объявление «Продаю портрет адмирала. Недорого», номер телефона и адрес. Коляныч разволновался, какой адмирал, какого флота, страны? Может, Макаров? Немедленно позвонил в Черкассы. Трубку взял, судя по голосу, старый хрыч. Темнил. Ходил вокруг да около, не называл ни фамилии адмирала, ни цены. Коляныч терял терпение и хотел уже послать продавца. Но тот почувствовал, что сделка может сорваться, и очень тихо выдавил - 50 долларов. Быстро добавив, что торг уместен.
Взяв бутылку коньяка, Коляныч двинулся в путь в общем вагоне поезда Москва - Одесса. Поездка совпала с обретением Украиной независимости. В вагоне ему досталось боковое место. Коляныч, не обращая внимания на пассажиров, достал из дипломата бутылку, стакан и книгу «Грант Флит Его Величества» тысяча девятьсот шестнадцатого года издания. Налил полстакана, выпил и углубился в книгу.
Но читать ему помешал писклявый пьяный голос. «Вы, хахлы, дурные! Вам независимость нужна, как зайцу триппер, за нас вам держаться нужно, за нас». Говорящего не было видно. Он сидел в соседнем купе. Коляныч поморщился, но промолчал. Опять налил и опять выпил. Голос был очень знаком. Где он мог слышать эту писклю? В памяти всплыл образ Вовки Пунгарева. Повара с их крейсера. Худенький, белобрысый, синеглазый паренек из Воронежа, с огромными оттопыренными ушами и тонкой шейкой, которую можно было поломать двумя пальцами. Коляныч вспомнил крейсер, флотских друзей… «На коленях приползете и в жопу нас целовать будете», - опять загундосил в соседнем купе писклявый. Коляныч глотнул коньяка и, громко кашлянув, сказал:
- Товарищ, не нужно Украину трогать. Можно пострадать.
В вагоне повисла гнетущая тишина. Было только слышно, как стучат колеса на стрелках. Поезд приближался к станции Гребенка.
- Это кто там такой смелый? - насмешливо запищал голосок. - Выйди, покажись.
Коляныча стал раздражать тон Вовки. Смотри-ка, флот добавляет уверенности в себе даже такой устрице, как Пунгарь.
- Я, Вова, если покажусь, то у тебя уши поотлетают.
- Откуда ты знаешь мое имя? - с любопытством пискнул Вова.
- Участковым долго работал в Воронеже, - многозначительно сказал Коляныч, подмигивая пассажирам.
Он спрятал книгу и бутылку обратно в дипломат. Поднялся и пошел наказывать обнаглевшего Пунгаря. Представил, как у этого засранца вытянется лицо, как начнет Вова перед ним заискивать. Но вместо тоненькой шейки с лопоухими ушами на лавке сидел огромный, просто нечеловеческих размеров гражданин. Колянычу показалось, что в плечах у него не меньше полутора метра. Но, при его росте два с лишним, косая сажень выглядела пропорционально. Рядом с ним хватало места только сухонькой старушонке, которая своим размерчиком оттеняла масштаб соседа. Головой тот подпирал верхнюю полку. Его надбровные дуги торчали вперед. С них у незнакомца начиналась прическа. Глаза глубоко посажены в глазницы. Тяжелые, выдвинутые вперед, челюсти спокойно могли перекусить большую берцовую кость коровы. В общем, в стае горил он смог бы бороться за лакомые куски и за самок не только с рядовыми самцами, но и с вожаком. На столике перед «Вовкой» позвякивали уже несколько фауст-патронов. Его лекцию о взаимоотношениях России и Украины слушала делегация бабушек, которые везли молочные продукты на базар в Гребенку.
- Ну, чего остановился? Сцышь, когда страшно? - радостно запищал гигант.
Коляныч не понимая, что делает, обратился к старушке напротив.
- Мамаша, пересядьте, пожалуйста.
Старушка с удовольствием покинула место. Коляныч сел. Снова открыл дипломат и достал пузырь.
- Так что с ушами будем делать? - потребовал голосок гиганта.
Коляныч, оттягивая время, прямо из дула допивал коньяк. Он понимал: шансов - никаких. Проводник, с тревогой слушавший диалог, скрылся у себя в купе. Связался по внутренней связи с бригадиром, попросил вызвать милицию. За окнами замелькали домики Гребенки. Коляныч допил коньяк и решил: «Независимость - это принципиально. Придется умереть». Он резко разбил бутылку о голову писклявого богатыря и выскочил в проход. Реакция гиганта удивила всех. Он, довольно улыбаясь, взял со стола тяжелую бутылку из зеленого стекла и тоже разбил ее о свою голову.
- Ну, давай, - радостно предложил он Колянычу. - Бей! - И тоже выдвинулся в проход.
Коляныч нанес серию сильных ударов в голову и корпус. Но это было всё равно, что избивать плотину Днепрогеса. Последний удар ногой Коляныч зарядил в пах гиганта Вовика. После ударов Коляныча Лжепунгарев покрылся румянцем и выглядел абсолютно счастливым человеком.
- Ну, хахол, держись! Теперь моя очередь, - он, размахнувшись, ударил.
Коляныч скользнул вправо, страшный удар встретила верхняя полка. Она безжизненно повисла перед лицами обезумевших от страха старушек. Богатырь с голосом кастрата сморщился от боли. То ли ему, как диплодоку, наконец, до головы дошел сигнал, что Коляныч больно ударил его по яйцам, то ли он сломал руку.
В вагон влетела бригада ментов. Коляныч первый раз в жизни оценил, как полезен для государства институт милиции. Драчунов вывели из вагона и повели в отделение на вокзале.
- Что произошло? - спросил сержант Коляныча.
- На Украину наехал, - скромно ответил Коляныч.
Сержант от радости покрылся пятнами. Вся его родня погибла в мордовских лагерях, а его мать и он-младенец чудом выжили на поселении.
- Ну что, Кинг Понг, допрыгался? - сочувственно посмотрел он на Лжепунгарева. - Теперь ответишь за триста лет дружбы, за каждый год. Больше прыгать не будешь. Это я тебе обещаю.
- Ребята, мне в Черкассы нужно, - попросился Коляныч.
- Напишешь объяснительную, - строго приказал сержант, - а через сорок минут приходит хмельницкий поезд.
Сдав объяснительную, Коляныч с большой радостью покинул Гребенку. Без приключений добрался до Черкасс. Пополнил запас коньяка. Нашел на окраине небольшой частный дом. Зайдя во двор, понял: хозяин - отставник.
Двор поражал идеальной чистотой. В глаза бросалась неправдоподобная симметрия. Калитка и дорожка до крыльца делила пространство на две равные части. Одна половина зеркально отражалась в другой. Дверь на крыльце тоже состояла из двух половинок. Справа и слева - по одному окну со ставнями. С обеих сторон возле окон в землю врыты две резные лавочки со спинками. В полуметре от них росли две березы одинаковой высоты. Кусты смородины и цветы имели поддержку на противоположной стороне. Наблюдения эти не добавили Колянычу оптимизма. «Судя по симметрии и березкам, крови этот фронтовик выпьет, сколько сам захочет», - стучась в дверь, подумал он. Открыл крепкий широкоплечий старик в тельняшке.
- По объявлению, - сухо объяснил Коляныч.
- Проходите, - любезно предложил хозяин и проводил Коляныча в гостиную.
Комната также делилась на две одинаковые части. Это стало забавлять Коляныча. Он спросил хозяина - есть ли у него брат близнец?
- Нет, брата нет. Жена Мария умерла восемнадцать лет назад. - Он указал на фотографию смеявшейся женщины лет сорока в черной рамке. - Сердце. Дети разъехались. Никого нет.
Коляныч скользнул взглядом по стенам. Кроме симметрично развешенных вокруг зеркала фотографий, стену ничего больше не украшало.
Хозяин, протянув руку, представился.
- Цыпердюк Антон Иванович.
Коляныч, пожимая руку, подумал: «Фамилия у него родная, не какой-то там Градоблядский. Чего же он так березки-то любит?»
- А вас как? - спросил Антон Иванович.
- Зовите меня просто - Коляныч. Я, собственно, хотел посмотреть портрет.
- Может чайку вначале?
- Чаек потом, - твердо сказал Коляныч.
- Как хотите, - разочаровался Антон Иванович и вышел.
Через минуту вернулся, поставил в двух метрах от Коляныча стул и, освободив от старенького одеяла портрет, водрузил его на сидение стула. Коляныч глянул на портрет и обалдел. Он сразу узнал гросс-адмирала Тирпица. Хорошая работа. Чувствовалась рука профессионала, школа. Оттягивая время, Коляныч произнес:
- Теперь можно чаек. - И, открыв, дипломат, достал бутылку коньяка. - Но, я, Антон Иванович, за фашиста много дать не могу.
- Ничего, - ответил радостно Антон Иванович - сторгуемся. Может, на кухню переберемся? Там у меня очень уютно.
- Можно - согласился Коляныч, - лихорадочно соображая, как сбить цену.
На кухне был такой же порядок, как и везде.
- Камбуз у вас образцовый. На флоте не служили?
Хозяин, хлопотавший у стола, рассеянно ответил.
- А как же, семь лет на Г-5 отходил.
- Москитный флот, - обнаружил отличное знание предмета Коляныч.
Антон Иванович обернулся к Колянычу и радостно спросил:
- Так вы тоже из наших?
- А как же, - загордился Коляныч и, сняв свитер, предстал перед хозяином в такой же, как и тот, тельняшке.
Антон Иванович одернул тельняшку и снова представился:
- Капитан третьего ранга в отставке, командир торпедного катера Г-5, бортовой номер 121, Балтийский флот.
Коляныч вытянулся и щелкнул каблуками в ответ:
- Старшина первой статьи. Крейсер «Маршал Головко». Черноморский флот.
- Милый мой, - переходя на ты, растроганно обратился Антон Иванович к Колянычу. - Дай я тебя обниму.
Обнялись.
«Тридцать долларов с него хватит», - пронеслось в голове Коляныча.
- Спрячь коньяк, после с друзьями выпьешь, - по-отечески сказал хозяин. - Сегодня угощаю я.
На столе мигом образовались грибы двух сортов: жареные с луком опята и соленые польские, моченая капуста и яблоки, балык сома, буженина, черный хлеб, бутылка с напитком цвета чая.
Антон Иванович наполнил рюмки и предложил выпить за знакомство. Коляныч согласился. Его организм принял очень крепкий, но необычайно мягкий
