Пришлось выйти из операционного зала в комнату отдыха, запереться изнутри и только потом настроиться на ментальный канал.
Минуту она просто смотрела на уставшее, постаревшее лицо Магистра, не рискуя нарушить молчание. Ей нечего было сказать в свое оправдание. Сова виновато опустила глаза.
– Значит, ты знала, на что идешь, – заметил он.
Она кивнула
– У меня нет выхода. – Строгость в его голосе прозвучала бы нелепо, и он сам вполне понимал это. – Даже если бы я хотел тебя спасти.
– Я знаю, – покорно согласилась Сова. – Программа уничтожения…
– Даже Зорий не знал, в чем она заключается, – оборвал он ее.
– Сейчас? – Собственный голос вдруг стал чужим, сиплым.
Он отрицательно покачал головой.
– Тогда сколько времени у меня еще есть?
– Около двух-трех суток.
– Спасибо, – поблагодарила она.
– За что? – с горечью спросил он,
– За то, что сказали.
– Если ты вернешься, я смогу…
– Нет. – Она ждала и боялась этого неизбежного искушения. – Нет. Нельзя служить тому, что не любишь. Простите, Магистр, из меня получился плохой наемник.
– Неужели Тонатос стоит этого?
– Не знаю, – честно призналась она. – Но если уж выбирать себе новую родину, пусть это будет Тонатос, а не Орден. Это неразумно. Это вопреки всякому здравому смыслу. Но я сделала выбор. И принимаю последствия.
– Что ты успела ему рассказать?
Она не сразу поняла, о чем он спрашивает. Ах, да! Служебные тайны. Сова честно постаралась вспомнить свои грехи.
– Пространственный канал. Симаргл видел, как я ухожу через коридор. О тайной связи он давно догадывается. Но точных сведений у него нет. Он знает, что я – трансогенет и давно уже располагает моими клетками. Да, я предупредила его о готовящемся прорыве щита.
– Почему его флот не продолжил обстрел после навигационного сбоя?
– Это было условием соглашения.
Магистр со вздохом покачал головой.
– Пойми, Тонатос обречен. Как и Симаргл. У него нет шансов. У тебя – еще есть. Я готов закрыть глаза на то, что случилось, если сейчас ты будешь действовать в качестве агента
– Не надо, Магистр, – попросила она. – Два предательства за такой короткий срок – даже для меня слишком много.
– Ты не представляешь, что тебя ждет.
Сова усмехнулась:
– Это хорошо. Мне сейчас – не до подробностей.
– У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы решить. Потом я уже ничего не смогу сделать.
– Прощайте, Магистр.
И первая секунда начавшегося отсчета глухо ударилась о ребра изнутри. Сова задержала дыхание и не позволила второму удару достичь цели.
А потом ей уже некогда было считать. На третьи сутки переворота Симаргл перенес свой штаб в телевидеоцентр. Слишком долго находиться на одном месте в условиях военных действий было небезопасно. Приступы юмора Индриса Гари перемежались с приступами отчаянья при попытках грамотно организовать охрану здания, не приспособленного для обеспечения безопасности главы государства: открытые панорамные окна, хорошо простреливаемый подъезд, не охраняемая с воздуха посадочная площадка и отсутствие системы внутреннего видеонаблюдения… Он вспоминал взлетевший на воздух дворец с ностальгией изгнанника родины, потому что вместе с дворцом на воздух взлетело все тщательно замаскированное охранное оборудование: магнитные ворота, рентгеновские рамки, антенны концентрической фильтрации. Здание телевидеоцентра было немногим лучше покинутого диспетчерского пункта. Его нижние этажи теперь были отданы под казармы. Номер этажа, на котором расположился штаб лорда Тонатоса, был теперь самой большой государственной тайной. Часть системы противовоздушной обороны столицы теперь была перенастроена на защиту башни от любых низколетящих объектов.
Опасения Индриса Гари были вполне оправданы. В каждом перевороте после его свершения наступает момент кажущегося успеха, когда все, что должно было совершиться – уже совершено, и ситуация начинает обрастать непредсказуемыми случайностями. Тонатос, переживший два переворота подряд, достиг той стадии шаткого равновесия, когда малейшего толчка достаточно, чтобы хрупкая конструкция нового порядка рухнула, похоронив под собой все усилия. Слишком много людей были выбиты из привычной жизни, слишком много интересов схлестнулось между собой, слишком много сил боролось за противоречивые цели. Охота на ведьм шла полным ходом. Тюрьмы заполнялись теми, кого в наручниках приводили к правителю их же былые сподвижники, каялись и замаливали грехи скоропостижным предательством и свежей верностью. Но эти-то хоть были на виду. Гораздо хуже были те, кто не спешил каяться: обезглавленная, но не
