— Нет, я не живу здесь, но, впрочем, все равно спасибо за приглашение. И за вино.
Грэм был уже дома, и она кинулась ему на шею. В поцелуй она вложила столько страстности, сколько сумела сыграть.
— Чем это я заслужил такую страсть? — поинтересовался он.
— Сядь, пожалуйста. И послушай. У меня для тебя потрясающая новость. Только не сочти меня сумасшедшей.
Она повторила свой рассказ, уже отрепетированный дважды с Питером и барменом, про маленькую студию и новую постановку, и прослушивание, и — главное — про роль Кори, которая досталась ей.
Грэм выслушал все, не прерывая, потом долго молчал. По его лицу трудно было угадать, о чем он думает.
— Что ж, это замечательно, — наконец произнес он. — Я всегда подозревал в тебе скрытый талант актрисы.
Каролин показалось, что сейчас именно Грэм сыграл роль понимающего мужа, на самом деле приятной эта новость для него не была.
— Ты действительно не против? — спрашивала она, лежа в постели. — Я всегда могу отказаться.
— Конечно, я не хочу, чтобы ты отказывалась. — Грэм ответил слишком быстро. — Думаю, это просто великолепно.
— Да, и расписание репетиций не такое уж плохое. Всего пара вечеров в неделю. Вряд ли я буду возвращаться домой позже девяти. Ну, кроме последней недели перед премьерой. Вот уж когда придется потрудиться.
— Ладно, не волнуйся. — Он обнял ее за плечи. — Послушай, ты будешь великолепна в этот вечер. Самое малое, что я могу сделать для тебя, это хоть как-то поддержать. И привести весь офис на твою премьеру.
Карелии восхитилась реакцией Грэма. Она повернулась к нему и погладила его по руке, но он откатился на свою сторону кровати.
— У меня рано утром совещание, — пробормотал он.
Репетиции начались, и каждая не обходилась без стычек. Чед кричал на Каролин, она на него. Они без конца спорили по поводу отсталых, корявых высказываний ее героини в третьем акте. Потом, приходя домой и восстанавливая в памяти эти словесные баталии, Каролин не верила, что способна входить в такой раж. Но на следующей репетиции все повторялось снова.
— Не знаю, что со мной происходит. Наверное, я ненормальная, — пожаловалась она однажды Тиму.
Тот удивленно взглянул на нее:
— Что ж тут ненормального? Актрисы все такие. Талант выплескивается наружу.
Каролин поразилась. Актриса? Не думай об этом. Талант может покинуть тебя.
Неделя проходила за неделей, и репетиции стали затягиваться. Обычно Каролин возвращалась домой поздно, когда Грэм уже был в постели. Чед начал проводить репетиции и по выходным, поэтому Каролин уже давненько не была ни на выставках в галереях, ни на поздних завтраках.
— Мне так жаль, — все время повторяла она Грэму, — я даже не думала, что все это будет отнимать столько времени. Вот пройдет премьера, и все успокоится, я тебе обещаю. Он только кивал.
Готовясь за кулисами к своему первому выходу на сцену, Каролин отыскала взглядом Грэма среди публики во втором ряду. По его лицу было видно, что он смущен и чувствует себя не в своей тарелке. Должно быть, его разочаровал и крохотный зрительный зал, и расшатанный стул, на котором он сидел, да и жалкое убранство сцены было под стать всему.
Каролин предупреждала его, но он пропускал ее слова мимо ушей. Теперь он стыдился того, что его жена выступает в таком спектакле. Ему было неудобно перед друзьями, которых он зазвал на премьеру. Она его опозорила.
Каролин отвела от него взгляд, набрала полную грудь воздуха и вышла на сцену.
После спектакля Грэм со свитой устремились за кулисы. Майк и Оливер, Гленн и Сандра хором пели ей дифирамбы. Грэм молчал. У него в руках был огромный букет, но он не вручил его жене.
Когда все распрощались, они вдвоем вышли из театра.
— В чем дело? Скажи хоть что-нибудь! — Упорное молчание Грэма выводило ее из себя. — Я же говорила тебе, что это не совсем профессиональный театр.
— Мне плевать. Профессиональный он или нет, — ледяным тоном произнес Грэм, достал из кармана и развернул программку.
— Каролин Эндрюс, — прочел он вслух. — “Это дебют Каролин на сцене, но театр у нее в крови. Ее мать — Зоэ Эндрюс — уже давно и успешно работает в шоу-бизнесе агентом по подбору юных дарований для съемок в кино и рекламе…” — Не сделав паузы, он продолжил со злобным напором: — Ты не только не упомянула меня, не поставила публику в известность, что ты замужем, но даже назвалась в этой чертовой программке девичьей фамилией!
На какой-то момент Каролин потеряла дар речи. Столь велико было облегчение. Если все дело в этом…
Она повисла у него на шее.
— Дорогой, я сожалею. Прости. Я думала, что так будет лучше. Я перепишу эту программку завтра же и потребую, чтобы исправили фамилию. Я обещаю. Я так горжусь, что я миссис Каролин Мосс.
Но Грэм освободился от ее объятий.
Еще один квартал они прошагали в молчании, потом все-таки Грэм извинился за вспыльчивость и вложил в ее руки букет цветов.
Спектакль шел на сцене шесть уикендов подряд. У Каролин тяжесть спала с плеч, когда Чед объявил ей, что следующий спектакль будет последним. Сцена отняла у нее столько сил, столько заняла времени. Даже каким-то странным образом лишила ее собственного “я”. Общаясь с Грэмом, она ощущала иногда, что ведет себя не как положено ей, Каролин, а как ее героиня Кори.
Но когда-то всему приходит конец. И никаких пьес, и никаких героинь в будущем.
На вечеринке по поводу завершения проекта Чед сделал заявление:
— Хорошие новости. Мы дали знать миру, что мы существуем, и мир откликнулся и соизволил нас подкормить. Следующей нашей постановкой будет пьеса Бернарда Шоу “Человек с оружием”.
Грохнули, словно орудийные залпы, аплодисменты.
— Давайте выпьем за это!
— За “Человека с оружием”! — закричали все.
— За “Человека с оружием”! — как эхо отозвалась Каролин, не разделяя всеобщего энтузиазма.
В мае Зоэ нанесла ей неожиданный визит. Она прилетела в Нью-Йорк подбирать юных исполнителей для новой версии “Оливера Твиста”.
Каролин показывала матери, какой наполненной стала ее жизнь. Она привела Зоэ в книжный магазин, познакомила с Ласло, Джиной и Питером, специально для нее приготовила мудреное китайское блюдо, показала ей все, что сотворила со своей квартирой, бывшей в прошлом лишь стандартным жилищем.
Зоэ рассыпалась в похвалах ее вкусу, фантазии и энергии, но чувствовалось, что все это ей неинтересно.
Утром перед отлетом Зоэ заехала попрощаться.
— Может, задержишься на несколько минут? — спросила Каролин. — Позавтракаем вместе.
— Боюсь, не получится, я уже опаздываю.
— Жаль, не попробуешь своего любимого печенья.
Зоэ улыбнулась:
— В таком случае я буду полной дурой, если откажусь.
Каролин поспешила на кухню. Когда она вернулась в гостиную с подносом, то застала мать у книжных полок, разглядывающую смятую программку “Босоногих в парке”.
Каролин поторопилась поставить поднос на столик.
— Я не стала тебе об этом рассказывать. Просто маленькое любительское шоу…
