Отец заговорил медленно, подбирая нужные слова.
— Послушай, Каролин, — начал он осторожно. — Когда-то я и твоя мама были вместе, но это не принесло нам счастья. Поэтому мы решили расстаться. Она осталась в Калифорнии, а мы с тобой возвратились сюда.
— А я когда-нибудь ее увижу?
— Да, — сказал он, потом помедлил и начал снова: — Не сейчас, но скоро. Когда тебе исполнится полных семь лет, на летних каникулах ты сможешь проводить с ней целый месяц.
Целый месяц с мамой! Каролин не могла даже представить такого.
— Но почему не сейчас? — спросила она отца. Отец замялся.
— Думаю, что семь — это еще рановато — она несколько чересчур. Тебе разве плохо со мной?
Каролин проигнорировала вопрос отца. Ч то значит — чересчур?
— Чуть больше, чем следует.
Оба помолчали. Тогда Каролин решила сменить тему.
— А как она выглядит? — спросила девочка, схитрив. Ведь она уже видела ее портрет.
— Если тебе так интересно, я могу показать. Подожди, у меня есть ее фотография.
Каролин отправилась вслед за отцом в его кабинет. Там под грудой бумаг лежал тот портрет, что когда-то показывала Лаура. Сейчас он казался еще очаровательней.
Но прежде, чем Каролин повстречалась с матерью в Калифорнии, она знала и других женщин. Они приходили в дом на ночь, а то задерживались на неделю или даже месяц.
Первой была стриженая черноволосая Диана. В тот день Бартон повел их обеих в кино, а потом они прогуливались по Пятой авеню, глазели на витрины. Диана подолгу останавливалась возле ювелирных салонов, тыкала туда пальчиком и приговаривала: Вот это надо взять на заметку! Бартон лишь улыбался.
Каролин тогда подумала, что это довольно забавно, и, когда они проходили мимо магазина игрушек Шварца, девочка тоже указала на что-то в витрине и заявила, что ей нравится здесь. Диана скроила мятую улыбочку, спросила: а не слишком ли кто-то здесь избалован?
Высокая рыжая Эвелин была ничуть не лучше. Едва увидев Каролин, она вдруг начала тискать и мять ее, после чего совсем не обращала на нее никакого внимания.
Но самой ужасной была Джеки. Маленькая Джеки была полна глобальными идеями все вокруг поменять. Ей не нравилось, как Лаура сервирует стол к обеду. Ей не нравились галстуки Бартона. Она говорила, что Каролин просто необходимо отправить в закрытую школу.
И ни одна из этих дам не задержалась надолго.
Каждые пару месяцев Каролин, проскользнув в отцовский кабинет, рассматривала фотографию матери. Однажды Лаура застукала ее, но даже не отругала.
— Что она любит? — спросила тогда Каролин.
— Откуда же я знаю, детка. Я и видела-то ее всего лишь однажды. Только отец и может тебе что-то рассказать.
— А у мамы есть любимая еда? — однажды за ужином Каролин решилась спросить у отца.
Бартон нахмурился, но потом слегка улыбнулся:
— Я лучше вот что скажу тебе, детка, в мире нет ни одной женщины, похожей на Зоэ.
Каролин не представляла, хорошо это или плохо.
— Расскажи, как вы впервые встретились.
— Лет восемь назад. Меня отправили в командировку в Лос-Анджелес. Я впервые туда попал. На одной вечеринке мы познакомились с Зоэ. — Отец тряхнул головой. — Я, по-моему, никогда не видел настолько оживленных людей.
Каролин с неуверенностью думала, что это такое — оживленный, как никто вокруг, но, поглядев на отца, поняла, что это не так уж и плохо.
— Она подошла, и мы разговорились. Она предложила мне показать город, и я согласился.
— Ты подумал, какая она хорошенькая?
— Очень, очень хорошенькая. — Отец изучающе взглянул на Каролин. — Вы с ней немного похожи.
Это было чересчур.
— И вы сразу поженились?
— Почти сразу.
— И потом появилась я?
— И потом появилась ты.
— И потом вы расстались?
— И нужно было что-то делать с тобой. — Каролин поникла:
— Когда вы развелись, мама не хотела, чтобы я была с ней?
— Да, — сказал Бартон и тут же осекся: — Конечно, хотела. Только ей предложили работу в Европе, она не могла взять тебя с собой. Это было главной причиной, почему ты осталась здесь со мною. — Он повернулся к Каролин и ущипнул ее за щеку. — Надеюсь, ничего страшного?
Каролин помолчала, а потом добавила:
— Почему она никогда не звонила мне?
— Думаю, она не хотела тебя волновать, — объяснил Бартон.
— Но сейчас мне уже семь. И я могу поехать к ней уже этим летом, да?
Бартон вздохнул:
— Если хочешь.
— Да. Очень хочу, — ответила ему дочь.
Самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса. Стюардесса, проводившая Карелии из самолета, спросила, не помочь ли ей отыскать мать. Нет, спасибо, — ответила ей девочка.
Она мгновенно узнала свою мать — высокую блондинку в алых обтягивающих брюках, в кофточке в красно-белую полоску, в громадной шляпе, подвязанной шарфом, и солнечных очках. В душу Каролин запало, что говорил отец: Зоэ — одна-единственная в своем роде, непохожая на всех остальных.
— Каролин? Каролин!
Девочку обняли, подняли на воздух руки ее матери. Всюду чувствовался терпкий аромат материнской косметики, мелькал ее алый маникюр, громкий смех лился ото всюду, а слова сыпались, как искры из взрывающегося фейерверка.
— Каролин! Моя малышка! Какая ты замечательная! Ты просто чудо! Абсолютное совершенство!
Каролин немного смутилась оттого, что ее обнимают и целуют на виду у всего аэропорта.
— Как вы хотите, чтобы я называла вас? — Она попыталась высвободиться из объятий и произнесла фразу, которую готовила заранее.
Мать удивилась:
— Зоэ, как же еще! Я считаю, что всякие другие обращения — фальшь. Не забивай этим вздором свою прелестную головку. Я — Зоэ, ты — Каролин. Что может быть проще?
Она сняла темные очки, широко улыбнулась, и дочь наконец-то увидела, какие у матери глаза — темно-карие и чуть раскосые.
Взгромоздив багаж Каролин на тележку, они покатили ее на стоянку аэропорта, где был припаркован автомобиль Зоэ — белоснежный, внушительных размеров.
— “Мерседес-600”! Мой малыш! — с гордостью сказала она, а потом, снова потянувшись обнять дочь, поправилась с радостным смехом: — Нет, это ты моя малышка!
Каролин посмотрела на медальон, прикрепленный цепочкой к зеркалу заднего обзора.
— Кто это?
— Святой Иуда. Мой патрон. Помогает людям найти то, что они потеряли.
— А ты часто теряешь вещи? — озадачилась Каролин.
Зоэ неопределенно пожала плечами.
По дороге из аэропорта Зоэ проехалась по всему городу, показывая его Каролин. Это Брентвуд, приятный райончик, только немного республиканский, — говорила она. — А это Вествуд, здесь умненькие
