– Грониш, – отвечал голос. – Это ли не искомый случай? Индекс преломления. Существо иллюзорное. Знает Тень. Напал ли я на того, кто мне нужен?
– Вы, должно быть, невидимка?
– Вот именно.
– Но кто же вы все-таки?
– Сверхпопечительный дерг.
– Что такое?
– Я… но, пожалуйста, открывайте рот пошире! Дайте соображу. Я – дух прошедшего Рождества. Обитатель Черной Лагуны. Невеста Франкенштейна. Я…
– Позвольте, – прервал я его. – Что вы имеете в виду? Может быть, вы привидение или гость с другой планеты?
– Вот-вот, – сказал голос. – На то похоже.
Итак, мне все стало ясно. Каждый дурак понял бы, что со мной говорит существо с другой планеты. На земле он невидим, но изощренные чувства позволили ему обнаружить надвигающуюся опасность, о чем он меня и предупредил.
Словом, обычный, повседневный сверхъестественный случай.
Прибавив шагу, я устремился вперед по Бродвею.
– Что случилось? – спросил невидимка дерг.
– Ничего не случилось, – отвечал я, – если не считать того, что я стою посреди улицы и разговариваю с пришельцем из отдаленнейших миров. Похоже, что я один вас и слышу?
– Естественно.
– О господи! А знаете ли вы, куда меня могут завести такие штучки?
– Подтекст ваших рассуждений мне недостаточно ясен.
– В психовытрезвитель. В приют для умалишенных. В отделение для буйных. Иначе говоря, в желтый дом. Вот куда сажают людей, говорящих с невидимыми чужесветными гостями. Спокойной ночи, приятель! Спасибо, что предупредили!
В голове у меня был полнейший кавардак, и я повернул на восток в надежде, что мой невидимый друг пойдет дальше по Бродвею.
– Не желаете со мной говорить? – допытывался дерг.
Я покачал головой – безобидный жест, за который людей не хватают на улице, – и продолжал идти вперед.
– Но вы должны! – воскликнул дерг уже с ноткой бешенства в голосе. – Настоящий контакт чрезвычайно труден и редко удается. В кои-то веки посчастливится переправить тревожный сигнал, да и то перед самой опасностью. И связь тут же затухает.
Так вот чем объясняются предчувствия тети Минни! Что до меня, то я по-прежнему ничего такого не чувствовал.
– Подобные условия повторяются раз в сто лет, – сокрушался дерг. Какие условия? Пять монет и три ключа, позвякивающие в кармане во время восхождения Венеры? Полагаю, что в этом стоило бы разобраться, но, уж во всяком случае не мне. С этой сверхъестественной музыкой никогда ничего не докажешь. Достаточно бедолаг вяжет сетки для смирительных рубашек, обойдутся и без меня.
– Оставьте меня в покое! – бросил я на ходу. И, перехватив косой взгляд полисмена, ухмыльнулся ему с видом сорванца-мальчишки и заторопился дальше.
– Я понимаю ваши затруднения, – не отставал дерг. – Но такой контакт будет вам как нельзя более полезен. Я хочу защитить вас от миллиона опасностей, угрожающих человеческому существованию.
Я промолчал.
– Ну, что ж, – сказал дерг. – Заставить вас не в моих силах. Предложу свои услуги кому-нибудь другому. До свидания, друг!
Я любезно кивнул на прощание.
– Последнее остережение! – крикнул дерг. – Завтра избегайте садиться в метро между двенадцатью и четвертью второго! Прощайте!
– Угу! А почему, собственно?
– Завтра на станции Кольцо Колумба толпа, высыпав из магазина, столкнет под поезд зазевавшегося пассажира. Вас, если вы подвернетесь!
– Так завтра кого-то убьют? – заинтересовался я. – Вы уверены?
– Не сомневаюсь.
– Вы и вообще разбираетесь в этих делах?
– Я воспринимаю все опасности, поскольку они направлены в вашу сторону и расположены во времени. У меня единственное желание – защитить вас.
– Послушайте, – прошептал я, – а не могли бы вы подождать с ответом до завтрашнего вечера?
– И вы мне позволите взять вас под опеку? – воспрянул дерг.
– Я отвечу вам завтра. По прочтении вечерних газет.
Такая заметка действительно появилась. Я прочитал ее в своей меблированной комнате. Толпа смяла человека, он потерял равновесие и упал под налетевший поезд. Это заставило меня задуматься в ожидании разговора с невидимкой. Его желание взять меня под свою опеку казалось искренним. Но я отнюдь не был уверен, что и мне этого хочется. Когда часом позже дерг со мной соединился, эта перспектива уже совсем меня не привлекала, о чем я не замедлил ему сообщить.
– Вы мне не верите? – спросил он.
– Я предпочитаю вести нормальную жизнь.
– Сперва надо ее сохранить, – напомнил он. – Вчерашний грузовик…
– Это был исключительный случай, такое бывает раз в жизни.
– Так ведь в жизни и умирают только раз, – торжественно заявил дерг. – Достаточно вспомнить метро.
– Метро не считается. Я сегодня не собирался выезжать.
– Но у вас не было оснований не выезжать. А ведь это и есть самое главное. Точно так же как нет оснований не принять душ в течение ближайшего часа.
– А почему бы и нет?
– Некая мисс Флинн, живущая дальше по коридору, только что принимала душ и оставила на розовом плиточном полу в ванной полурастаявший розовый обмылок. Вы поскользнетесь и вывихнете руку.
– Но это не смертельно, верно?
– Нет. Это не идет в сравнение с тем случаем, когда некий трясущийся старый джентльмен уронит с крыши тяжелый цветочный горшок.
– А когда это случится? – спросил я.
– Вас это, кажется, не интересует.
– Очень интересует. Когда же? И где?
– Вы отдадитесь под мою опеку?
– Скажите только, на что это вам?
– Для собственного удовлетворения. У сверхпопечительного дерга нет большей радости, чем помочь живому существу избежать опасности.
– А больше вам ничего не понадобится? Скажем, такой малости, как моя душа или мировое господство?
– Ничего решительно! Получать вознаграждение за опеку нам ни к чему, тут важен эмоциональный эффект. Все, что мне нужно в жизни и что нужно всякому дергу, – это охранять кого-то от опасности, которой тот не видит, тогда как мы видим ее слишком ясно. – И дерг умолк. А потом добавил негромко: – Мы не рассчитываем даже на благодарность.
Это решило дело. Мог ли я предвидеть, что отсюда воспоследует? Мог ли я знать, что благодаря его помощи окажусь в положении, когда мне уже нельзя будет политурить!
– А как же цветочный горшок? – спросил я.
– Он будет сброшен на углу 10-й улицы и бульвара Мак-Адамса завтра в восемь тридцать утра.
– Десятая, угол Мак-Адамса? Что-то я не припомню… Где же это?
