Оскалил острый зуб И с визгом кинулся на пир ему готовый — На неподвижный труп! Борзые, гончие, лягавые, бульдоги: «Пойдем! — и все пошли: — Нет вепря-короля! Возвеселитесь, боги! Собаки короли! Пойдем! Свободны мы! Нас не удержат сетью, Веревкой не скрутят! Суровый сторож нас не приударит плетью, Не крикнет: пес, назад! За те щелчки, толчки хоть мертвому отплатим! Коль не в кровавый сок Запустим морду мы, так падали ухватим Хоть нищенский кусок! Пойдем!» И начали из всей собачьей злости Трудиться, что есть сил; Тот пес щетины клок, а тот кровавой кости Обгрызок ухватил И рад бежать домой, вертя хвостом мохнатым. Чадолюбивый пес Ревнивой суке в дар и в корм своим щенятам Хоть что-нибудь принес. И, бросив из своей окровавленной пасти Добычу, говорит: «Вот, ешьте! Эта кость — урывок царской власти! Пируйте! Вепрь убит!» Бенедиктов 18 [сентября] Вчера праздновали именины милейшей бабушки Любовь Григорьевны Явленской. Сегодня празднуем день рождения ее милейшего внучка А. А. Сапожникова. А пока еще не грозит завтрак, то я по-вчерашнему воспользуюсь безмятежным утром и перепишу еще одно стихотворение из заветной портфели нашего обязательнейшего капитана.
РУССКОМУ НАРОДУ{190} 1854 года. — Меня поставил бог над русскою землею, — Сказал нам русский царь: — Во имя божие склонитесь предо мною, Мой трон — его алтарь! Для русских не нужны заботы гражданина, Я думаю за вас! Усните. Сторожит глаз царский властелина Россию всякий час. Мой ум вас сторожит от чуждых нападений, От внутреннего зла, Пусть ваша жизнь течет вдали забот, в смиренье, Спокойна и светла! Советы не нужны помазаннику бога. Мне бог дает совет. [Народ идет за мной невидимой дорогой, Один я вижу свет.] Гордитесь, русские, быть царскими рабами, Закон ваш — мысль моя! Отечество вам — флаг над гордыми дворцами, Россия — это я. Мы долго верили: в грязи восточной лени И мелкой суеты Покорно целовал ряд русских поколений Прах царственной пяты. Бездействие ума над нами тяготело За грудами бумаг, За перепискою мы забывали дело В присутственных местах. В защиту воровства, в защиту нераденья Мы ставили закон; Под буквою скрывались преступленья, Но пункт был соблюден; Своим директорам, министрам мы служили, Россию позабыв, Пред ними ползали, чинов, у них просили, Крестов наперерыв; И стало воровство нам делом обыденным, Кто мог схватить — тот брал, И тот меж нами был всех более почтенный, Кто более украл. Развод определял познанье генерала — Глуп он или умен, Церемониальный марш и выправка решала, Чего достоин он. Бригадный командир был лучший губернатор, [Искуснейший стратег,] Отличный инженер, правдивейший сенатор, Честнейший человек. Начальник, низшие права не признавая, Был деспот, полубог; Бессмысленный сатрап был царский бич для края, Губил, вредил, где мог. Стал конюх цензором, шут царский адмиралом, Клейнмихель графом стал! Россия отдана в аренду обиралам… Что ж русский? Русский спал… Кряхтя, нес мужичок, как прежде, господину Прадедовский оброк;
