятно. Еще поговорим. А сейчас - извини меня, хочу отдохнуть. Как у тебя со сном? Все в порядке? А меня мучает бессонница. Я засыпаю всего на полчаса, а потом просыпаюсь в разбитом состоянии и не нахожу себе места. Меня преследует какая-то жуткая тоска. И уже засыпаю только под утро. Ты не представляешь, как это мучительно.
Дикс смотрел куда-то мимо Веземана, в пространство, загадочно и неподвижно, и в его глазах Веземан уловил странное выражение досады, скорби, раскаяния и малодушия. Было ясно, что в нем происходит отчаянная борьба с самим собой, и противоборствующие силы равны, так что исход этой борьбы еще не предрешен.
- И давно это у вас?
- Такое состояние? Почти с полгода, - на двигаясь, ответил Дикс.
- Вы устали, доктор, вам нужно отдохнуть. Уехать с Острова в путешествие месяца на два, отрешиться от всяких дел.
- Не поможет. - Дикс едва заметно покачал головой и устало прикрыл глаза ладонью. Веземану показалось, что за время их беседы он как-то осунулся и даже похудел. Веземан поднялся, и как бы в ответ на это Дикс поднял на него все еще озабоченный взгляд. Глаза их встретились, и в глазах Дикса Веземан прочитал немой вопрос, на который тут же ответил:
- Отдыхайте, доктор, мы приятно провели вечер, и я рад вашему расположению ко мне. Я всегда к вашим услугам. - Он дружески улыбнулся, и в его глазах Дикс нашел искреннее участие.
Придя домой, Веземан сразу же сел в мягкое кресло, стоящее около овального журнального столика, включил торшер с зеленым абажуром и развернул увесистый номер 'Нью-Йорк таймс'. Вообще-то он получал много газет из разных стран и, свободно владея тремя языками и отчасти четвертым, французским, следил за прессой, хотя читал лишь заголовки и материалы, интересующие его. Теперь, подстегиваемый любопытством, он пытался найти тот материал в двух ведущих американских газетах, на которые обратил внимание Дикс. Вот он - заголовок обведен жирным красным фломастером. В корреспонденции сообщалось, что ЦРУ завербовало медиков во многих госпиталях и эти 'исцелители недугов' по заданию секретных служб проводят преступные опыты на людях. В частности, испытывают новый зловещий препарат, действующий на мозг и психику человека с целью подлого подчинения его воли. Это называется 'промыванием мозгов'. Нью-йоркский педиатр Гарольд Абрамсон по заданию ЦРУ в госпитале 'Маунт Синой' 'лечил' армейского доктора-биохимика Френка Олсона, который в результате такого 'лечения' покончил жизнь самоубийством. Из статьи не трудно было понять, что биохимик располагал секретной информацией, которую мог разгласить, и потому ЦРУ поторопилось закрыть ему рот навсегда.
Что ж, Диксу было над чем задуматься, и Веземан понимал его состояние. И те кошмары, которые преследовали Дикса и о которых он решился поведать Веземану, исходили не из чувства осознания своей вины за совершенные злодеяния в прошлом и совершаемые в настоящем, а из чувства страха. И хотя Дикс хотел предстать перед своим собеседником раскаявшимся грешником и делал это осторожно, намеками, Веземан не верил в его раскаяние.
Макс полистал все полосы 'Нью-Йорк таймс' и, не найдя больше отмеченных материалов, отложил газету в сторону и взял 'Вашингтон пост'. В ней тем же красным фломастером был обведен заголовок большой статьи Стивена Айзекса 'Всемогущие три процента'. Макс углубился в чтение: 'Еврейское лобби, действующее сейчас в Капитолии, возможно, наиболее действенное этническое лобби из всех, когда-либо существовавших в Вашингтоне… Председатель комитета начальников штабов генерал Джорж Браун дал понять, что оно даже чересчур влиятельно, когда в своей недавней речи, за которую ему пришлось извиняться, заявил: 'Это лобби настолько сильное, что этому с трудом веришь'… Именно это лобби имел в виду генерал Браун, когда заявил, что в случае нового эмбарго на экспорт нефти американцы, возможно, будут настроены достаточно решительно и подавят влияние евреев и их лобби в своей стране.. Оно невероятно сильное, - сказал Браун. - К нам приезжают израильтяне с просьбой дать им военную технику. Мы отвечаем, что вряд ли мы можем убедить Конгресс санкционировать такую программу. Они отвечают нам: 'Насчет Конгресса не беспокойтесь, мы берем это на себя'. Хотя они из другой страны, тем не менее они в состоянии это сделать…'
Макс оторвал взгляд от газеты и мысленно произнес: 'Что ж, генерал Браун, ты сделал смелое, но опрометчивое заявление. Считай, что твоя песенка спета: лобби тебе не простит'. Затем он решил дочитать статью до конца и к своему удивлению и даже восторгу прочитал следующие строки: 'Представитель Белого дома заявил, что президент считает высказывание Брауна 'плохо обдуманными и неуместными' и что они никоим образом не отражают мнения президента и других высокопоставленных лиц в правительстве'.
Ничего нового или необычного Макс Веземан не нашел для себя в статье Стивена Айзекса. Все это ему было хорошо известно. На прошлой неделе он прочитал в лондонской 'Таймс' статью Дэвида Неса, озаглавленную 'Весьма особые отношения США с Израилем', в (которой, в частности, говорилось: '… отношения между США и Израилем носят характер 'ассоциации'. Это ассоциация в вопросах военных и экономических связей, обмена разведданными, взаимная экономическая поддержка гораздо теснее, чем когда-либо была.. Госдепартамент регулярно снабжает израильское посольство в Вашингтоне копиями донесений своих посольств на Ближнем Востоке… Назначение и продвижение персонала в госдепартаменте вплоть до высоких постов, имеющих отношение к политике на Ближнем Востоке, по традиции предварительно рассматриваются и одобряются руководством американских сионистов. В частности смещение представителя США в ООН Чарльза Йоста было совершено по требованию произраильских кругов'.
'Все это давно известно тем, кто имеет голову на плечах', - вслух произнес Веземан, и грустная тень пробежала по его смуглому лицу, а возбужденные умные глаза выражали глубокую скорбь. А мысли снова возвращались к недавней беседе с Диксом, и перед ним вставал самый главный вопрос, заслоняя собой множество других, тоже важных, но этот был главным из главных: насколько искренним сегодня был с ним Дикс? И не была ли его искренность напускной? От ответа на этот вопрос зависело многое. Что ж, время покажет. Возможно, следующая встреча внесет что-то определенное, и в сознании Дикса произойдет какой-то перелом.
Макс отложил газеты, принял холодный душ и лег в постель. Телевизор сегодня решил не включать: с него достаточно беседы с Диксом. Нужно было спокойно все взвесить, проанализировать, разобраться в путанице мыслей своего собеседника. Макс уже не сомневался, что Дикса преследует страх, и его источник - ЦРУ и сионисты. Коварство, мстительность и силу сионистов Макс знал. Но его удивлял тот необъяснимый факт, что с каждым годом сионисты наглеют. Это сказывалось не только в действиях Израиля, но и во всем мире, особенно здесь, в Западном полушарии. Впрочем и в Старом свете, Европе, которую сионисты издавна считали своей вотчиной, положение было такое же.
Вспоминалась Веземану 'Черная книга', которую в прошлом году во время одной из поездок на континент ему довелось наскоро прочитать. В книге было семьсот страниц, а времени на ее прочтение у Макса всего одна ночь. На книге отсутствовали год и место издания, имя издателя. Указано было только имя автора - Эдмон Дюкан. Даже краткое предисловие было анонимным: видно тот, кто писал его, боялся разделить судьбу автора 'Черной книги'. А судьба его была изложена на двух страничках предисловия. В ней говорилось, что автор книги - сын известного французского антифашиста Франсуа Дюкана, погибшего в Испании во время гражданской войны, воевал с гитлеровцами в польских отрядах сопротивления, что после второй мировой войны, идя по стопам своего отца, Эдмон Дюкан работал па поприще журналистики. Будучи убежденным противником войны, он побывал в качестве журналиста во многих 'горячих' точках - в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке, опубликовал гневные антивоенные репортажи. Его очерки о зверствах и бесчинствах израильской военщины на земле Палестины вызвали бешеную злобу сионистов, по приказу которых Эдмон Дюкан был изгнан из большой прессы и подвергнут организованной травле. Испытывая нужду и гонение, Дюкан тем не менее не пал духом, не сложил оружия. В течение нескольких лет он собирал материалы о преступлениях международного сионизма во всех уголках земного шара. На основании богатого материала им была написана 'Черная книга', разоблачающая звериный оскал сионистов, прокладывающих себе путь к мировому господству. Однако все попытки Эдмона Дюкана издать свою книгу в Америке, Европе и в Австралии окончились неудачей. Везде автор наталкивался на непреодолимый сионистский заслон. И только с помощью палестинских друзей ему удалось издать 'Черную книгу' на арабском. Настоящее издание
