с философией неудачника-циника. За душой у него ничего святого нет. Он ведь никаких ценностей - ни материальных, ни духовных не создает. На это он не способен, нет у него амуниции. Зато амбиций!.. Основа общества - трудящиеся, те кто у станка и плуга, в том числе деятели науки и техники, творцы прогресса.

- Не заблуждайся в отношении творцов: их тоже поразил вирус бездуховности. Во-первых, они в юности прошли тлетворные школы дискотек, навязанных нам идеологическими диверсантами. Во-вторых, эту духовную пищу, этот яд они ежедневно вынуждены употреблять через то же телевидение, газеты и журналы. Выбора у них нет.

- Так что же? Выходит - никакого просвета, никаких надежд? - спросил Дмитрий Иванович, подняв опечаленный взгляд на Слугарева.

Иван Николаевич не спешил с ответом. Он встал из-за стола, снял со спинки стула свой пиджак, набросил его на плечи и задумчиво посмотрел в открытое окно. Бойченков ждал. Образовалась долгая настороженная пауза. Наконец Слугарев заговорил как-то издалека, словно рассуждая с самим собой:

- Человечество нравственно больно. Оно лишено иммунитета против страшной болезни - сионизма. Вирусы этой болезни поразили прежде всего мозг человечества - интеллигенцию и власть имущих, руководителей государства и государственных структур, лидеров политических партий. В былые времена роль имумунитета выполняла религия. Католицизм, православие, ислам, буддизм ревностно оберегали свои паствы от проникновения в них тлетворных сионистских вирусов, суть которых - разрушение: нравственное, духовное.

- Кстати, у Дюкана ты найдешь по этому поводу слова из Корана, - вставил Дмитрий Иванович и полистал 'Черную Книгу'. - Вот что говорит Коран о евреях: '… их целью будет сеять на земле разлад… Когда они будут разжигать факел войны, Бог будет тушить его. Их цель - вызвать раздоры на земле, но Бог не любит сеятелей раздора'. Да, вот еще откровение современного еврейского поэта Мориса Самуеля. Вот что он писал: 'Мы, евреи, разрушители… Что бы не делали другие народы для нашего блага, мы никогда не будем довольны'. - Захлопнув книгу, Бойченков подал ее Слугареву: - Возьми. А эта страшная книга стоит жизни даже такого храброго антифашиста, как Эдмон Дюкан. Извини, я тебя перебил.

- И потому не случайно, - продолжал Слугарев прерванный монолог, которым он отвечал на вопрос Бойченкова ('Никакого просвета, никаких надежд?') - банда Троцкого свой приход к власти в России ознаменовала жесточайшим разгромом русской православной церкви, физическим истреблением духовенства, запретом веры как таковой. Отлучением всех граждан от религии, которая объявлялась опиумом народа… Да, религия была иммунитетом против духовного разложения. Сионисты создали себе тоже иммунитет: антисемитизм. Это сильнейший, безотказно действующий механизм самозащиты. Он лишил народы возможности бороться со злом, прикрываясь, как пугалом, словом 'антисемитизм'. Люди боятся не только бороться с этим злом, защищать себя от его яда, но и произносить вслух это слово. Иначе на тебя немедленно будет поставлено зловещее клеймо 'антисемит', 'черносотенец', 'фашист'. Даже слово 'еврей' мы произносит шепотом. Человечество не знает всей правды о сионизме, потому что ему не позволяют ее узнать. Вообще в мире господствует ложь, дурман, который исторгают на общество сионистские средства массовой информации. Печать, кино, телевидение, радио во всем мире контролирует Сион. Он манипулирует общественным мнением в своих интересах. Ты уповаешь на трудящихся, на тех, кто создают материальные и духовные ценности. Тщетно! Они такие же гои, как и люмпен-интеллигенты, которых ты называешь дипломированными мещанами. Они не понимают проблемы сионизма, потому что им не позволено ее понимать. А те, кто понимает, те безмолвствуют, потому что им строго-настрого запрещено о ней говорить. Запрещено сионистами и их верными лакеями - предателями интересов народа.

Слугарев внутренне воспламенился, лицо его полыхало багрянцем, взгляд ожесточился. Он сбросил с плеч пиджак и небрежно швырнул его на стул. Прижимая двумя руками к груди книгу Дюкана, он заговорил негромко, дрогнувшим голосом:

- Иногда хочется подняться над землей и закричать на всю планету: 'Люди! Человеки! Мои беспечные братья! Очнитесь от сионистского гипноза! Стряхните с себя мерзкое отвратительное тряпье лжи, духовного и телесного разврата, который вселил в ваши доверчивые души Сион! Возьмитесь за руки и станьте грозной неприступной скалой в преддверье пропасти двухтысячного года и не дайте столкнуть себя в бездну сионистского ада! Вы не гои, не двуногий скот, как вас презрительно называют те, кто нарек себя 'божьими избранниками'. Вы люди, человеки, созидатели, творцы, гении. Вас миллиарды. Их, разрушителей, ничтожные миллионы. Наберитесь мужества и гордости, набросьте на их хищные, ядовитые пасти узду, вырвите у них смертоносное жало, лишите их воровски присвоенных себе привилегий и благ, заставьте их жить, как все, на равных со всеми, лишите их награбленного золота и тех кровавых триллионов, с помощью которых они диктуют свои условия и правила жизни народам и государствам, покупают президентов, премьеров и министров, генералов и дипломатов, художников и журналистов'.

Он вдруг умолк и устало подсел к столу. Не говоря больше ни слова, открыл бутылку, налил себе пива и залпом осушил бокал. Облегченно вздохнул, словно сбросил с себя тяжелый груз. Бойченков смотрел на него долгим печальным взглядом. Произнес без упрека и сожаления, просто заключил:

- Ты так и не ответил на мой вопрос. То, что ты сейчас сказал, для меня не новость. Думаю, что и для председателя. Но свой пылкий монолог ты включи в справку - пусть почитает. Эмоции в данном случае полезны, конечно в сочетании с фактами.

- Будут и факты, не сомневайся. А мне пора, надо ехать, - сказал Слугарев и поднялся.

Бойченков проводил его до машины. Задержав руку Слугарева в своей руке, подбодрил:

- Насчет нужности задания председателя не сомневайся: он что-то серьезное задумал.

- В серьезность его я не верю. Но документ будет откровенный и весомый.

Бойченков поощрительно закивал головой, и тихая дружеская улыбка осветила его грустное лицо.

2

В тот же день, а точнее - вечер, придя с работы, Слугарев начал читать записки Дмитрия Ивановича, то есть его тетрадь, в которой без всяких комментариев были выписаны цитаты из разных авторов по одному и тому же вопросу. Как и советовал Бойченков, Иван Николаевич начал читать с Карла Маркса: именно его статья 'К еврейскому вопросу' и открывала тетрадь. Слугарев был знаком с этой статьей, но сейчас он читал ее с особым интересом, поскольку именно словами Маркса он решил начать поручение председателя - справку о сионизме и 'еврейском вопросе'. Сам еврей по отцу, Маркс, может, как никто другой знал и понимал характер и психологию еврея, знал, так сказать, 'изнутри', и было бы глупо обвинять его в антисемитизме, как это делают сионисты в отношении любого, кто посмеет критически отзываться об их деятельности. Маркс писал: 'Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Какой мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги…. То, что в еврейской религии содержится в абстрактном виде - презрение к теории, искусству, истории, презрение к человеку, как самоцели - это является действительной, сознательной точкой зрения денежного человека, его добродетелью. Даже отношения, связанные с продолжением рода, взаимоотношения мужчины и женщины и т.д. становятся предметом торговли! … Еврейство не могло создать никакого нового мира'.

Слугарева поразила фраза о презрении к искусству, к истории, к человеку, притом презрении сознательном (Маркс подчеркнул это слово). Сразу мелькнуло сомнение: прав ли Маркс. Не опровергается ли это опытом? Уж где-где, а в искусстве евреи шумною толпой хозяйничают. Да и в исторической науке их полным полно. 'Хозяйничают-таки - да, а что выдающегося создали?' - мысленно спросил себя Иван Николаевич. И ничего достойного в искусстве так и не вспомнил. Зато имя академика Минца всплыло мгновенно, как только он подумал об историках. Уж этот 'ученый', как никто другой, 'наследил-накопытил' в исторической науке, так что будущим поколениям придется переучиваться. Тут Маркс на все сто процентов прав - презрением к русской истории отдает от исторических трудов этого академика.

После Маркса Иван Николаевич обратил внимание на краткое, всего в несколько строк, замечание Энгельса: 'Я начинаю понимать французский антисемитизм, когда вижу, как эти евреи польского происхождения с немецкими фамилиями пробираются повсюду, присваивают себе все, повсюду вылезают вперед, вплоть до того, что создают общественное мнение города-светоча…' Имелся в виду Париж. 'А разве только во Франции 'присваивают себе все, повсюду вылезают вперед'? - подумал Слугарев. - Такое

Вы читаете Остров дьявола
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату