походил. Грудь его была обнажена, и на ней красовалась небольшая бронзовая пластинка с надписью: «Включи меня». А над табличкой – рычажок выключателя.
Мишкин повернул рычажок.
Человек тут же открыл глаза. Он схватился за лоб, покачнулся и упал бы, если бы Мишкин не подхватил его и не помог мягко опуститься на землю.
– Благодарю вас, сударь, – проговорил человек. – Меня зовут, возможно, Алекс Джонкин, и я чрезвычайно вам признателен, хотя, возможно, было бы лучше, если бы вы оставили меня выключенным. Теперь, когда ко мне вернулось сознание, мой страх снова грозит поколебать шаткую нормальность моей психики.
– А что вас беспокоит? – спросил Мишкин.
– Я слышал голос, который произнес: «Чтобы убить его всего, надо убить все его „я“. Я вдруг понял, что тайна выживания заключается в сокрытии того факта, что твоя личность является множественной. Это можно назвать первой линией обороны. Вторая линия обороны – присутствие этих множественных личностей и их взаимодействие. Я внезапно понял, что мои личности были убиты одновременно или настолько близко к одновременности, насколько это возможно, чтобы они не успели понять, что происходит, и принять меры по обеспечению своей безопасности. Вы улавливаете мою мысль?
– Да, наверное, – сказал Мишкин.
– Тогда вы – сумасшедший. Я умолкаю. Теперь мой Обвинитель скажет несколько слов.
Обвинитель спустился с дерева и встал перед Мишкиным. Он укоризненно жевал яблоко.
– Не должно тебе включать то, что было выключено! – строго произнес Обвинитель.
– Послушайте, – сказал Мишкин, – если бы бог не желал, чтобы этого человека включили, он бы не поместил на его груди рычажок.
– Да, действительно... Но в своей неизъяснимой мудрости господь создал этот рычажок способным к выключению!
– Однако господь также поместил на груди этого человека табличку «Включи меня».
– Толкование воли божьей – опасное самомнение! – заявил Обвинитель.
– Я не собираюсь потворствовать своему самомнению, – возразил Мишкин, – но мораль этого события кажется мне абсолютно ясной, а именно: нельзя оставлять людей с рычажками на груди на ваше попечение.
– Что я слышу?! – возопил Обвинитель. – Что вы говорите?! Вы что, совсем ума лишились?!
– А что я такого говорю? – спросил Мишкин. – Что случилось? Где я?
– Ваши действия будут изучены, – сказал Обвинитель. – О результатах вам сообщат.
Глава 27
В зале кривых зеркал
В людях можно вызвать автоматизм. В действительности можно сказать, что автоматизм – это и есть люди. Нами управляют наши эмоции. Мы плывем по течению, в зависимости от того, чего мы хотим и чего не хотим, чего мы желаем и что желает нас.
Возьмем какой-нибудь предмет – да хоть апельсин. Но сознание отвергает круглый оранжевый апельсин – оно парадоксальным образом считает его квадратным. Хорошо, возьмем что-нибудь другое. Но мы уже прилипли к этому апельсину, к его толстой пупырчатой шкурке. С апельсином связано множество ассоциаций, и большая их часть банальна. Следовало бы составить список предметов, с которыми позволительно ассоциировать апельсин.
Никаких апельсиновых заводов и заводных апельсинов! Апельсины занимают слишком выдающееся место. Возьмем апельсин. Мы взяли уже достаточно апельсинов. Апельсин – это плацебо, то есть безвредное лекарство для ума. Почему бы не взять что-нибудь посущественнее? Что-нибудь такое, что можно легко и наглядно представить, что может породить множество новых сюжетных ходов. Но более существенные вещи утомительно запутаны. Эти самые более существенные вещи все ходят и ходят кругами, и в конце концов упираются в апельсин. И еще они полны неприятностями. Возможно, нам лучше вернуться к апельсину.
Возьмем апельсин. Возьмем его быстро, чтобы он не успел взять нас. Мир апельсинов недостаточно изучен, в нем до сих пор много непонятного.
Рассмотрим тему Мишкина и апельсинов. Многие годы Мишкин мало думал об апельсинах. По крайней мере, похоже на то. Но нам известно, что отсутствие некой вещи предполагает ее присутствие. Таким образом, мы можем доказать присутствие апельсинов в сознании Мишкина, а отсюда начать выводить прочие взаимосвязи.
Одно мы можем утверждать точно: Мишкин никогда не осознавал своего отрицательного тяготения к апельсинам. Мишкин и антиапельсин. Апельсины и анти-Мишкин.
Тем не менее, мы не должны класть в основу своих рассуждений простое противостояние, ибо это будет ошибкой. Сверхопределенное невнимание Мишкина к апельсинам может не подразумевать противоположности. Скорее, здесь следует употребить фигуру речи, известную как оксюморон, и сказать о единстве противоположностей. Несоответствие не обязательно должно быть взаимным. А в оксюмороне[6] взаимность теряется.
Глава 28
– В здешних местах, – сказал робот, – водится животное, которое убивает от скуки. Голос у него твердый и властный. Его заявления неоспоримы и невероятны. Его внешний вид безупречен и противен. Ты пожелаешь его смерти в тот же момент, как только увидишь его, хотя оно и не делает совершенно ничего дурного. Оно очень убедительно сообщит тебе об этом. Напряжение станет невыносимым. Твоя неспособность к действиям породит апатию, а однообразие твоего положения ее усилит. А поскольку ты не сможешь убить его, то покончишь с собой.
– А где это животное сейчас? – спросил Мишкин.
– Ловит рыбку на обед. При этом оно читает рыбам лекцию об их неотъемлемых правах.
– Прошу прощения! – возмутилась рыба. – Еще ни одна рыба не умерла со скуки!
– А ты заткнись! – огрызнулся робот.
Глава 29
Неразбериха дает ключ к пониманию
Мишкин увидел, что на плоском белом камне стоит великолепный белый телефон. Когда Мишкин приблизился к телефону, тот зазвонил.
Мишкин поднял трубку и сказал:
– Алло!
– Том? Том Мишкин? Это ты?
– Да, я, – отозвался Мишкин. – А кто меня спрашивает?
– Это твой дядя, Арнольд Эпштейн. Ну что, Том, как дела?
– Да ничего, – ответил Мишкин. – Только вот некоторые проблемы...
– А кому легко? Ну, а со здоровьем все в порядке?
– В порядке, дядя Арнольд. А как ваше здоровье?
– Можно сказать – неплохо. Том, как я рад тебя слышать!
– Дядя Арнольд, а как вам удалось позвонить мне сюда?
– Это был подарок от фирмы «А&Р». Я оказался их миллионным клиентом за утро, и они присудили мне корзину с бакалейными товарами и право сделать один звонок, кому и куда я пожелаю.
– Ну, это здорово, что ты позвонил именно мне! Я ценю твою любезность.
– Я очень рад услышать твой голос. Слушай, Том, как там поживают твои родители?
– У них все нормально.
– А у твоей сестры?
– Тоже. Она сейчас в Европе.
– Это хорошо. А ты сейчас где? Я не разобрал, что там сказал телефонист.
– Я на планете, которая называется Гармония.
– Ну и как – приятное место?
– Пожалуй, да.
– Ну ладно, желаю тебе хорошо отдохнуть. Том, я могу что-нибудь для тебя сделать?
