прислушивался. Вдруг ему показалось, что вверху блеснул огонек. Напрягая зрение, Бархатов отыскивал его. Вот желтый свет снова блеснул. Он то исчезал, то вновь появлялся. Бархатов пристально наблюдал за ним, а огонек, опускаясь, все приближался.
— Щербаков, Осередко! — крикнул Василий Яковлевич.
— А-а-а — донеслось в ответ.
Из палатки выскочили все ее обитатели. Послышались радостные восклицания:
— Идут!
— Наши!..
К лагерю подходили две запорошенные снегом фигуры. Их втолкнули в палатку, помогли снять рюкзаки, раздеться. Выслушав рассказ о неудачной вылазке, все успокоились, расположились на ночлег в теплой, защищенной от ветра палатке, освещенной спиртовой лампой. Никто еще не заснул, когда снаружи послышался чей-то приглушенный голос, в палатку ввалился мужчина в большой, обшитой мехом шапке. Он еле держался на ногах от усталости.
— Там, на перевале, колхозники, — с сильным акцентом проговорил он. — Засыпало... помогите...
ПЕРЕВАЛ
Многое изменилось за годы Советской власти на Памире. Там, где среди гор вились узкие караванные тропы, где и двум лошадям было трудно разойтись, теперь были проложены дороги. В былые времена месяцами добирались путники из Оша в Хорог. Сейчас между двумя этими городами протянулся 730- километровый большой Памирский тракт, одетый в асфальт.
Но и в наши дни на Памире еще немало труднопроходимых мест, перевалов. На огромной высоте между стыками двух гор лежат пути, заваленные породами, валунами, занесенные снегом. Пробираться по ним — нелегкое и опасное дело.
Одним из таких перевалов на Караказыкском высокогорье и пользуются узбекские и киргизские колхозники для перегона скота.
Ночной гость, не раздеваясь, рассказал, что его вместе с двумя товарищами отправили на поиски дороги через Караказыкский перевал. Они успешно перешли его и начали спуск, когда их застигла пурга. Пришлось повернуть назад. Но тут случилось несчастье. Упавшая с вершины снежная лавина засыпала всех. Ему одному с большим трудом удалось выбраться. Товарищей не нашел. Направился к перевалу, но его занесло, и позвать на поиски находившихся в долине колхозников не удалось. Тогда он решил искать помощи у жителей по эту сторону гор.
Спускаясь, он увидел вдали огонек. Это был фонарь Щербакова, возвращавшегося с Осередко в лагерь...
Идти на помощь колхозникам вызвались все, в том числе и девушки. Но Щербаков рассудил иначе и предложил другое.
— Василий Яковлевич, — сказал Михаил, — идти всем бесполезно. Сейчас вместе со мной пойдут Осередко, Туманов и Малинин. Пойдем налегке, захватим только ледорубы, лопаты и походную аптечку.
Поднялся ропот. Громче всех возражал Кожухов. Он хотел идти сейчас.
Спорам положил конец Бархатов.
— Будет так, как сказал Щербаков, — твердо проговорил он.
К Михаилу подошел Рашид.
— Возьмите и меня с собой.
— Нельзя, Рашид, дело опасное.
— Возьмите, — настойчиво повторил он. — Русские идут спасать киргизов, рискуя собственной жизнью, а я, узбек, их сосед, не имею права сидеть дома.
Щербаков не устоял, — до того горячо и настойчиво упрашивал его Рашид.
— Василий Яковлевич, разрешите взять Рашида.
— Пусть идет, — ответил Бархатов. — Не забудьте захватить спирт, а главное — будьте осторожны.
— Не беспокойтесь, Василий Яковлевич.
Они крепко пожали друг другу руки. Стали прощаться остальные. Лена сжала пальцы Михаила. Глаза ее говорили о многом. Щербаков ответил девушке признательной улыбкой.
— Я буду думать о вас, — чуть слышно прошептали ее губы.
— Спасибо.
Малинин наблюдал за ними.
— До свидания, Виктор, — протянула она ему руку.
Малинин хотел что-то оказать, но промолчал и, покосившись на Щербакова, руку не подал.
По-прежнему валил снег. Но здесь, в котловане, он был липкий и быстро таял. Михаил предложил связаться веревкой и идти гуськом. Первым встал колхозник Карзыбеков, чтобы указывать дорогу, за ним Щербаков. Замыкающим оставили Осередко.
Карзыбеков засветил фонарь, и все тронулись в путь.
Когда выбрались из котлована, налетел ветер. Он с силой бросал горсти снега, заслоняя свет фонаря. Шли медленно, осторожно. Начали скользить ноги.
— Ледник! — предупредил Михаил идущего впереди Карзыбекова, которого он не видел, но угадывал по желтой полоске света. — Смотрите внимательно вниз. Тут есть трещины.
Щербаков не успел договорить, как желтая полоска исчезла и веревку с такой силой рвануло, что он не удержался на ногах.
Пока Михаил поднимался, подоспел шедший за ним Туманов.
— Что случилось?
— Карзыбеков провалился.
— Надо скорей вытаскивать.
— Подождите. Веревка может порваться.
Светя фонарями, они прошли несколько шагов и оказались на краю широкой трещины.
— Карзыбеков! — крикнул Щербаков. — Посветите фонарем!
— Я его выронил. Отпустите еще веревку, встану на дно и буду искать.
Подошли остальные. Карзыбекова опустили ниже.
— Все, хватит, — кричал он, — сейчас будут искать.
Прошло несколько минут.
— Есть, — послышался обрадованный голос, и внизу блеснул свет.
Пятеро мужчин вытащили Карзыбекова. Обойдя трещину, все двинулись дальше в том же порядке.
Через полчаса снегопад прекратился. Над головой появилось звездное небо. Идти стало легче, но зато опаснее. За ледником начались крутые снежники, а когда их миновали, пришлось подниматься на гребень отрога со скалистыми зубьями.
— Вот тут, — сказал передний. — С этой вершины упала лавина.
Он принялся кричать что-то по-киргизски. Никто не ответил.
Освободившись от веревки, все взялись за лопаты. Ноги по колено проваливались в снег. Щербаков осмотрелся. Небольшая площадка с одной стороны подпиралась отвесной скалой, с другой — круто обрывалась. Подойдя к пропасти, Михаил подумал, что колхозников могло снести вниз. Надо было исследовать, глубоко ли тут. Он подозвал Осередко и Туманова.
— Я сейчас обвяжусь, а вы меня спустите.
Положив фонарь в карман, чтобы руки были свободны, Михаил сполз по обледеневшему краю.
— Готово, спускайте...
Переступая ногами и цепляясь руками за неровности и трещины, чтобы удержать тело в равновесии, Михаил медленно сползал вниз.
Минута шла за минутой, а твердой почвы под ногами он не чувствовал.
— Павел Григорьевич, — крикнул он, — если веревки не хватит, привязывайте другую.
