- Санек, в другой раз, сегодня как-то не хочется. И закрой, пожалуйста, дверь на ключ, а то сейчас попрутся - дай клей, дай линейку.
Санек провернул ключ:
- Блин, забыл вас предупредить, совсем выскочило из головы: марганцовка - средство, конечно, эффективное, но для того чтобы исключить риск полностью, нужно намазать йодом шею, преградить путь инфекции в голову.
- Мажь, - тихо сказали мы.
Санек ватным квачом нарисовал на наших шеях йодовые ошейники и обратился к нам со словами:
- Друзья, сейчас делаем перерыв, постарайтесь вспомнить, к каким вещам вы притрагивались.
- Зачем это?
- Возбудитель гонореи - гонококки живут без среды около суток, то есть если ты, к примеру, трогал банку с гуашью, книгу или макетный нож, то целые сутки подвергаешь опасности не только себя, но и коллектив.
Санек подумал и добавил:
- Сейчас пойду, у пацанов стрельну еще два ведра. А вы разведете в них хлорку и помоете полы в коридоре и туалете. И влажной тряпкой протрите все, к чему притрагивались.
Пришлось мыть. И снова - в ведро, вяло помешивать фаллосами марганцовочную жидкость, создавая карминовую зыбь. Время подползло к трем. Санек стал чаще выходить и возвращался счастливым, предлагая рассказать новый анекдот. После очередной отлучки он обратился к нам.
- Только что звонил Борису, знакомому венерологу, консультировался с ним. Пообещал приехать к нам, осмотреть вас. Теперь мочите вату в марганцовке, обкладывайте свои красноголовцы, бинтуйте и быстро за мной.
Выполнив указания и еле втиснув в брюки забинтованных дружков, сияя оранжевыми йодными ошейниками, мы прибыли в самую большую мастерскую, где нас встретили накрытые столы и громовой истерический хохот всего коллектива.
Матвей подрался с Саньком и впоследствии стал антисемитом. А я - нет.
Однажды мы с ним вдвоем выполнили заказ и, получив зарплату, решили отметить событие в ресторане «Интурист». В этом заведении Санька знали все, от швейцара до администратора, и по-приятельски с ним здоровались. Мне было приятно, что у меня такой знаменитый друг. Нас усадили за лучший стол и быстро обслужили. Мы заказали бутылку кубинского рома, салат и отбивные. Зал был заполнен наполовину. После нескольких рюмок Санек завертел головой: «Где красивые тетки, я вас спрашиваю?»
В зал вошли музыканты. Подстроили инструменты и врезали попурри из вещей группы «Chikago». Зал постепенно заполнялся, стало веселей. Мы заказали второй флакон. Санек наклонился ко мне и тихо сказал:
- Возле туалета перетер со знакомым официантом. В зале, справа от меня, гуляют америкосы. Так вот, одна чува всё время на тебя смотрит. Я аккуратно посмотрел на американцев и засмеялся.
- Санек, ты шо, сдурел - это «совы» приехали из Тамбова на турпоезде.
- Ты ничего не понимаешь. Только стейцы позволяют себе одеваться во что попало.
Он налил еще по одной.
- Я профессиональный фарцовщик и фирму за километр чую. Так, короче, будем бомбить стейцов. По моему сигналу приглашаешь бабца на танец. Ты потом оценишь, как работает мистер Вишневский.
- Саня, я же английского не знаю, - разволновался я.
- Не беда, запомни только одну фразу: «плиз, дансинг виз ю».
Он сорвался с места и пошел к музыкантам, заказать что-нибудь из «Битлов». Наконец Санек поднял руку. Этот жест обозначал - пошел. Я поднялся и, раскачиваясь, пошел к американцам. Гитарист наклонился к микрофону и на весь зал объявил: «А теперь для нашего друга Шурика звучит его любимая песня «Друзья, купите папиросы». От ужаса я начал трезветь, но деваться было некуда. На меня с любопытством смотрел весь зал. К тому же я уже стоял у стола стейцов и выпалил заученную фразу. Седая американка, старше моей матери лет на пятнадцать, в самопальной вязаной розовой кофте повернулась к соседу, по-видимому, к мужу, и тревожно спросила:
- Вась, че ему нужно?
Вася с изумлением посмотрел на меня и объяснил ей:
- По-моему, этот иностранец приглашает тебя на танец.
Слушая их диалог, я окончательно протрезвел. И готов был провалиться сквозь землю. Она поднялась, и мы закружились в танце. Танцевали мы в полном одиночестве. Зал впился в нас глазами, на всех лица гуляли паскудные улыбки. Посетители поддерживали нас, хлопая в такт музыке. У меня дрожали ноги. Я топтался, как слон, не зная, как водить свою бабусю. Возле окна я увидел Санька, он плакал, умирая от смеха.
- А мы вот из Рязани приехали на турпоезде, Киев посмотреть, - решила поддержать разговор моя партнерша.
- Ес, - строго ответил я.
- Красиво у вас тут, но больше всего Лавра понравилась, - продолжила она и снова получила ответ - «ес».
Наконец, пытка бабушкой закончилась - мы сорвали овацию и крики «браво!». Я проводил партнершу до стола, повернувшись к залу, положил руку на сердце, поклонился и вышел из ресторана.
Санек, конечно, козлина редкая, но я был ему благодарен - он спровоцировал мое поступление в Академию художеств и потом в аспирантуру. Но чем выше я забирался по социальной лестнице вверх, тем больше неудачи преследовали меня - мы, как сиамские близнецы, постоянно были вместе - неудача и я. Свою тоску я лечил водочкой.
Помню, в Академии художеств, где я работал, произошла глобальная рокировка, на место ректора поставили моего старого приятеля, через некоторое время он мне предложил место декана. Я легкомысленно согласился, так как, естественно, был подшофе. До сих пор помню, как гадливо улыбался проректор по учебной части. Неделю я с друзьями обмывал назначение. И с кошмарным бодуном пришел исполнять обязанности.
Через пять минут я получил страшный удар, от которого так и не смог оправиться. Я понял, почему скалил зубы проректор - лаборантка Таня говорила по телефону, потом подала мне трубку: «Вас спрашивают». Я взял трубку и чуть не потерял сознание. Трубка воняла прокисшим калом. Стоять к Таньке ближе метра было невозможно. У нее несло из пасти, до головокружения. Она своими бесконечными разговорами так провоняла телефонный аппарат, что я пользовался им только в случае крайней необходимости. И обычно, нанюхавшись трубки, я тянулся к творчеству Виктора Сорокина. Со временем я собрал полное собрание его сочинений. Практически Таня, сама того не подозревая, стояла у истоков моей любви к этому большому писателю. Вдобавок, Таня зауважала мой IQ и при любой возможности заводила бесчисленные академические беседы, а я бегал по помещению, стараясь соблюдать критическую дистанцию. Со стороны, наверное, это выглядело комично. Я то рылся в нижнем ящике письменного стола, то пулей взлетал по стремянке на антресоли, делая вид, что ищу какую-то папку с документами.
Помню, на восьмое марта я подарил ей набор - блок «Стиморола», зубную пасту «Сигнал» и дорогой дезик. Но она, рассмеявшись, сказала:
- Я считаю, что человек должен жить в гармонии с природой. Поэтому применяю только натуральные средства - травы, цветы, коренья.
Ее ответ меня добил. Я стал издерганный, нервный и вздрагивал от неожиданных вопросов, стал пить еще больше, понимая тупиковость ситуации. Не мог же я, правда, управлять деканатом со стремянки.
Вот однажды утром звонит телефон, я беру трубку, секретарша говорит: «Здравствуйте, Александр Сергеевич, вы не забыли, что сегодня ректорат, все деканы должны прибыть с докладами». Глянул на часы, до совещания оставалось двадцать минут. Спал я в костюме, так как вернулся домой ночью готовый. Быстро побрился, почистил зубы, расчесался, повязал галстук, прыгнул в тачку и приехал в академию. Помню, как на меня странно смотрели коллеги. Наконец, наступила моя очередь докладывать. Я поднялся и бойко затораторил, но реакция на выступление меня поразила. Коллеги начали тихо смеяться, потом смех перерос в хохот. Проректор по учебной части обратился ко мне:
- Александр Сергеевич, вы отлично подготовились к совещанию, даже два галстука надели.
Я похолодел, завел руку за спину и нащупал другой галстук. Смех нарастал, но я нашелся и ответил этому гоблину:
- Но вы же не будете отрицать, что тот и другой подходят к костюму.
С женщинами до Бермуд мне тоже никогда не везло.
Год я встречался с любимой девушкой Леной и, наконец, предложил ей руку и сердце. Свадьба получилась шумной и веселой, но, главное, я подготовил своей куколке царское свадебное путешествие - поездку в Париж. В советское время это было выше крыши. Естественно, гуляя по столице Франции, мы забрались на Эйфелеву башню. На смотровой площадке у меня захватило дух. И я, вспоминая историю архитектуры, решил блеснуть знаниями и провести обзорную экскурсию для моей супруги. «Вон видишь, дорогая, возле Сены - это музей импрессионизма Д'Орсе, а на другом берегу - знаменитый Лувр, а вон видишь Триумфальная арка, район Дефанс. Какая красота, согласись?» Но она не слушала меня, наклонив голову, смотрела на ползающих внизу крошечных людей. Потом, собрав слюну, плюнула. Она где-то слышала легенду о том, что если плюнуть с Эйфелевой башни, то снова вернешься в Париж. Мне стало очень не- приятно - через год мы развелись.
Я стал встречаться с другой девушкой. Ее тоже звали Лена. Накануне нашей свадьбы я участвовал в групповой выставке в Site des arts и сделал все возможное, чтобы в Париж мы поехали вместе. Когда мы гуляли по городу, Леночка попросила отвести ее на Эйфелеву башню. Я снова стоял на смотровой площадке и, волнуясь, рассказывал ей о великом городе. «Посмотри, любимая, вон дворец Инвалидов, а вон видишь небоскреб - это башня Монпарнаса». Я мельком глянул на нее и чуть не подпрыгнул, она, наклонив голову вниз, рассматривала крошечных людишек, потом плюнула. Вернувшись в Киев, я забрал заявление из ЗАГСа.
- Я хорошо их понимаю, - вставился Коляныч, - однажды на Кавказе я мочился в пропасть и испытал неземное космическое чувство.
- Третью девушку… - начал было Шурик.
- Третью девушку, - снова перебил Коляныч, - тоже звали Лена.
- Откуда ты знаешь? - улыбнулся Шурик.
- Из твоего рассказа я понял - это твоя специализация.
- Мы жили с ней гражданским браком два года. Я собирался легализовать наши отношения и предложил пофантазировать, как бы она повела себя, если бы после свадьбы мы поехали в Париж. Лена начала фантазировать: «Ну, в первый день обзорная экскурсия с посещением Эйфелевой башни». Я напрягся. «Я, конечно, посмотрела бы вниз и плюнула». Связь с Леной-3 тоже прервалась. Как только я перебрался на Бермуды, жизнь стала налаживаться. Появились заказы, выставки, роман бурный завел на стороне. Только тут, на Бермудах, я обрел уверенность в себе и внутренний покой.
