- А больше ты ничего не требуешь? - щурясь колюче на Сорокина, спросил Булыга. - Может, я тебе должен гонорары платить за твои кляузы?

- Вы просто распоясавшийся хам! - выкрикнул потерявший равновесие Сорокин и, уходя, резко, уже с порога, добавил: - Обюрократившийся барин.

Сергей Александрович ушел, хлопнув дверью, гордый, неустрашимый, как он думал о себе. А Булыга глядел ему вслед, не вставая со стула, угрожающе и победоносно.

- Зачем вы обидели человека? - тихо, но твердо спросила Вера.

Булыга, должно быть, не ожидал такого заступничества. Обернулся в сторону барьера, за которым стояла в напряженной позе девушка, и увидел, что она вся как-то сжалась в негодующей дрожи, а глаза, потемневшие, холодные, ощетинились колючками ресниц.

- Я его обидел? - Густые рыжие брови Романа Петровича удивленно вздернулись. - Он же, сукин сын, меня в десять раз больше обидел.

- Чем же, Роман Петрович? Ведь он написал правду. Посмотрите на село - голо, вдоль улицы ни одного деревца. Сирень и акацию всю помяли, обломали. Лес рубят все, кому не лень.

- Весь не вырубят. Не волнуйтесь. Один вырубают, другой растет. На наш век хватит.

- А мы хотим, чтоб хватило не только на наш век, а чтоб и на век наших далеких потомков, чтобы они не называли нас варварами и дикарями, превратившими некогда цветущую землю в пустыню, - запальчиво проговорила Вера и, переводя дыхание, опять сказала уже страдальчески-вопросительно: - А с гаем что делают? Неужели душа ваша не болит?

- У меня душа болит, когда план по мясу-молоку не выполняется, по урожайности. Когда свиней кормить нечем.

- Люди не только сытно хотят жить, но и красиво. Голая земля, без прелести леса, без рек - что ж это? Пустыня.

Булыга сидел неподвижно, уставившись в пол свинцово-тупым взглядом. В нем что-то оборвалось, лишив способности сопротивляться, возражать. Первая вспышка гнева прошла; он сдался, и, должно быть чувствуя его состояние, Вера продолжала наступать с еще большей решительностью:

- Роман Петрович! Вот я недавно прочитала книгу Захара Семеновича. Там много хороших страниц о вас написано. И я радовалась, волновалась и радовалась, что живу и работаю рядом с вами. Вы мне виделись сказочно-легендарным героем из книги. И как мне было больно, когда я узнала, что вы перестали книги читать!

- И об этом успели вам донести. - Булыга задвигался на стуле, точно ежась от озноба.

- Никто не доносил. Это мой долг, служба моя - знать читателей… Что произошло с вами, когда и почему вы утратили чувство прекрасного, разучились понимать красоту природы? Ту самую красоту жизни, за которую вы собой жертвовали, а сейчас с таким равнодушием проходите мимо этих… ну, как там их - браконьеров, губителей красоты, земной красоты, Роман Петрович.

Он слушал молча, не удостоив девушку ни взглядом, ни звуком, ни жестом. Лишь когда кончила она, поднял на нее усталые, смиренные глаза, сказал со вздохом:

- Эх, дочка, руки-то у меня две всего, вот они, видишь, и всего два глаза. Не все сразу ухватишь. За всем не уследишь. А люди у меня в совхозе разные: и партизаны бывшие и полицаи. И сознательность разная. Яловец, к примеру, скотина. Разве не знаем? Знаем. Сажали деревья вдоль дороги каждую весну и осень. А зимой и летом ломали. Гонят стадо, остановится корова у такого деревца, почешется - расшатает, сломает, погнет. А коза, та вовсе доконает. Эта жрет все подчистую. Сирень Балалайкины козы изничтожили. Есть тут у нас деятель один - Станислав Балалайкин. Корову держать не может, хоть с сеном у нас и неплохо. Коз развел. Лодырь. Все пропивает. На пару с женой пьют. Знаю: для коз своих ветки заготавливают в гаю. Один раз сам в гаю застал, рубит молодняк. 'Ты что, говорю, подлец, делаешь? Зачем губишь деревья?' А он мне как ни в чем не бывало: 'Для коз, товарищ директор'. - 'Ты ж, говорю, сена накосил бы своим козам'. - 'Сено, отвечает, само собой. А это грубый корм. Козий организм веток требует'. Вот что это за скотина. А пользы от нее никакой, один вред выходит от такой твари. Сирень возле школы какая была богатая. Обкорнали.

- Зачем тогда разводят коз, раз от них пользы нет?

- Лодыри разводят. Корова ухода требует. А коза неприхотлива. Живет побирушкой. Истреблять надо эту тварь, как волка. И все тут. Иначе никакой от них жизни… Ругал я, предупреждал. Думаете, помогло? Как бы не так. Что остается делать? Штраф? Так он и без того гол, как сокол, - вся зарплата в бутылку вылетает.

- А разве нельзя с пьяницами бороться?

- Боремся. Есть таких у меня отчаянных пьяниц человек шесть. Гвардия алкогольная. Я уже на свой страх и риск приказал главбуху выдавать зарплату этих 'гвардейцев' их женам. А у Балалайкина и жена не отстает от мужа. Вот тут и кумекай.

Он поднялся со стула, не простясь ушел.

5

Федя Незабудка поднимал зябь, по восемнадцать часов не слезал с трактора, по две с половиной, а то и по три с половиной нормы давал за смену. Ребята удивлялись: не бес ли в нем сидит? В поле за ним не угонишься - трактор идет на большой скорости, будто разгоряченный конь, а Федя, сбив кепку на затылок и обнажив гладкий, круглый лоб, резко очерченный уже наполовину отросшей цыганской шевелюрой, с веселым задором смотрит в горизонт и поет, поет беспрестанно, как долгоиграющая пластинка с набором популярных песен. Другие трактористы делают остановки-перекуры, на обед, как положено, прекращают работу, только один Федя неистовствует в поле, даже обедает на ходу, всухомятку - кусок сала да кусок черного хлеба.

Приезжал сегодня директор в поле к трактористам, поговорил с ребятами, - как раз был обеденный перерыв. Только трактор Незабудки урчал в стороне, у самого леса. Трактористы рассказывали Булыге с безобидной иронией о Незабудке: что-то происходит с парнем глубоко-трагическое - не пьет с тех памятных пор, как чуб срезали (кто срезал, так и осталось нераскрытой тайной). Вчера дал две с половиной нормы, а сегодня и того больше будет. Осатанел хлопец, себя не щадит, ни с кем не знается, а только поет без умолку, работает и поет. И как бы между прочим старались ввернуть: причина, мол, ясна - виной всему артистка, безответная любовь.

- Незабудка и без любви и без артистки всегда был первым на работе, - отвечал резонно Роман Петрович, - так что вы эту причину спрячьте подальше. Вам бы всем у него поучиться работать.

- Да разве за этим чертом угонишься, - говорил добродушный Станислав Балалайкин. - Он же бешеный и трактора не щадит.

- На повышенной скорости работает. Допустимо, - ответил Булыга и, сев в свой газик, направился к Незабудке.

Федя, увидав директора, остановил трактор, но на землю не сошел, точно он был прикован к сиденью.

- Как дела, артист? - дружески-покровительственно спросил Роман Петрович. Но безобидное и в данном случае похвальное слово 'артист' Незабудка, живший все эти дни мыслями о Вере, понял как насмешку. Метнув недовольный взгляд на Булыгу и гордо вскинув голову, он резко нажал на стартер и взялся за рычаги. Трактор взревел и задрожал.

- Погоди, погоди, парень, - заторопился Булыга. - Так директора не встречают. Что тебе, шлея под хвост попала?

- А я, товарищ директор, при деле нахожусь, - ответил Незабудка и легко спрыгнул на борозду.

- Ты при деле, а я, выходит, без дела?

Федя смутился и посмотрел на Булыгу виновато.

- Извиняюсь, Роман Петрович.

- Хорошо, Незабудка. Только правильно говорят не 'извиняюсь', а 'извините' или 'прошу прощения'. Понял, Федя?

- Понял, Роман Петрович, - смиренно ответил Незабудка, хотя про себя думал: 'А в сущности, не один ли черт, что 'извиняюсь', что 'извините'.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату