пнями срубленных деревьев. В панике он потянулся за Щепкой и обнаружил, к своему облегчению, что до сих пор держит ее в левой руке — да так крепко, что онемевшие пальцы сомкнулись вокруг рукояти, точно в параличе. Та же невидимая сила продолжала тянуть к себе биту за другой конец, и Узел сильно натер Этану ладонь.
Этан сел, Рыжеволосый человек стоял, скрестив руки, на краю Лепечущего Колодца. На губах любезная улыбка, но блестящие глаза смотрят пронзительно. Этан, сам себе удивляясь, почувствовал к Койоту симпатию с первого взгляда.
— Ну же, паренек, — сказал Койот. — Отпусти ее наконец.
Бита в руке Этана дернулась, и он, вскрикнув от боли, стиснул ее еще сильнее.
— Не отпускай, — предупредил Клевер. — Он не отнимет ее у тебя, если ты сам не отдашь.
Этан вспомнил, как один раз уже расстался с Щепкой в холме «Одуванчики». Он сделал это, конечно, не совсем добровольно, но тогда это больше походило на кражу — феришеры просто забрали биту с заднего сиденья машины.
— Зачем она тебе? — спросил Этан Койота.
— Зачем? Да затем, что все остальное уже мое. Благодаря стараниям твоего хорошего друга я получил сосуд с сильнодействующим пестицидом — его там немного, но концентрация очень высока.
«Таффи», — успел подумать Этан еще до того, как в руках у Койота появилось яйцо ходага.
— Таффи, — подтвердил Койот. — Благородное существо с печальной историей. Посылая к ней старушку Ла Ллорону с моим предложением, я какой-то частью души почти надеялся, что она откажется. Знаешь, мне кажется, что вы, маленькие рувины, почти сумели заполнить пустоту, образовавшуюся в ее бедном снежночеловеческом сердце. Почти.
Налетел ветер, и одна из палаток, отвязавшись, взмыла в небо, как большая красная птица. На ее месте, как по мановению руки фокусника, открылась железная клетка, очень похожая на ту, что стояла в жилище Джона Чугунный Кулак. Этану показалось даже, что это и есть та самая клетка из колдовского железа. В ней черной грудой лежала Таффи — точно так же, как при первой их встрече. Лицо она закрыла руками, словно от стыда. Возле клетки стояло какое-то мерзкое скрюченное существо с кривыми ногами, покрытое белесым мехом, и тыкало в Таффи длинной палкой.
— И все-таки она не устояла — верно, дорогая? — Удивленный Этан расслышал в голосе Койота неподдельную нежность. — Я, видишь ли, пообещал, что верну ей детей. Тебе ведь известно, маленький Фельд, что это я привел в мир смерть, — так почему бы не предположить, что я могу и прогнать ее, хотя бы в случае с двумя Большеногими. Даже если они умерли более девятисот лет назад.
Таффи жалобно застонала, и лохматое белое существо снова ткнуло ее палкой.
— Да только он соврал, хе-хе, — пояснило оно голосом, который показался Этану до странности знакомым.
— Как и всегда, впрочем. — Койот подержал яйцо ходага на ладони, балансируя им. — А благодаря твоему папе, маленький Фельд, чьему поистине блестящему уму я воздаю должное, я обладаю теперь превосходнейшей системой для перекачки. Созданная из новейшего полужесткого микроволокнистого композита, она доставит этот пестицид в нужное место. К самым корням всего этого.
Койот поднял руку, и в одной из машин, стоящих в Зимомире, открылась дверь. Оттуда высыпали серошкуры и стали вытягивать из машины длинный блестящий шланг. Он разматывался шелковыми витками с какой-то большой катушки. Серошкуры, дотянув его до пруда, прикрепили к нему черные грузила и бросили конец в воду. Шланг стал погружаться в пруд — плавно, со свистом.
— Если расчеты твоего отца верны, он достигнет самого дна Колодца, откуда получают питание корни Древа.
— Мистер Фельд ни за что не стал бы тебе помогать, — сказала Дженнифер Т. — Ты все врешь.
— Я делаю это постоянно, — согласился Койот, — но не в этом случае, как ни тяжело тебе поверить, что это правда. Мистер Фельд!
И тут появился отец — Этан не понимал, как мог не заметить его раньше. Отец стоял рядом с Койотом в своих старых джинсах и чистой белой майке, со спутанной бородой и взлохмаченными волосами. Глаза за стеклами очков смотрели спокойно и внимательно. Этан вскочил, чтобы бежать к нему, но отчего- то заколебался. Мистер Фельд как будто и не смотрел на него, а если и смотрел, то как будто его не видел — в общем, это трудно объяснить. Этан сделал пробный шаг в сторону отца. Чары, не дававшие ему ходить, перестали действовать, и Этан пустился бежать, растопырив руки. Сейчас отец со смехом нагнется к нему, подкинет в воздух и покружит. Но мистер Фельд все стоял и смотрел на сына, как будто не видя его, — руки в карманах, на губах легкая улыбка, не меняющая серьезное выражение лица. Этан остановился. От этой улыбки на него подуло холодным ветром, проникающим во все трещинки его сердца.
— Это все, Брюс, — сказал Койот. — Благодарю вас.
Мистер Фельд зашагал прочь, и тогда Этан увидел — по-другому не скажешь — что отец его внутри пуст. Вся задняя половина у него отсутствовала, и внутри не было ничего — ни органов, ни мышц, ни костей. Только какая-то жуткая серовато-белая подкладка, блестящая, как свежая краска. Все равно, что обратная сторона маски, только это была маска в полный человеческий рост, с углублениями для носа, плечевых суставов, колен, пальцев ног. Хуже всего были глаза — просто дырки, в которых виднелся белый лед и синее небо над ним. Этан в ужасе смотрел, как слепок с его отца входит в бронированную машину.
— Он не хотел мне помогать, это верно, — сказал Койот. — Хотя эта задача интересовала его чрезвычайно. Видите, что она с ним сделала? Он превратился в Плоского Человека. Такое уже случалось — с теми, например, кто делал атомную бомбу. Славную маленькую фиесту я устроил тогда.
Этан находился всего в нескольких футах от него, и невидимая рука тянула за биту очень сильно. Этан отчаянно сопротивлялся, и боль в ладони мучила его.
— Полно, Этан, — сказал Койот. — Выручи меня. Всем остальным я уже владею. Ядом Назумы — это настоящее имя Донного Кота, знаешь? Это не обычный яд — собственно говоря, совсем не яд.
— А что же это? — спросил Тор.
— Любопытный мальчик — во всех смыслах этого слова. Ладно, я скажу тебе, Тор-Подменыш. Когда старина Дубоголовый создавал Миры, выделяя Нечто из Ничего, некоторое количество Ничего осталось лишним. Кое-что он, как тебе известно, использовал для заполнения промежутков между ветками и листьями Древа. Остальное… ну, ты знаешь, как это делается. Все корпорации в Середке занимаются захоронением отходов. Вот и наш Старикан захоронил свое Ничто — там, где, как он думал, никто не найдет. На самом-самом Дне, ниже даже, чем корни Столба. Там же, на Дне, он поселил Назуму, наказав ему держать Столб и присматривать за Ничем. Ну, а потом, я думаю, Ничто просочилось как-то из места своего захоронения. Назума, по своей прожорливости, отведал его. Ничто ему очень понравилось, и он с тех пор стал лакомиться им постоянно. Держал его в своих горловых мешках. Если бы мы вскрыли Донного Кота, то обнаружили бы, наверно, что эти мешки сделаны из такого же органического микроволокна, как вот это яйцо ходага. Это Ничто не просто убьет Древо, — Койот потряс яйцо, — оно растворит его. Все снова превратится в тот весьма унылый серый туман, с которого все начиналось. В бескрайнее серое море. А я буду плавать в этом море, как недавно плавали вы в Большой реке, — плавать, держась за свою маленькую Щепку. Когда вы и все остальное растворится окончательно, я с помощью Щепки начну творить сызнова. Передельщик, как тому и следовало быть с самого начала, станет Создателем. И можете быть абсолютно уверены: я не повторю ошибок, допущенных стариной Дубоголовым. Так что давай-ка, отпусти палку.
— Нет, — ответил терзаемый Узлом Этан. — Она моя. А тебя я ненавижу. Ты сумасшедший.
— Да-да-да. — Койот пошевелил пальцами правой руки, и невидимая сила вдруг оставила биту в покое. — Я, впрочем, могу и подождать. Когда-нибудь ты ослабишь бдительность — а нет, так отчаяние заставит тебя передумать.
Двуногие волки впихнули Этана и Дженнифер Т. в одну из палаток. Им принесли жидкого, но вкусного супа с ломтями хлеба, а затем оставили их наедине со своими мыслями и с растущим отчаянием.
— Как по-твоему, что будет дальше? — спросил Этан.
— Ничего хорошего. А твой папа, Этан! Вот ужас-то!
— Не знаю, что это за Плоский Человек такой, — Этан содрогнулся от одного воспоминания, — только
