Вселенской Бейсбольной Ассоциации, — но никаких официальных спонсоров у этих матчей не было. Они устраивались по вдохновению, вне расписания и в основном без публики.
Но накануне матча между «Большими Лгунами» и «Странствующими Тенехвостами» публика начала стекаться в поселок. Сюда шли инуквилиты со снежных вершин и феришеры с илистых речных берегов. Водяные жители целыми семьями приплывали, гребя шестами, на плотах из кувшинок. Волшебные выдры выпивали невероятное количество пива и затевали ссоры с миролюбивыми волшебными бобрами. Те в основном были трезвенниками и потому относились к своим речным родичам не слишком тепло.
Энни Кристмас заново выкрасила свой дом, сшила себе новую спортивную форму, а потом отправилась в холмы и настреляла там, по ее собственным словам, семнадцать диких кабанов. Приготовив завтрак для всех «тенехвостов», она пошла на бейсбольное поле и подстрелила москита (с орла величиной), чтобы другим москитам неповадно было там толочься. Затем она снова вернулась домой и принялась жарить кабанов. Гарпун откупорил свою последнюю полудюжину бочонков с добрым ямайским ромом, и Нож не замедлил приложиться к его запасам. Веселье закипело по всей главной улице. Затрещали фейерверки, а когда ракеты вышли, в ход пошли динамитные шашки. Жители Летомира развлекались по старинке: привязывали петарды к кошачьим хвостам и заставляли бедных животных с воплями метаться по улицам. Всем это казалось чрезвычайно забавным, даже Розе-Паутинке и Тузу. Повсюду завязывались драки на ножах и опасных бритвах. Выбитые из орбит глаза прыгали по всему поселку и закатывались в углы салуна Джерси Лили. Даже привидения и черепа на ножках в ту ночь, по слухам, подошли к лагерным кострам ближе, чем обычно: весть о предстоящем матче докатилась и до их мрачных, заброшенных обиталищ.
— Интересно, что они устроят, если выиграют? — сказала Дженнифер Т.
Они наблюдали за буйным весельем с веранды Энни Кристмас. Спать они улеглись несколько часов назад — как раз когда начали поджигать кошек, — но попробуй усни при таком шуме, да еще перед решающей игрой.
— Ты думаешь, победят они? — спросил Этан.
— Все возможно.
— Не такие уж мы крутые, да?
— Нет, мы, конечно, крутые, — помолчав, сказала она, — вот только играем плоховато.
— Как по-твоему: если бы мы вернулись на Клэм, ты осталась бы таким же хорошим питчером, как тут, в Летомире?
— Где там, — честно ответила самокритичная Дженнифер Т. — Я думаю, тут все дело в уменьшении или увеличении, во всех колдовских штучках. Здесь, наверно, физика не такая, как там.
— Ты думаешь, если веришь, что сможешь бросать, как Рэнди Джонсон [17], то и будешь бросать так, как он?
— Я пробовала — не выходит. Но знаешь что?
— Что?
— Мне кажется, что ты и дома будешь ловить так же хорошо, как здесь.
— Нет, правда?
— У каждого питчера есть свой любимый кэтчер. Я скажу мистеру Олафсену, что это ты.
— Спасибо, — сказал Этан (вернее, хотел сказать, но голос его подвел).
Воспоминания об острове, о мистере Олафсене и мистере Броди, о клубничной делянке за домом, о своей комнате, своей подушке и запахе подгоревших фланелек нахлынули на него все разом.
— Ты больше не жмуришься — это уже хорошо, — сказала Дженнифер Т.
— А где Таффи? — спросил вдруг Тор. До сих пор он молча сидел на перилах в одних трусах и смотрел, как развлекается Кошачья Пристань. — Она сказала, что пойдет спать.
— Я ее видел у реки — одну, — сказал Этан.
— Ла Ллорон тоже бродит у реки, — сказала Дженнифер Т. — По-моему, Таффи хочет с ней встретиться.
Плакальщица продолжала преследовать их своими рыданиями и завываниями, но никто из них пока что ее не видел — кроме Таффи, возможно.
— Неужели это так просто? — спросил Этан. — Просто пойти и пообщаться с ней?
— По-моему, Таффи с ней уже общалась.
— Зачем? Что она может сказать Ла Ллороне? «Мне очень жаль, что вы убили своих детей и были навеки прокляты за это»?
Дженнифер Т. стала рыться в темном углу веранды, отыскивая свою одежду.
— Пойду ее поищу, — сказала она, натягивая джинсы. — Возьмет еще и утопится, как Ла Ллорона. Она какая-то странная в последнее время.
— Мы с тобой, — вызвался Этан, — а то к твоему хвосту тоже привяжут петарду.
— Я здесь, — сказала Таффи, и все обернулись к ней. Она сидела на корточках около веранды и приглаживала мех у себя на голове, еще более грязная и взъерошенная, чем обычно. В другой руке она держала что-то большое и овальное, с пробкой на конце.
— Ну вот что, — заявила Дженнифер Т. — Если ты будешь так убегать и заставлять меня волноваться…
— Извини, — сказала Таффи.
— То я вообще перестану волноваться, вот и все.
— Да, дорогая. Прости.
— Что это за штука у тебя, Таф? — спросил Этан. — Похоже на яйцо.
— Так и есть. Это яйцо ходага. Вот, держи.
Этан взял яйцо в руки. Холодное, как камень, но вдвое прочнее и все покрыто твердыми наростами.
— Это что, бутылка? — Он поболтал сосуд — пусто. Он хотел вытащить пробку, но Таффи отняла у него яйцо.
— Что ты делаешь, Десницы ради? Говорят тебе, это яйцо ходага. Ходаг — это такое существо вроде коровы-броненосца, с шипами на спине. Раньше они здесь целыми стадами паслись, а теперь их почти не осталось. Такое яйцо внутри в девять раз больше, чем снаружи, и никакие известные вещества, кроме одного, на него не действуют. Поэтому в них очень удобно хранить что-нибудь, особенно вредные и ядовитые снадобья. Сейчас оно как будто пустое, но как знать, что было в нем раньше? Подумай об испарениях, мальчик!
— Прости, я не знал, — сказал Этан.
— Где ты его взяла? — спросил Тор. — Можно я посмотрю?
— Нечего там смотреть. — Голос у Таффи переменился. Только что она была прежней Таффи, педантичной и раздражительной, теперь она как будто колебалась и все время отводила глаза. — Я его в кости выиграла.
— У кого?
— У одного приятеля Ножа. Его звать Билли. Билли Лайонс.
— Ну и что ты собираешься в нем держать? Духи?
— Скажешь тоже! Не знаю, как насчет других в этой группе, а мне духи не требуются. Ложитесь-ка лучше спать, вы трое. У нас завтра игра.
— Таффи, а Таффи!
— Что, девочка?
— Ты не споешь нам какую-нибудь свою песню? Длинную-предлинную, нудную-пренудную?
— Ага, — поддержал Этан. — Хотя бы вот эту: «Змея и в беде остается змеей».
— Ее надо петь одиннадцать дней подряд, милые.
— Спой тогда самую нудную часть, — предложила Дженнифер Т.
Ребята снова залезли в свои спальные мешки, а Таффи взобралась к ним на веранду, отчего та заскрипела и зашаталась. Она погладила каждого по голове и запела. Постепенно разгульные звуки на улице утихли, и Этан стал видеть медленные снежночеловеческие сны.
На завтрак у них были… как вы думаете, что? Фланельки! Топор пек их прямо на улице, на жаровне
