дому, что-то моет, убирает в гостиной, печет и варит какие-то немыслимые блюда.
Но уже вечером в пятницу она застала Флавию у изголовья постели: та сжимала руки Зоэ и рыдала взахлеб.
— Что случилось? — Каролин ринулась к ней.
Флавия повернула к ней красное, мокрое от слез лицо:
— Ваша мать не только красавица. Она еще и святая. Я рассказала ей о том, как тоскую по моей семье, оставшейся в Праге, а она пообещала оплатить мне поездку домой.
Склонившись над Зоэ, она принялась целовать ей руки. Зоэ из-за ее плеча смущенно поглядела на Каролин, попыталась улыбнуться.
— Видишь, я еще при жизни причислена к лику святых.
Каролин направилась в кухню. В мойке скопилась немытая посуда, ничего не готовилось к обеду. В припадке фанатической благодарности к хозяйке медсестра напрочь забыла о своих обязанностях. Каролин сама занялась этим, а из спальни больной до нее доносилось воркование Флавии и редкие фразы Зоэ. Они, кажется, были счастливы вместе и уже строили планы о совместной поездке в Прагу.
Александру исполнилось три года. Каролин решила отдать его в детский сад. Зоэ по этому случаю накупила кучу подарков. Они валялись на диване, ожидая своего нового владельца, — заводная машинка, робот, целая коллекция детских фильмов.
— Для начала твоего образования вполне достаточно, — сказала ему Зоэ, потом, повернувшись, обратилась к Каролин: — Я до сих пор храню их!
На следующий вечер, вернувшись из садика, Александр был молчалив.
— Что случилось? — долго добивалась она от него ответа.
— У всех других детей есть папы, — услышала она наконец слова, произнесенные стыдливым шепотом. — А где же мой папа?
У Каролин перехватило дыхание. Когда-то она почти так же, только в семилетнем возрасте, допрашивала Лауру: “Расскажи мне о моей маме. Где она?”
— Твой папа в Нью-Йорке. — Каролин постаралась ничем не выдать себя и говорить спокойно.
— А я смогу его увидеть?
— Нет, дорогой. Это невозможно.
— Почему? — Александр был настойчив.
— Это трудно объяснить. Может быть, позже, когда ты подрастешь.
Мальчик нахмурился.
— У тебя есть я, — поспешно заговорила Каролин. — . Я и Зоэ. И Флавия. И все мы тебя любим.
Но мрачная тень не уходила с его лица.
Октябрьский вечер. Каролин заехала навестить мать:
— У Александра в детском саду в пятницу состоится детский спектакль. Он будет изображать пчелку.
— Пчелку? — Зоэ слегка оживилась. До этого Каролин казалось, что мать дремлет.
— Пчелку. Наверное, это будет смешно. Александр хочет, чтобы бабушка увидела его.
— Подумаем, что тут можно сделать. — Зоэ собрала всю оставшуюся в ней энергию. — Дебют внука на театральной сцене я никак не могу пропустить.
В пятницу Каролин заехала к матери пораньше, чтобы помочь ей одеться к премьере.
Зоэ прикрыла свою облысевшую голову ярким оранжево-зеленым шарфом, намотав его в виде тюрбана.
Путь по улицам Лос-Анджелеса был им знаком до мелочей — светофоры, указатели, дорожная разметка на асфальте. Разница была лишь в том, что за рулем сидела дочь. А мать располагалась рядом.
Их встретили гостеприимно. Зоэ сердечно обнялась с воспитательницей, пообещала, что постарается протолкнуть кого-нибудь из детишек в рекламу, и надкусила пирожное с праздничного стола. В зале она сидела, прикрыв веки, — то ли дремала, то ли такова была ее манера следить за представлением, которое разыгрывали детишки.
Александр вышел в костюме пчелы — в черно-желтую полоску.
— Я пчела, — произнес он. — Ж-ж-ж! Ж-ж-ж! Цветы — мои друзья и подружки.
Кто-то из цветов с таким воодушевлением откликнулся на его воздушный поцелуй, что публика рассмеялась.
Когда Александр удалился со сцены, Каролин взглянула на мать. Та не хлопала.
— У него нет ни грамма таланта, — жестко определила Зоэ.
Каролин была с ней согласна.
— Вот и хорошо. Будем надеяться, что у него прорежется другое призвание.
Впрочем, костюмчик пчелы она решила сохранить на память и бережно уложила его в прозрачный чехол.
Но в тот вечер она крепко обняла свою “пчелку”, сказала, что он играл замечательно. И что она безмерно им гордится, так же как и бабушка.
На следующее утро Карелии, навестив Зоэ, застала ее в кровати просматривающей свежий номер еженедельника “Театральные новости”.
В один абзац Зоэ ткнула длинным алым наманикюренным ногтем.
— Видела это?
Каролин даже засмеялась.
— Неужели ты думаешь, что я буду тратиться на подписку?
— Все равно тебе надо быть в курсе. Кто-то затевает постановку “Загнанных лошадей пристреливают” в маленьком театре на Вудланд-Хиллз. Там может найтись роль для тебя.
— Мама, я никакая не актриса, — решительно заявила Каролин.
— Возражения не принимаются. Я хочу, чтобы ты попробовалась на роль.
— Но какой в этом смысл? Во-первых, я никогда не получу роль. Во-вторых, у меня сын, о котором надо заботиться. В-третьих, у меня уже есть работа. И, в-четвертых, мне хочется хоть какое-то время уделять тебе.
Зоэ вздохнула.
— Во-первых, ты городишь вздор. Как можно быть уверенной, что тебе не дадут роль, если не сунуть в театр носа. Во-вторых, Флавия может забирать Александра из садика. В-третьих, ты занята на работе только три дня в неделю. В-четвертых, тебе придется проводить со мной уйму времени, когда я буду гонять тебя по тексту.
Каролин все-таки получила роль, но, вопреки надеждам Зоэ, не главную. Ей предложили сыграть Алису, безработную актрису, которая после нервного припадка сломалась и выбыла из танцевального марафона.
Зоэ, однако, загорелась и немедленно включилась в работу. Каждый вечер, пока Александр развлекался с конструктором, она репетировала с дочерью.
Измучившись над одним из эпизодов, она тяжко вздохнула.
— Не верится, что хороший драматург способен на такую халтуру. Твой диалог с матерью — сплошное перемывание одного и того же. Действие стоит на месте, зритель от такой жвачки заскучает, а значит, тебя ждет неминуемый провал. Моя бы дочь не вела себя столь пассивно в такой ситуации. А раз ты моя дочь, — тут Зоэ озорно подмигнула, — то хотя бы вдохни в эти реплики свою энергию. Спаси от позора себя, а заодно и автора, хотя он и знаменитость и напыщенный павлин.
— Энергию я черпаю от тебя, мама, — вполне серьезно сказала Каролин.
Зоэ снова, в который раз, вздохнула.
— Если б я тогда, давным-давно, не выпустила тебя из рук, то дала бы тебе хороший пинок на старте, и ты бы сейчас была звездой. Я очень жалею, что не получилось.
— А я ни о чем не жалею, — сказала Каролин.
— Ты милая девочка, добрая, хорошая дочь. Но прожила ты всего четверть жизни. Есть ли у тебя планы на оставшееся время? Нарисуй их мне хотя бы в общих чертах.
Каролин растерялась. Слишком уж о сложных материях зашла речь.
