- Днузям днузей нобню на шану, - и залихватски бахнул полстакана водки.
Свенсен заволновался. Он не понял ни одного слова. Полез в сумку за учебником и словарем.
- Это неизвестный мне диалект, по-видимому, карпатский, - бормотал перепуганный полиглот.
Серега засмеялся и успокоил науку.
- Это не диалект, Петрович не выговаривает пол-алфавита.
- Пнидунок, - пробурчал Петрович.
- Петро действительно не выговаривает две буквы, - объяснил Арнольд Израилевич, строго глянув на Серегу, - зато он любую машину без рентгена видит насквозь. Думаю, свою двадцатку он заработал.
Свенсен облегченно перевел.
- Сенкью, - сказал Петерсен, вручил гонорар Петровичу и икнул.
Было уже два часа, трещали цикады, помогая лепить образ ночи. Но никто этого не замечал. За столом царил дух согласия, и всем казалось, что давно дружат и знакомы с детского сада. Шведы поделились дорожными впечатлениями. Они ругали фаст-фуд и очень хвалили красоту украинских женщин.
Когда кончилась водка, они пошли в кафе.
- За машину не беспокойтесь - здесь не воруют.
Шведам пришлось поверить. По дороге Юхансен подарил Сереге шведскую крону. Серега, только что узнавший о новой валюте, с любопытством рассматривал подарок. Ничему уже не удивлявшиеся шведы очень удивились, увидев впереди залитый светом остров ночного магазинчика. Но еще больше поразил их ночной ассортимент: хлеб, шоколад, пиво, дамские прокладки, вулканизатор, колбасы, йод, зубные щетки, презервативы, набор наждаков, молочные продукты. В центре стояли новенькие шины, забивая резиновой вонью все остальные ароматы. После магазина они вышли на очередную линию. На углу стоял свежевыкрашенный гараж. Его крышу украшал семафор и огромная, аэрозольная надпись: «Галимо покрасил».
- Кто бы это мог сделать? - строго спросил Опанас Охримович Арнольда Израилевича.
Арнольд, развернувшись к Сереге, задал тот же вопрос.
- Понятия не имею, - хитро улыбаясь, ответил тот.
Раздался восторженный вопль, компания обернулась. Сильно выпивший Петерсон стоял на коленях перед гаражом. То был гараж Опанаса Охримовича. Смех перерос в истерику. Реакцию шведского архитектора вызвала неисчерпаемая фантазия председателя. Весьма туманные представления об истории архитектуры не помешали Опанасу при постройке своего гаража соединить зодчество трех ушедших цивилизаций. Постройка имела стилистические особенности и шумерского зиккурата, и пирамиды индейцев майя, и древнегреческого храма. Главной изюминой фасада были две колонны с коринфским ордером, на которых стояли бетонные пионеры.
- Мне здесь очень нравится, - вытирая слезы, сказал Петерсен.
Опанас Охримович горделиво расправил плечи. Ему было приятно, что у этих викингов так развито чувство прекрасного.
- Это мой, - с достоинством доложил Опанас.
- А это кто? - указывая на пионеров, спросил Свенсен. - Афина и Аполлон?
- Нет, - вставился в разговор Арнольд Израилевич. - Это я в молодости, - он указал на юного горниста.
Шведы нашли сходство потрясающим.
- Завтра зайдем ко мне, а теперь - в кафе.
Охримович собрал пальцы в лопату и указал на освещенную открытую дверь. Они услышали ровный людской гул.
Петерсен вдруг нервно оглянулся. И начал принюхиваться, ему показалось, что он учуял знакомый запах травки. «Мне здесь нравится всё больше и больше», - подумал архитектор.
Эта сценка не ускользнула от внимания Арнольда, он ухмыльнулся. Поднялись на второй этаж по винтовой лестнице - модному строительному элементу на Бермудах. Шведы очередной раз удивились: перед ними открылось простран-ство, основанием которому служили два больших гаража. За длинной барной стойкой, украшенной колоссальным количеством бутылок, располагалась мини-кухня со всеми кухонными наворотами. Она напоминала камбуз подводной лодки, где повар осуществлял массу операций, не вставая с крутящегося стула. Три стены на лето снимали и вешали вместо них маскировочную ткань, состоявшую из одних дырок. На потолке крутились лопасти вентиляторов.
Кафе работало нелегально и было собственностью автокооператива. Обслуживало только своих и по символическим ценам. Его держали начальник налоговой милиции и зампредгорисполкома. Вышеназванные чиновники сидели тут же, играли в преферанс и пили коньяк из маленьких рюмочек. Шведы возникли на авансцене первыми. Гул голосов прекратился. Был слышен только
- Господа, прошу любить и жаловать, - эффектно в полной тишине представил гостей Арнольд Израилевич, - наши гости из Швеции.
После паузы гул возобновился. Подошли к стойке бара. Шведы застонали. Это была эмоциональная реакция на алкогольный ассортимент. Пока Опанас Охримович проводил алкогольную экскурсию, освободился столик. Смуглый бармен и паренек с такой же бедуинистой внешностью в белом халате и колпаке быстро подготовили его для новой компании.
- О, я вижу, что у вас тоже много эмигрантов-арабов? - спросил Юхансен.
- Нет, только двое. Они палестинцы из исламского джихада. Живут тут уже пятый год, им Опанас предоставил политическое убежище, - усмехнулся Арнольд.
Опанас обнял друга и объяснил гостям:
- В какой-то период Арнольда Израилевича у нас стало очень много, вот и пришлось разбавить его джихадом. А чего? Живут тихо. Отменные повара, не воруют.
- Девять детей струганули, - вставился Серега.
- На здоровье, - продолжил Опанас, - до семи вечера варят вкусный кофе в супермаркете, а после - тут в кафе готовят. Все оформлено на «Бермуды» - риска никакого. Взяли наших девок, живут себе в четырех гаражах, никому не мешают. Окончили Киевский политех. На родину не торопятся. Говорят - терроризм уже в печенках сидит.
Расселись за столом. Бармен бросил пост и пришел брать заказ.
- Как обычно? - спросил он.
- Давай, - кивнул в ответ Опанас.
- Зачем вашему народу столько водки? - спросил, стесняясь, пьяный Свенсен, рассматривая барную стойку.
- Это народная терапия, - не задумываясь, ответил Арнольд, - своеобразный гель для души от стрессов, неудач, темпа жизни. Тяпнул стакан и подлечился.
- Пьяная нация - очень сомнительное достижение, - с трудом подбирая слова, сказал Свенсен, - это движение в тупик.
- Э, куда хватил, - стал на защиту нации Опанас, - у нас иммунитет. Кстати, посмотри, кругом, где ты видишь пьяных?
Свенсен обвел взглядом помещение, за столиками в не- принужденных позах отдыхало население «Бермудов». За двумя столами расписывали пулю. За следующим играли в шахматы. В конце зала - гоняли бильярдные шары. Нарушал идиллию только Серега, сладко задремавший за их столом.
- Пора, - подытожил Арнольд. - Наливай!
Светало. Опанас, окинув взором поле боя, обратился к постояльцам:
- Мужики, помогите шведов разнести по койкам.
Понедельник закончился с большим опозданием.
Вторник
Утро вторника для шведов началось в десять часов с кошмара.
Плотно прикрытые шторы давали уютный полумрак. Тихо урчал кондиционер.
Бодун! О, сколько информации в этом коротком слове!
Друзья лежали, раздавленные вчерашним, боясь шевельнуться. Вегетативная нервная система не работала. Они умирали.
Юхансен пожалел свою молодую жизнь: «Если останусь живой, - подумал он, - никогда не буду пить. Обязательно позвоню маме и своей девушке». И испугался. Оказалось, он не может вспомнить ее имя. Юхансен снова закрыл глаза и решил больше не думать. Петерсен и Свенсен думать и не пробовали. Друзья были дезориентированы и напоминали тараканов, обработанных дихлофосом. Ни один из троих не понимал, где они находятся. Что было вчера? В памяти вяло плавали какие-то фрагменты прошедших нескольких дней. Диван Юхансена стоял возле окна. Он, собрав силы, отодвинул портьеру и посмотрел на улицу. Друзья молча следили за его действиями. Некоторое время он безучастно рассматривал представившийся взору вид. Потом у него от изумления начали подниматься брови.
- Что там? - прошипел Петерсен.
Юхансен, глотнув слюну, ответил:
- Идите сюда, посмотрите.
- Я не могу, завтра расскажешь, - прошептал Свенсен.
Петерсен, держась за мебель, походкой переболевшего полиомиелитом доковылял до дивана. Напротив возвышался трехэтажный гараж. В псевдомавританском стиле. Эдакое Ласточкино гнездо. Строение дополняла башня высотой метров двенадцати. Крышу, покрытую красной черепицей, венчала спутниковая тарелка. Южная часть сооружения была увита виноградом.
- Зачем гаражу башня? - обреченно спросил Юхансен.
