– А чем тебе не подходит нынешний момент? – спросил робот.
– Сейчас я молод, – ответил Мишкин. – Сейчас я должен жить приключениями, активно действовать и отвечать за последствия своих действий. А позже, много позже, когда жар моей души померкнет, а воспоминания утратят яркость, я освобожу это существо. И мы вместе с крылатым змеем уйдем в последнюю иллюзию, имя которой – смерть. Но это время еще не настало.
– Хорошо сказано, – признал робот. Но про себя задался вопросом, кто же это говорил устами Мишкина.
Итак, они продолжали идти по лесу. Флакон из-под аспирина становился то тяжелее, то легче, свидетельствуя о том, что существо, сидящее внутри, наделено определенной силой. Но этого было недостаточно, чтобы заставить Мишкина отказаться от выполнения ожидающего его дела. Он еще не знал, в чем оно будет заключаться, но понимал, что не в пустом флаконе.
Глава 14
Мишкин и робот подошли к глубокому ущелью. Через ущелье была перекинута доска. Глубоко- глубоко внизу змеилась тоненькая нить реки.
Ущелье выглядело великолепным и притягательным, что неудивительно. Гораздо более удивительной была перекинутая через него доска. Посередине доски стоял стол, вокруг расположились четыре стула, а на них сидели четверо мужчин. Они играли в карты. Рядом с каждым стояла полная пепельница. Из ниоткуда свисала лампа и освещала лица сидящих.
Мишкин подошел поближе и прислушался.
– Ставлю доллар.
– Принял.
– Записал.
– Повышаю.
– Еще доллар.
Игроки оставались сосредоточенными, но явно уже устали. Лица их были одутловатыми и бледными, а закатанные рукава – грязными. Они пили пиво из бутылок с отбитыми горлышками и ели сандвичи.
Мишкин подошел поближе и произнес:
– Простите...
Игроки подняли головы. Один из них спросил:
– В чем дело, приятель?
– Мне нужно здесь пройти, – сказал Мишкин.
Игроки посмотрели на него, как на ненормального.
– Ну так обойди стол, – посоветовал кто-то.
– Я не могу, – сказал Мишкин.
– Почему? Ты что, калека?
– Нет-нет, что вы! Но если я попытаюсь обойти стол, то упаду в пропасть. Понимаете, стулья стоят на самом краю доски. Точнее говоря, там остается пара дюймов, однако у меня недостаточно хорошее равновесие, чтобы рискнуть пройти по самому краю.
Игроки изумленно уставились на Мишкина.
– Фил, ты когда-нибудь слыхал что-нибудь подобное?
Фил покачал головой.
– Мне доводилось слышать много всякого бреда, Джек, но это уже переходит все границы. Эдди, а ты как думаешь?
– Должно быть, парень пьян. А, Джордж?
– Трудно сказать. А ты что думаешь, Берт?
– Я как раз собирался спросить у Джека, что думает он. – Берт посмотрел на Мишкина и недружелюбно сказал: – Слышь, приятель, мы с друзьями сидим в 2212 номере «Шератон-Хилтона» и играем в покер. Тут вваливаешься ты и начинаешь нести, что, дескать, грохнешься в пропасть, если обойдешь вокруг стола. Конечно, сперва стоило бы выяснить, какого черта ты вообще делаешь в нашей комнате, ну да ладно. Раз уж ты сюда попал, то имей в виду: ты можешь ходить вокруг нас хоть до второго пришествия, и все равно никуда не свалишься, потому что находишься в гостинице, а не в каком-то там ущелье.
– Боюсь, вы заблуждаетесь, – возразил Мишкин. – Так уж получилось, что вы находитесь не в номере отеля «Шератон-Хилтон».
Джордж – а может, Фил, – спросил:
– А где же мы тогда находимся?
– Вы сидите за столом. Стол стоит на доске, переброшенной через ущелье. А ущелье находится на планете, именуемой Гармония.
– Да ты рехнулся, парень, – сказал Фил, а может, Джордж. – Мы, конечно, слегка выпили, но не настолько, чтобы не помнить, что находимся в гостинице.
– Не знаю, как это могло случиться, – возразил Мишкин, – но вы находитесь не там, где думаете.
– Значит, мы сидим на доске над ущельем, так, что ли? – хмыкнул Фил.
– Именно.
– А почему тогда нам кажется, что мы сидим в 2212 номере «Шератон-Хилтона»?
– Не знаю, – честно признался Мишкин. – Похоже, произошло что-то странное.
– Конечно, произошло, – сказал Берт. – У тебя в голове и произошло. Ты чокнулся.
– Если кто-то здесь и чокнутый, то уж точно не я, – отпарировал Мишкин.
Игроки рассмеялись.
– Чтобы узнать, кто тут нормальный, надо свериться с общественным мнением, – заявил Джордж. – Мы утверждаем, что сидим в гостинице. Нас четверо, а ты один. Значит, большинством голосов чокнутым объявляешься ты.
– Этот чертов город просто кишит психами! – возмущенно сказал Фил. – Дошло уже до того, что они вламываются к тебе в номер и начинают доказывать, что ты сидишь на досточке над пропастью.
– Ну, так вы позволите мне пройти? – спросил Мишкин.
– Пожалуй, да. А куда ты идешь?
– На ту сторону ущелья.
– Если ты нас обойдешь, то попадешь в другой конец комнаты, только и всего, – сказал Фил.
– А я так не думаю, – вежливо возразил Мишкин. – Хотя я и стараюсь терпимо относиться к вашему мнению, в данном случае я уверен, что оно основано на ложных предпосылках. Позвольте мне пройти, и вы сами во всем убедитесь.
Фил зевнул и встал.
– Я все равно собирался в сортир, так что можешь пройти через мое место. Но давай договоримся: когда ты дойдешь до конца комнаты и упрешься лбом в стену, то ты, как хороший мальчик, развернешься и уберешься отсюда ко всем чертям – идет?
– Если это действительно комната, я обещаю сразу же уйти.
Фил встал, отошел на два шага от стола и ухнул в пропасть. Из глубины донесся лишь его крик, который эхом отразился от стен ущелья.
– Эти чертовы полицейские сирены действуют мне на нервы, – сказал Джордж.
Мишкин прошел мимо стола, придерживаясь за его край, и вышел на другую сторону ущелья. Робот проследовал за ним. Когда они оказались на безопасном расстоянии от пропасти, Мишкин крикнул:
– Вот видите? Это действительно ущелье!
– Какого черта Фил застрял в сортире? – спросил Джордж. – Он там уже полчаса сидит.
– Эй! – сказал Берт. – А куда делся тот псих?
Игроки огляделись.
– Ушел, – ответил Джордж. – Может, заскочил в туалет.
– Нет, – возразил Берт. – За туалетом я следил.
– Может, в окно выпрыгнул?
– Это окно хрен откроешь.
– Чертовщина какая-то, – сказал Джордж. – Прямо как в книжке... Эй, Фил, скоро ты там?!
– Да он вечно в сортир как засядет... – заметил Берт. – А как насчет рюмочки джину?
