Вера действительно захотела есть и удивилась, как об этом догадался ее спутник. Она взяла две круглые, голубенькую и желтую, таблетки, посмотрела на них с любопытством и спросила:
- Из чего они?
- Из вещества, которое добывается глубоко в недрах планеты, - ответил юноша. - В нем источник энергии, силы, свежести. Голубая питает организм. Желтая убивает вредные бактерии.
Вера подумала: почему она не видела стариков? И тотчас же услыхала ответ на свои мысли:
- Мои соотечественники не знают старости и болезней.
Вдали среди сада возвышался серебристо-фиолетовый купол какого-то дворца. Вера давно обратила на него внимание, хотела узнать, что это за дворец, но юноша в ту же минуту сообщил:
- Дворец Гостей. Сейчас мы полетим туда. Сегодня там выступают твои земляки.
'Почему он угадывает все мои желания?' - сверкнула у Веры мысль. И сразу ответ:
- Мы читаем мысли друг друга. Мои соотечественники не знают лжи, лицемерия, обмана. У нас все на виду - мысли, поступки, дела. Вот сейчас, например, ты думаешь о том, что за земляки твои выступают сегодня во Дворце Гостей? Верно?
Да, именно об этом думала Вера. Она кивнула головой, но юноша так и не ответил на ее бессловесный вопрос. Они полетели во Дворец Гостей, торжественно нарядный и светлый. И лишь тогда, когда они вышли, юноша сказал:
- Сегодня у нас гостят представители государства Голливуд. Есть такое на Земле. Зал полон зрителей.
Вера не успела ответить, как навстречу им невесть откуда вынырнул самоуверенный, стремительный человек, очень похожий на Евгения Озерова. Он сразу обратился бойко и весело к несколько ошарашенной такой неожиданной встречей Вере:
- А-а, землячка! Привет! Очень кстати. Я сделаю из тебя кинозвезду вселенной. Мы тут создаем местную кинематографию. На днях я начну снимать художественный фильм об ученых Ии.
- А разве они сами не могут? - резко, с сарказмом перебила его бойкое красноречие Вера.
- Они еще полудикари! - ответил кинодеятель из Голливуда. Вера вспомнила о пище местных жителей. Разве это не они сами создали?
- Подумаешь, таблетки! Чем они лучше цыплят табака или зернистой икры? - И человек, похожий на Озерова, цинично и громко расхохотался.
Прогудел приятным аккордом сигнал, призывающий зрителей занять в зале места. Вера села в первом ряду между пилотом и киношником. На сцену вышла девушка в костюме Евы. Вера узнала ее сразу - это была 'крошка' Лика, та, что читала стихи в подвале молодого, непризнанного 'гения' Ильи. Голливудец говорил Вере, кивая на сцену:
- Моя бывшая жена. Она снималась в пятидесяти фильмах. Исполняла главные роли. Я выменял ее на космический корабль, вооруженный смертоносными лучами. Я полечу на Землю полпредом планеты Ия и предъявлю ультиматум землякам. Я стану императором всей Земли.
- Вы бы лучше повезли на землю таблетки, там столько голодающих и больных, - заметила Вера резко и сердито.
- Голодающие сами о себе позаботятся. Пусть осваивают пустыню Сахару. Сколько земли пропадает! - Он явно издевался.
- Почему она раздета? - вслух произнесла Вера, ни к кому не обращаясь.
- Последний крик моды. Наша, голливудская, - с гордостью ответил человек, похожий на Озерова.
Лика читала старые свои стихи в прозе: о городе грядущего и о любви. По ироническим, насмешливым лицам зрителей Вера поняла, что ни сверхмодный костюм знаменитого андерсеновского короля, ни 'творчество' Лики не имеют успеха. Не вызвали восторга у зрителей и 'шедевры' абстрактной живописи, которые после выступления Лики демонстрировал Илья. В зале очень часто звучало какое-то непонятное Вере слово. Она спросила пилота, что оно означает. Тот ответил кратко:
- Убожество, примитив.
Вере было не по себе; она сгорала от стыда: какое же впечатление о земляках, об их культуре останется у жителей Ии от выступления Ильи и Лики. Тогда она громко, на весь зал крикнула:
- Это неправда!.. Не верьте им! У нас есть настоящая, великая культура… Есть Гомер, Данте, Шекспир, Ломоносов! Есть Леонардо да Винчи, Микеланджело, Глинка, Чайковский. Есть гении, титаны мысли и духа! Вы послушайте…
И она начала читать стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Маяковского, Есенина. Читала все, что помнила наизусть, что со школьной скамьи крепко-накрепко вошло в ее память. Ее речь была встречена бурей восторга. Вера видела, как сорвался делец из Голливуда и, проворно проталкиваясь сквозь толпу, направился к выходу. Тогда она вспомнила его слова о космическом корабле со смертоносными лучами и бросилась со сцены к юному пилоту, умоляя:
- Держите его! Не пускайте его на Землю. Не нужны человечеству больше ни короли, ни императоры, ни фюреры Человечество уже видело цезарей и тамерланов, наполеонов и гитлеров. Хватит!.. Хватит!..
Но на юном мужественном лице своего спутника, такого корректного и любезного до сих пор, теперь она не нашла и тени сочувствия. Холодный голос его говорил чеканные слова:
- Нет, мы должны ваших земляков вернуть на Землю. Нам они не нужны. Это опасные гости. Они могут развратить моих соотечественников, посеять злые семена в несозревшие души молодежи.
Такой ответ не успокоил, а еще больше взволновал девушку.
- Я умоляю вас, прошу, не давайте ему страшного оружия…
- Успокойся, - сказал на этот раз ласково юноша и улыбнулся тихой, открытой улыбкой. - Мы не дадим им никакого оружия. У них своего достаточно. Самое страшное для твоих соотечественников оружие хранится у вас, на Земле. Вы сидите на нем, как на пороховой бочке. Передай землякам наш добрый совет: пусть как можно скорее утопят весь порох в океане и забудут, как он делается…
И все исчезло - дворец, толпа обитателей неведомой планеты, юный пилот. Лишь в ушах звучали его последние слова, и высохшие Верины губы беззвучно повторяли: 'Утопить весь порох в океане и как можно скорей…'
Вера проснулась. Резкий свет наступившего утра ударил в глаза. Картины сновидения четко стояли в памяти. Вера удивилась: говорят, обычно снится то, о чем люди думают. Ни о Голливуде, ни об Озерове, ни о завсегдатаях мастерской художника Ильи она не думала. А вот, поди же, приснилось такое!..
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Уже в самом начале собрания Роман Петрович Булыга обратил внимание на два необычных факта, которые начали его тревожить. Первое - что на открытое партийное собрание пришло слишком много людей. Прежде такого не бывало. Второе - что его, директора, не избрали в президиум собрания. А такого раньше не было. Булыга считал себя бессменным, можно сказать, пожизненным членом президиума всех собраний и совещаний, проводимых не только на территории его совхоза, но даже и в районе. Это больно ударило по тщеславию Булыги, и он сразу заподозрил что-то неладное. Но потом мало-помалу успокоился, рассуждая примерно так: 'Президиум постановили избрать из трех человек. Так было всегда. Персонально избрали секретаря райкома партии. Правильно? Правильно. Потом - Посадову. Тоже правильно, все-таки секретарь партийной организации. И еще - Нюру Комарову. Конечно, ее не нужно было избирать в президиум, именно она и заняла директорское место за длинным красным столом под большим портретом Ленина. Но, с другой стороны, она ведь докладчик, а докладчики всегда сидят в президиуме. Получилось в итоге все как будто логически естественно, и никакого подкопа под свой авторитет Роман Петрович обнаружить не мог, вот разве только то, что доклад поручили делать не ему, а этой выскочке. Ну в самом
