расселись, кто где мог на немногочисленных стульях или прямо на полу.
— Первым делом благодарю вас за то, что вы пришли, — начал он свою речь, отрывистую и почему- то торопливую. — Я Чед Левит, режиссер и инициатор этого проекта.
Он без пауз, без точек и запятых перечислял цели и задачи будущего театра — искать умные, идейно насыщенные пьесы из старого репертуара символистов и привлекать новых авторов, вдохновлять их на поиски иных, еще не проложенных путей. Творчество должно быть совместным и произрастать в атмосфере всеобщей доброжелательности и веры в обязательный конечный успех.
Последовали бурные аплодисменты, и Каролин хлопала вместе со всеми. Цели были изложены туманно, аргументация — наивна с ее точки зрения, но при чем тут это? Каролин здесь пока нравилось.
— Для премьерного спектакля мы утвердили пьесу Нейла Саймона “Босоногие в парке”.
Яростный гул пронесся по аудитории. Чед поднял вверх раскрытую ладонь.
— Тихо-тихо. Не торопитесь. Это часть нашей стратегии. Мы — начинающая труппа, и театру надо сначала встать на ноги. А значит, нужен зритель. Привлечем публику горяченьким хитом, а в следующий сезон выдадим ей Стриндберга.
Несколько человек тут же поднялись на ноги и заговорили разом, другие начали покидать зал. Карелии осталась на месте. Она ничего не имела против “Босоногих в парке”, довольно забавной и легкой пьески.
Чед пустил по рядам пачку отпечатанных на ксероксе страниц.
— Это тексты отдельных сцен. Даже для самых тупых здесь будет понятно, что к чему сводится. Желающие попробоваться на роли Кори или Пауло. Возьмите и изучите первый эпизод. Для Валеско и мамаши — эпизод номер два. Третья пачка для тех, кто согласен пробоваться на маленькие роли или быть в запасе.
Когда передаваемая по рукам и все уменьшающаяся в объеме пачка достигла Карелии, она схватила первое, что было сверху. Сделать это было гораздо проще, чем объяснять окружающим, что она пришла сюда только из любопытства.
— Итак, — провозгласил Чед, следя за людьми, цепочкой тянущимися к выходу, — итак, прослушивание завтра в этот же час. Здесь же. Там у дверей листок — черкните свою фамилию, если собираетесь прийти. За ночь ознакомьтесь с ролью, если, конечно, умеете читать, ну а если безграмотны, то больше приходить сюда не стоит. Просьба еще оценить собственные способности заранее, чтобы нам здесь пришлось меньше мучиться.
Карелии не хотелось толкаться в очереди у списка, поэтому она отошла в сторонку.
— Привет! — возник около нее уже знакомый парень.
— Привет, — ответила она. Наступила пауза.
— Мы не представились, — заговорили они одновременно, и это получилось смешно.
— Я Тим.
— Я Каролин.
Они обменялись рукопожатием.
— Кого ты себе выбрала? — спросил он.
— Никого. Я не актриса. Мне было просто интересно.
— А я хочу сыграть слесаря. Он такой смешной.
— Желаю удачи.
Тим вгляделся в нее внимательнее.
— А ты правда не придешь на прослушивание?
— Нет. Я никогда не получу роли, и даже если вдруг свершится такое чудо, у меня просто не будет времени. Я слишком занята.
Тим записался и ушел, а Каролин еще немного постояла в раздумье. Чем она занята? Половина рабочего дня в лавке, где она изнывала от тишины и безделья? Ожидание Грэма с работы? Уикенды с его друзьями? А вдруг у нее есть талант?
Кончилось тем, что она внесла себя в список в самом конце. Написав жирным фломастером свое имя, она немного подумала и вместо Мосс поставила свою девичью фамилию. Только Каролин Эндрюс могла позволить себе такое безрассудство, как пробоваться на роль в сомнительном театральном проекте. Ее замужней жизни оно никак не должно касаться.
Следующий день Каролин посвятила попыткам разобраться в себе самой, в том, что ею движет. Если Грэм не предупредит по телефону, что задержится на работе допоздна, она ни на какое прослушивание не пойдет, а будет ждать его дома к ужину. В пять часов Грэм сообщил, что ему придется ехать за город на переговоры с очередным клиентом. Судьба решила все сама за Каролин. В шесть часов она уже снова была в танцевальной студии.
Она выбрала роль Кори. Чед сам подавал ей реплики в пробной сцене, а закончив, попросил ее еще раз произнести монолог о матери и вложить в него чуть больше личного отношения. Каролин послушно повторила текст, на этот раз с большим чувством, как ей было сказано.
— Спасибо, — сказал он в конце и тем ограничился.
В тот вечер ей никто не позвонил из студии. Хотя она убеждала себя, что на успех и не рассчитывала, но все же была немного разочарована. Однако утром, уже собираясь отправляться на работу, но, услышав звонок, Каролин поспешно бросилась к телефону с неясной надеждой и была вознаграждена. Чед известил ее, что она получила ведущую роль в пьесе.
Каролин повесила трубку и в смятении опустилась на диван. Ей ясно представилось, что она сама, хладнокровно и обдуманно, вставляет большой железный лом меж спиц уже раскрученного колеса собственной жизни. Но она также знала, что иначе поступить не может и не откажется от участия в постановке.
Весь день на работе ее мысли были заняты постановкой. Питер ласково приобнял ее:
— Я был уверен, что этим кончится, и я увижу тебя на сцене в блеске славы.
К концу рабочего дня ее волнение только усилилось. Каролин была слишком взбудоражена, чтобы возвращаться домой в пустую квартиру, и она решила побродить по городу. Она шла мимо витрин, скользя по ним невидящим взглядом, пересекла Центральный парк и к пяти вечера очутилась на 58-й улице. Здесь был бар под названием “Попугай”. Каролин еще раньше, проходя мимо, обращала на него внимание, но внутри не была ни разу. Она вообще не бывала еще ни в каком баре. Но в этот вечер он выглядел особенно гостеприимно, здесь хотелось согреться и отдохнуть.
Каролин вошла в бар и уселась на высокий стул у стойки. Бармен улыбнулся ей.
— Что желаете?
Каролин он показался симпатичным — гораздо старше ее, с пышной седой шевелюрой и добрым спокойным лицом.
— Бокал белого вина, пожалуйста, — пряча смущение, Каролин натужно рассмеялась. — Я очень редко пью, почти никогда, но сегодня меня обрадовали хорошей новостью. Я буду играть в спектакле “Босоногие в парке”. Так называется пьеса.
— Вот это да! Отлично. Поздравляю! — Он наполнил бокал и протянул ей. — В таком случае это вам за счет заведения.
Каролин взяла бокал.
— Вы очень добры. Но я не знаю, повод ли это для празднования. Речь идет о практически самодеятельной труппе. В любой момент она может распасться. Или у нас отберут помещение.
— Все равно — это хорошая новость.
Она не удержалась и выложила бармену все — и про Чеда, и про прослушивание, и про пьесу. Бармен слушал и кивал. Когда Каролин допила вино, он сказал, чтобы она непременно заглянула сюда опять.
— Я бы хотел знать, как проходят репетиции. Кстати, меня зовут Майк. Мне принадлежит это заведение.
И он снова улыбнулся.
— Вы ведь живете по соседству? Я не ошибся? Каролин с излишней поспешностью соскочила со стула.
