уже о том, не собрать ли ей вещи и не вернуться ли в Вашингтон? Может быть, удастся получить работу в другой местности? Приходила мысль и о самоубийстве. Она проводила долгие часы, сочиняя письмо окружному прокурору Роберту ди Сильва. Половина писем была полна обвинений в бесчувственности и недостатке внимания, другая — униженных извинений и мольбы дать ей еще один шанс. Ни одно из писем отправлено не было.
Впервые в жизни ее охватило отчаяние. У нее не было здесь друзей, не с кем было поделиться своим горем. Она запиралась в квартире на целый день, а поздним вечером, выскользнув из дома, бродила по пустынным улицам города. Ночные бродяги никогда не заговаривали с ней, возможно, они видели отражение своего одиночества и отчаяния в ее глазах.
Снова и снова перед ней проходила сцена в суде, причем конец ее все время менялся.
…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках у него был пакет.
— Мисс Паркер?
— Да.
— Шеф просил передать это Стела.
Дженифер холодно смотрит на него.
— Предъявите документы, пожалуйста!
Человек пугается и убегает…
…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках у него пакет.
— Мисс Паркер?
— Да.
— Шеф просил вас передать это Стела.
Он передает ей пакет.
Она открывает его и видит мертвую канарейку.
— Вы арестованы…
…Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к ней. В руках он держит пакет.
Он проходит мимо нее к другому ассистенту и передает ему конверт.
Она могла переписывать эту сцену сколько хотела, но ничего не менялось. Одна глупая ошибка разрушила все! Но кто сказал, что все пропало? Пресса? Ди Сильва? Она еще не слышала о своей дисквалификации, и пока об этом не услышит, она остается адвокатом.
Многие фирмы предлагали мне работу, говорила она себе. Почувствовав надежду, она восстановила в памяти список этих фирм и стала их обзванивать. Никого из нужных ей людей не оказалось на месте и никто из них ей не перезвонил. Ей потребовалось четыре дня, чтобы понять, что она стала парией в среде юристов. Ажиотаж вокруг ее дела спал, но о нем не забыли. Она продолжала звонить возможным нанимателям, то отчаиваясь, то возмущаясь и отчаиваясь снова. Она постоянно думала о том, чем бы она могла заполнить свою жизнь. И снова и снова приходила к одному и тому же: единственное, чем она может заниматься — это юриспруденция. Она — юрист, и пока они ее не остановят, будет искать путь к своей профессии.
Она начала обходить юридические конторы Манхэттена. В приемной сообщала свое имя, желая попасть на прием к шефу. Но, как правило, ей отвечали, что свободных мест нет. И только однажды она была приглашена на собеседование, но во время его ее не покидало чувство, что сделано это было из чистого любопытства. Она была уродом, и им хотелось увидеть, что она из себя представляет.
К концу шестой недели у нее кончились деньги. Она хотела переехать на более дешевую квартиру, но таких не было. Она стала совмещать завтрак и ленч, а обедала в одной из забегаловок на углу, в которой пища была плохой, зато цены хорошими. Она открыла для себя заведения, где за умеренную цену получала одно блюдо, а к нему столько салата, сколько могла съесть, и столько пива, сколько могла выпить. Она ненавидела пиво, но оно заполняло желудок.
Покончив со списком крупных юридических фирм, она вооружилась списком фирм поменьше и стала звонить туда, но слава ее шла впереди и здесь.
Она получила множество предложений от заинтересованных мужчин, но среди них не было предложений работы. Состояние ее было близким к отчаянию.
Ладно, подумала она с вызовом, если никто не желает нанять меня, я открою свою собственную контору. Но где взять деньги? По меньшей мере, десять тысяч долларов. Они нужны, чтобы нанять помещение, секретаря, купить мебель и книги, а у нее не было даже и доллара.
В своих планах Дженифер рассчитывала на жалование в конторе окружного прокурора, но теперь об этом нечего было и думать. Не существовало для нее и выходного пособия, она не была уволена, ее просто вышвырнули вон. Нет, для нее не было возможности открыть собственную контору, пусть даже самую маленькую. Единственный возможный для нее путь — это разделять с кем-нибудь помещение.
Она купила «Нью-Йорк Таймс» и стала просматривать объявления. Лишь в самом низу страницы она натолкнулась на следующие строчки: «Профессионал готов разделить помещение с другим профессионалом, плата по договоренности».
Она вырвала клочок газеты и отправилась по указанному адресу. Это оказалось обветшалое здание в нижней части города, на Бродвее. Контора находилась на десятом этаже. Облупившаяся табличка гласила: КЕННЕТ БЕЙЛИ первоклассные расследования и ниже: Агентство Фонда Рокфеллера. Она глубоко вздохнула и вошла. За дверью оказалось небольшое помещения без окон. В нем было три стола и несколько стульев, два из которых были заняты. За одним из столов, склонившись над бумагами, сидел пожилой лысый мужчина, за другим столом расположился молодой человек лет тридцати с небольшим. У него были голубые глаза и кирпичного цвета волосы. Кожа на лице была бледной и покрыта веснушками. Он был одет в джинсы и тенниску. На ногах — парусиновые туфли белого цвета, носок не было. Он говорил по телефону.
— Не беспокойтесь, миссис Дессер, два моих лучших оперативника работают по вашему делу. Мы вот-вот должны получить известия о вашем муже… Боюсь, что придется попросить вас о дополнительной сумме на текущие расходы… Нет, не нужно посылать почтой! Она работает ужасно. Я буду по соседству с вами сегодня вечером, заодно зайду к вам и заберу их. Он положил трубку и, подняв глаза, увидел Дженифер. Он встал, улыбнулся и протянул крепкую ладонь.
— Я — Кеннет Бейли. Чем могу быть вам полезен?
Дженифер оглядела маленькую, душную комнатку и неуверенно произнесла: — Я… я по вашему объявлению…
— О! — в его голубых глазах мелькнуло удивление.
Лысый мужчина уставился на нее.
— Это Отто Вензель. Он представляет Фонд Рокфеллера.
Дженифер кивнула.
— Хелло.
Она повернулась к Кеннету Бейли.
— А вы — «первоклассные расследования»? — Точно. А ваша сфера?
— Моя? Я — адвокат.
Бейли скептически посмотрел на нее.
— И вы хотите устроить здесь контору?
Она еще раз обвела глазами мрачную комнату и представила себя в ней за пустующим столом между двумя мужчинами.
— Возможно, я посмотрю еще что-нибудь… Я не уверена…
— Вам нужно будет платить всего девяносто долларов в месяц.
— Я этого не смогу, — ответила она и повернулась к выходу.
— Эй, минутку…
Она остановилась. Кеннет Бейли потрогал рукой подбородок.
— Я пойду вам навстречу. Шестьдесят. Когда ваше дело пойдет, поговорим об увеличении.
Это была подходящая сделка. Она знала, что ей не найти другого места за такие деньги. С другой
