Кто оскорбил его?
Кто? Ты, притворщик!
Ты, ты. Да, нечего за меч хвататься.
Не испугаешь!
Пусть рука отсохнет,
Что старости бы стала угрожать.
Без умысла рука взялась за меч.
Молчи, шутить со мной я не позволю!
Я не безумец и не враль пустой,
Чтоб, прикрываясь старости правами,
Хвалиться тем, что 'в молодости делал'
Иль 'сделал бы, не будь я стар'. Но слушай,
Ты так меня и Геро оскорбил,
Что принужден я, сан мой забывая,
Мои седины и обиды лет,
Тебя на поединок вызвать. Знай:
Ты дочь мою безвинно опорочил,
И клевета пронзила сердце ей.
Она лежит теперь в гробнице предков,
Где никогда позор не почивал.
Ее ж позор ты создал подлой ложью.
Как! Я?!
Да, ты. Ты, говорю тебе!
Старик, неправда это.
Принц, ту правду —
Я докажу сейчас же, невзирая
На все его искусство в фехтованье,
На юность майскую и сил расцвет.
Довольно! Я с тобой не стану биться.
Не ускользнешь! Ты дочь мою убил;
Убив меня — убьешь ты мужа, мальчик.
Обоих нас, мужей, убить он должен.
Но все равно! Я первым с ним дерусь.
Пусть победит меня, но мне ответит.
За мной, молокосос! Иди за мною!
Тебя хочу я отстегать, мальчишка, —
Да, слово дворянина, отстегать!
Мой брат…
Молчи. Бог видит, как любил я Геро!
Она мертва, убита подлецами,
Которые так жаждут поединка,
Как жажду я змею схватить за жало.
Мальчишки, хвастуны, молокососы!
Антонио…
Молчи. О, я их знаю
И цену им. Я вижу их насквозь:
Лгуны, буяны, франты, пустоцветы,
Что только лгут, язвят, клевещут, льстят,
Кривляются, десятком страшных слов
И грозным видом запугать хотели б
Своих врагов, когда бы лишь посмели, —
Вот и всего.
