Она изумленно посмотрела на него. «Ведь это из-за тебя, идиот».
Но Броуди не перестал доставать ее.
– Сейчас у него никого нет, так что…
Издав хриплый горловой рык, Мэдди сгребла его за ворот рубашки, толкнула к стене, а потом сделала то, что до этого происходило только в ее фантазиях, а именно прижалась к нему всем телом и впилась в губы страстным поцелуем.
Какое-то время Броуди оставался неподвижным, но потом его ладони коснулись ее лица.
Эта вырванная у него ласка обострила ее неудовлетворенность, еще больше разозлила и распалила ее. Мэдди не строила планов насчет того, куда это может ее завести, но его губы были такими теплыми, жесткими и в то же время почему-то мягкими, и она лизала и сосала его нижнюю губу, пока он не открыл рот и не сплел их языки.
Так она превратилась из соблазнительницы в соблазняемую.
Черт возьми, он умел целоваться.
Его пальцы заскользили по ее волосам, нежно поглаживали ее виски, и это вступало в полное противоречие с ощущением его твердой части тела, интимно прижимавшейся к ней.
Потом он переместил губы под другим углом, углубив поцелуй и придав ему еще большую мягкость, в результате чего ее ярость сменилась безудержным, до головокружения, влечением к нему.
А потом, у них иссяк запас воздуха. Ей, каким-то образом, удалось найти в себе силы, чтобы поднять голову и отпустить ворот его рубашки. Отступив на шаг, Мэдди постаралась придать своему взгляду суровость.
– Неужели это похоже на то, что я хочу Шейна, ты, заносчивый, несносный тупица?
Броуди моргнул, медленно, как сова.
– Заносчивый?
– Совершенно верно. Твоя фотография помещена в словаре рядом с этим словом.
Он снова моргнул.
– Несносный?
– Не забудь про тупицу.
Броуди продолжал ошеломленно смотреть на нее.
– Ты… ты хочешь меня.
– Видишь, сколько тебе времени понадобилось, чтобы, наконец, догадаться об этом. – И она пошла от него нетвердой походкой, преодолевая дрожь в коленках. «Не оглядывайся, не оглядывайся…»
Она оглянулась.
Он все еще стоял, прислонившись к стене, словно нуждался в опоре, с выражением не только удивления, но и потрясения на лице.
И ощущение того, что она чертовски остроумна, вдруг прошло.
– Броуди.
Он поднял голову, в его глазах было столько страсти, что ей стало не по себе.
– Я собираюсь сказать Шейну о телефонном звонке. Ты… ты можешь понадобиться ему.
Он выпрямился и моментально внутренне собрался.
– Что за звонок?
– От женщины, что была той ночью.
– От той чокнутой?
– Шейну она нравится.
– Шейну все женщины нравятся.
– Здесь другое.
Броуди потер подбородок, и отросшая за сутки щетина скрипнула под его ладонью.
– Ее сейчас везут в службу экстренной медицинской помощи. У нее на работе произошло что-то похожее на несчастный случай.
– Черт! – Броуди явно уже полностью пришел в себя после их поцелуя. Вздохнув, он направился впереди нее к двери, ведущей к предангарной площадке. Там он помедлил и оглянулся. – Мы разберемся с тем, что произошло, позже.
Или никогда. Но Мэдди кивнула и, выйдя на площадку, напомнила себе, что инициатором поцелуя была она, поэтому сама виновата в том, что не довела до конца то, о чем мечтала.
Шейн согласился с тем, чтобы Броуди отвез его в больницу, так как это было проще, чем спорить с ним.
– Серьезно, я и сам мог бы доехать.
– Ты шутишь? Наша страховая компания откажется иметь с тобой дело, если тебя еще раз оштрафуют за превышение скорости.
– У меня не так уж много штрафных талонов.
Броуди укоризненно посмотрел на него.
– Хорошо, есть у меня несколько талонов за превышение. – Шейна это не волновало. Стиснув зубы и едва дыша, он смотрел на дорогу. На звонок отвечала Мэдди, так что он не слышал голоса Дэни, но Мэдди призналась, что голос был довольно слабым. Дэни сказала только, что ее везут для оказания неотложной помощи и что, если это не доставит много хлопот, хотела бы, чтобы Шейн приехал и подтвердил ее вменяемость, желательно до ее допроса в полиции.
В полиции?
Шейн позвонил на сотовый Дэни, но сработал автоответчик, тогда он попытался позвонить в больницу, но ему сказали, что дают информацию только членам семьи. Затем он попытался связаться с Патриком, но того не оказалось на месте, и Шейн оставил ему сообщение.
Когда Броуди застрял в пробке, Шейна не хватил удар только потому, что он предпринял попытку дозвониться в зоосад. Но коммутатор уже был отключен, так что и здесь ему не повезло.
– Сверни на шоссе номер пять, – подсказал он Броуди.
– Стоим бампер в бампер. Мне что, по тротуару ехать? Что, в конце концов, произошло? Я думал, у вас уже закончился праздник на одну ночь.
– Он перешел на вторую ночь.
– Как? Я думал, это был просто секс.
Так и было. Только потом он вернулся, чтобы заняться этим во второй раз. И в третий хотел бы.
– Я не хочу обсуждать это, тем более сейчас.
– Ты уверен? Судя по тому, как ты выглядишь, Шейн, это гораздо больше, чем секс.
– Броуди?
– Да?
– Заткнись. – Шейн еще раз попытался позвонить на мобильник Дэни, но он по-прежнему был отключен. Он захлопнул крышку телефона. – Проклятие.
– Не отвечает?
– Наверное, стоит снова позвонить в больницу и представиться ее мужем.
Броуди задохнулся и чуть не съехал с дороги.
– Господи, Броуди.
– Извини. Я просто так глупо отреагировал на то, с какой легкостью ты произнес слово на букву «М».
– Ты давай рули.
– Ной прав, – пробормотал Броуди. – Ты совсем дошел.
– Да? С чего это он взял?
– Он сказал, что распознал признаки.
– Какие признаки?
– Невменяемость, например.
Шейн взглянул на спидометр.
– Ты ведешь машину, как старая леди. Можешь переключиться с этой первой передачи?
– Старая леди?
– Серьезно, попробуй вторую передачу…
– Что с тобой, Шейн?
– Что со мной? Дэни в больнице, и никто не может сказать мне почему. Вот что со мной!
Когда они, в конце концов, въехали на больничную автостоянку, Шейн выпрыгнул из машины.
– Шейн, подожди.
– Что?
– Только секс, помни об этом.
Шейн закатил глаза и побежал через двойные двери прямиком к регистратуре.
Там стояла совершенно измотанная женщина в медицинском халате. К одному уху у нее была подведена телефонная, к другому радиосвязь, она просматривала стопку медицинских карт, лежавших перед ней. Телефонный аппарат, раскалившийся от звонков, светился, как новогодняя елка. Женщина давала отрывистые указания кому-то стоявшему позади нее. В двести одиннадцатой нужно было обмыть больного с губкой, в двести сорок третьей сделать переливание крови, а для кого-то из триста шестнадцатой палаты нужно подписать свидетельство о смерти.
У Шейна чуть не случился инфаркт.
– Дэни Питерсон, – сказал он. – Я хочу…
– Подождите. – Она взяла стопку медицинских карт и попыталась переложить верхнюю карту под низ, но вся стопка вывалилась у нее из рук на уже заваленный стол. – О, отлично.
– Дэни Питерсон, – снова обратился к ней Шейн.
– Погодите секунду. Не видите, у меня тут завал.
