– Ну, Африка велика, а этот Харит может быть где угодно.
– Да знаю я, – отмахнулся Одэ.
– Тогда почему ты не выбросишь это из головы? Аллах сам накажет этого человека.
– Это правда, – признал Одэ, – наказание действительно находится в руках Аллаха. Но у меня к Хариту долг крови, и ничто в мире не изменит этого. Справедливость Аллаха несомненна, но иногда он выбирает своим инструментом кого-нибудь из людей.
– Это похоже на богохульство, – сказал кузнец. – А если не на богохульство, так на глупость. Ну, предположим, ты найдешь Харита и даже убьешь его. А полиция арестует тебя, а потом повесит. Что это за месть?
– Это лучшее, что я могу сделать, – сказал Одэ.
Кузнец был человеком дородным и веселым. Он привязался к своему работнику. Одэ никогда не просил прибавки и работал столько, сколько требовалось. И, кроме того, он был из Кано, а фулани и хауса считались родственными племенами.
– Глупости! – возмутился кузнец. – Месть – это для богатых. Лучше забудь об этом человеке и займись работой.
– Я выполняю всю работу, которую ты мне поручаешь.
– Я не говорю, что я тобой недоволен. Но с тех пор, как моя жена умерла, я оказался один в этой чужой стране. Я не жалуюсь – я не одинок. Но я не буду жить вечно, и мне хотелось бы передать свое дело земляку, раз уж у меня нет родственников, которым я мог бы его оставить. Через несколько лет мы вполне могли бы стать совладельцами. А после моей смерти ты вообще унаследуешь все, если откажешься от своих несбыточных планов мести.
Одэ с трудом сдержал улыбку. Он был помощником водителя грузовика, разбирался во всех тонкостях «Форда». Ему оставалось только сдать экзамены, и он стал бы настоящим водителем. Только хауса может думать, что человек запрыгает от радости, когда ему предложат по двенадцать часов в день сидеть в этой маленькой грязной лавчонке. Правда, кузнец сделал свое предложение от чистого сердца, и за это Одэ был ему благодарен. Но хауса просто не способен понять, что значит месть для чистокровного фулани.
– Спасибо, – сказал Одэ. – Я очень тебе благодарен. Но я должен смыть это оскорбление. А после этого я вернусь домой.
– Если только полиция не решит иначе.
– Да, конечно, – согласился Одэ.
Кузнец покачал головой. Эти фулани никогда не станут цивилизованными людьми. Они так и будут цепляться за свою месть и за свою кровную вражду. Они никак не могут забыть, что когда-то властвовали над Западной Африкой. Смех, да и только. Хауса тоже когда-то властвовали над Западной Африкой, но эти времена прошли, а хауса не цепляются за прошлое. Кузнец представил, как Одэ гордо и спокойно поднимается на эшафот, думая только о том, что он убил своего врага, а полицейские за это убьют его. Ну до чего же бесполезная гибель!
– Ладно, поступай как знаешь, – отступился кузнец. – Но, ради Аллаха, будь осторожен! Если ты найдешь этого человека, тщательно выбери удобное место и удобный момент. Ударь, как тень, и исчезни, прежде чем поднимется крик.
– Когда я его найду, – сказал Одэ, – я убью его тем способом, который покажется мне самым удобным.
Этого молодого упрямца было невозможно переспорить. Он определенно решил закончить свою жизнь на эшафоте. Кузнец тяжело вздохнул и велел Одэ разжечь огонь в горне. К полудню нужно было закончить два кинжала.
Глава 2
Пятого августа паломники на рассвете покинули Форт-Лами. Четыреста человек набились в восемь грузовиков. Они знали, что их хадж начался. Все происходившее до этого момента было лишь подготовкой. Даже те, кто уже проделал тысячемильный путь от Верхней Вольты или Того до сборного пункта в Форт-Лами, лишь с этого момента по-настоящему ощутили, что отправились в паломничество. Почти все эти люди были жителями небольших деревушек. Они пришли сюда с запада и с юга: мужчины, женщины, дети из Вольты, Нигерии, Дагомеи, Камеруна, из Убанги-Шари на юге Чада и из северных провинций бельгийского Конго. Теперь их путь вел на восток, к Мекке и священным городам Аравии. Паломники были преисполнены изумления – их путешествие действительно началось.
В переполненных грузовиках начали происходить открытия. Почти каждый паломник обнаружил рядом с собой чужаков из десятка стран, объясняющихся на двадцати разных языках. Одетым в белое северянам из деревень, окружающих Тимбукту, Мопти, Гао, Угадугу и Кано, с трудом верилось, что люди с юга – истинные мусульмане. Южане из окрестностей Яоунде, Форт-Арчемболта, Банги и Браззавиля подозревали, в свою очередь, что северяне подражают арабам. И все-таки они вместе отправились в паломничество, и все они были братьями по вере. Лишь ислам мог сделать так, чтобы фулани ехал рядом с яо, хауса рядом с сонхей, а йоруба рядом с ашанти. Ислам распахнул перед ними двери в мир, сделал их всех братьями и дал им общую цель.
Это чудо стало возможным лишь благодаря щедрости Мустафы ибн-Харита. Четыреста паломников неустанно поминали его в своих молитвах.
Колонну грузовиков возглавлял Харит на своем «Лендровере». Прокопулос ехал вместе с торговцем. За паломниками ехал грузовик с французскими солдатами, а следом – автобус, нанятый европейцами.
В июле здесь прошли сильные дожди, и потому путешественники выбрали северную дорогу на Моссоро, чтобы обогнуть озеро Фитри и разлившуюся реку Бата. Их путь должен был пройти по самой границе Сахары, по плоской песчаной равнине, заросшей колючим кустарником. Паломникам везло: за первую сотню миль они задержались лишь раз, у разлившейся вади.[1] Проехав Аоуни, колонна развила приличную скорость и к ночи добралась до Ати.
Здесь путешественники сделали остановку, чтобы отдохнуть и заправиться бензином. Поговорив с Харитом, Прокопулос отправился навестить европейцев. Он обнаружил, что те пребывают в скверном расположении духа: оказалось, что у автобусика из Форт-Лами нет рессор, и путешествие на нем до Эль- Фашера обещало стать довольно безрадостным.
Господин Прокопулос посочувствовал путешественникам и сказал, что у него есть предложение.
– Мой компаньон, господин Харит, великодушно предоставляет свой «Лендровер» в ваше распоряжение. Он думает, что там вам будет намного удобнее, чем в автобусе.
– Это очень любезно с его стороны, – сказал доктор Эберхардт. – Но мы там не поместимся.
– К сожалению, это правда. Но там вполне может с удобством разместиться половина вашей группы. Господин Харит предлагает, чтобы четверо из вас ехали вместе с ним до Абеше, а остальные трое – от Абеше до Эль-Фашера.
– По-моему, неплохая мысль, – откликнулся Отт. – Кто войдет в первую очередь?
– Конечно же, это предстоит решить вам самим, – любезно проговорил Прокопулос.
После некоторого спора путешественники решили бросить жребий. В первую группу вошли два парагвайца, американский инженер и британский майор. Прокопулоса это вполне устроило. Теперь он сможет в течение восьми-десяти часов поговорить с каждым из них, послушать, как разговаривают они друг с другом, понаблюдать за всеми. Грек был уверен, что по пути от Форт-Лами до Эль-Фашера он обязательно поймет, кто из этих людей Стивен Дэйн.
Прокопулос представил четверых европейцев Хариту. Тот степенно поклонился и поздоровался с ними на плохом французском. На рассвете они тронулись в путь, направившись к Абеше.
Глава 3
– Вы долго находились в Судане? – спросил Прокопулос у британского майора.
– Полагаю, вы назвали бы это достаточно длинным отрезком времени, – ответил майор Харкнесс. Прокопулос подождал, но майор не стал развивать свою мысль. Вместо этого он принялся смотреть через окно на монотонную желто-серую равнину. Два парагвайца переговаривались по-испански. Инженер прикуривал.
– Должно быть, вы приобрели очень интересный жизненный опыт, – продолжил Прокопулос, пытаясь найти зацепку и завязать разговор. С момента отъезда из Ати путешественники еще не перекинулись ни единым словом.
