Как убили СССР. «Величайшая геополитическая катастрофа»

олигархи. Героический когда-то ВЛКСМ тихо и мирно кончил свое существование, самораспустившись на своем последнем XXI съезде в начале октября 1991 г. на республиканские организации.

Всесоюзную пионерскую организацию имени В.И. Ленина выбивали с помощью прозападных по своему характеру и связям организаций скаутов.

От власти партийной перейдем к государственной.

Президент СССР

Согласно Конституции он возглавлял а) Совет Федерации, в который входили вице-президент (с 1991 г.) и президенты 15 республик (именно этот орган потом заволокитил так называемый «Ново-огаревский процесс»); б) Президентский Совет СССР, который просуществовал с марта 1990 г. по март 1991 г. Председатель: сам М.С. Горбачев. Члены: писатель Ч.Т. Айтматов, функционер В.В. Бакатин, начальник канцелярии М. Горбачева В.И. Болдин, актер и министр культуры H.H. Губенко, фермер из Прибалтики А.Э. Каулс, глава чекистского ведомства В.А. Крючков, президент РАН Ю.А. Осипьян, функционер академик Е.М. Примаков, рабочий В.А. Ярин.

Затем на его месте был создан Совет безопасности СССР. Председатель: М.С. Горбачев. Члены: к все тем же В.В. Бакатину, В.А. Крючкову, Е.М. Примакову добавились министр инодел A.A. Бессмертных, премьер B.C. Павлов, вице Г.И. Янаев. Особого смысла менять шило на мыло я здесь не вижу — просто больше шума, больше «смелых импровизаций», которые будут выглядеть как неумение управлять, а на самом деле будут только прикрытием всего разрушения.

Съезд народных депутатов СССР — Верховный Совет СССР

Весь Съезд народных депутатов СССР состоял из 2250 народных депутатов: 750 — от территориальных округов, 750 — национально-территориальных, 750 — от общественных организаций: КПСС — 100 человек; профсоюзы — 100; кооперативные организации — 100; ВЛКСМ — 75; объединения советских женщин — 75; ветераны войны и труда — 75; научные работники — 75; творческие союзы — 75; другие общественные организации, созданные в установленном законом порядке и имеющие общесоюзные органы общественных организаций и объединений граждан — 75.

Теперь, когда все позади, обращают внимание на то, что такой подход был неправомерным: «советские женщины» имели 75 мандатов, а «советские мужчины» — ни одного, только потому, что существовал Комитет советских женщин. Рабочих и колхозников среди народных депутатов было 23,7 %.

Формально Конституция СССР с поправками 1988 г. и новый избирательный закон были гораздо менее демократическими, чем Конституции 1936 и 1977 гг. Выборы народных депутатов не были вполне равными и прямыми. Треть состава избиралась в «общественных организациях», причем их «делегатами». В округах на каждый мандат депутата пришлось 230,4 тыс. избирателей, а в «общественных организациях» — по 21,6 тыс. избирателей (в десять с лишним раз меньше!). Меньшим было здесь и число кандидатов на место депутата (1,2). Если бы на выборах от КПСС (как одной из «общественных организаций») было выдвинуто столько же кандидатов на место, как в округах, никто из руководства не стал бы депутатом.

На выборах не соблюдался и принцип «один человек — один голос». Академик, будучи членом ЦК КПСС и членом Филателистического общества СССР, голосовал 4 раза: в округе и в трех «общественных организациях» (некоторые категории населения граждан могли голосовать десяток раз)[448].

Надо откровенно признать, что такой орган, как Верховный Совет СССР, существовал всегда только для одного: послушно проштамповать разработанные и утвержденные в других организациях решения. Так было при всех правителях. То, что о нем говорилось в Конституции, что он-де высший орган государственной власти, — полная профанация. Во-первых, очень трудно быть таковым, собираясь два раза в год на несколько дней, а во-вторых, власть всегда подразумевает определенный набор инструментов для достижения цели. Советы не имели к этому никакого отношения.

Но перестройка была исключением во многих делах СССР, и в этом она тоже отличилась. Так, например, учуяв «свободу», парламентарии проявили непослушание: 28 ноября 1988 г. впервые в истории советского парламента при голосовании о мерах по ограничению демонстраций 13 депутатов проголосовали «против».

На XIX партконференции было принято решение о новой избирательной системе. По словам Н.И. Рыжкова, и А.Н. Яковлев, и А.И. Лукьянов открещивались от авторства идеи Съезда. Но при этом ссылались на Съезды Советов в 1917–1936 гг. и на пресловутый ленинский опыт[449] .

Корни самой идеи лежат совсем не в необходимости иметь такой представительный орган, а в том, что «разрушительная работа против партии была развернута М.С. Горбачевым и его группой в тот момент, когда они осознали КПСС как главную угрозу своей власти. Партия привела М.С. Горбачева к власти, но и партия же все больше набиралась решимости отстранить его от нее. И на это были веские причины. Положение дел в стране приобретало драматический характер.

Перед лицом этих обстоятельств М.С. Горбачев, чтобы сохранить и укрепить свою власть, должен был найти путь к тому, чтобы обескровить партию, отделив ее прежде всего от механизма государственной власти.

Сама эта задача, чрезвычайно сложная по исполнению и политически рискованная по сути, предполагала предварительное осуществление трех ключевых условий. Во-первых, нужно было создать политическую силу, альтернативную КПСС и способную защитить М.С. Горбачева как лидера перестройки от любых попыток со стороны партии и ограничить его разрушительную активность. Такие силы могли сформироваться лишь на волне народного недовольства, поднятой и направленной прессой против партии. При этом Генеральному секретарю отводилась роль главного вдохновителя и гаранта политики гласности.

Во-вторых, необходимо было вывести М.С. Горбачева как главу государства из-под контроля партии, исключив тем самым возможность его освобождения от высшей должности решением Пленума ЦК или даже съезда КПСС.

Одновременно следовало сохранить за радикально-демократическим Генсеком контроль над партией, чтобы не допустить появления в стране наряду с не зависимым от КПСС лидером государства еще и не зависимого от государства нового лидера КПСС.

В-третьих, предстояло обеспечить контроль со стороны прорабов перестройки над созданными ими же самими оппозиционными силами, альтернативными КПСС…»[450] .

Сроки самих выборов и предвыборных мероприятий были согласованы осенью 1988 г. И были они проведены так, что их итогом, например, в Литве стало получение депутатами от «Саюдиса» 29 мандатов из 33. КПСС проиграла вдрызг.

Съезд и Верховный Совет уверенно шли от заседания к заседанию, командуя всеми, формируя Совет Министров — да еще и на публике, и им казалось, что они набирают силу, на самом же деле они давно рыли себе яму. И себе и другим… Со стороны было особенно заметно, что весь этот принцип разделения властей (сама идея почерпнута у К. Поппера) на самом-то деле давно разоблачен как «разделяй и властвуй». Нами уже давалась трактовка этого как межведомственной войны на самом высоком уровне. Впоследствии такой активный участник процесса подрыва страны, как премьер-министр Н.И. Рыжков, мог дать самые точные оценки: «При всех различиях в функциях законодательной, исполнительной и судебной ветвей государственной власти их практическая деятельность так тесно переплетена, что ослабление одной из них, неизбежно влечет за собой рано или поздно ослабление двух других. Этой закономерности ни Съезд, ни Верховный Совет, ни их руководство так и не поняли»[451].

Верховный Совет, куда только что набрали прошедших через горнило выборов весьма активных людей с улицы, использовали как живой таран против руководящей партии. Как манипулировали и Съездом, и парламентом — это тема отдельного разговора, но страсти в залах заседаний кипели нешуточные. И отсюда вопрос: а насколько вообще они составляли хоть какой-то самостоятельный политический центр? Как бы они ни старались, вместо грамотного решения появлялись какие-то размытые формы. Пример — в