плохим с таким послужным списком. Ведь он участвовал в стольких боях. Посадите его в самолет, по которому ведут огонь истребители противника, и не думаю, что в такой обстановке вы найдете кого-нибудь лучше его.
Сакович замолчал, и было видно, что у него есть какие-то сомнения.
– Продолжай.
– Все дело в том, что в небе Манхэттена нет вражеских истребителей. Я не раз сталкивался с такими ребятами, как Дуглас. По какой-то непонятной мне причине они всегда ищут опасности. Они не могут жить без риска – лезут на неприступную гору, ныряют на дно морское или берутся еще за какую-нибудь сумасшедшую затею. Им нужны острые ощущения. Если вдруг начинается война, они сразу же всплывают на поверхность, как сливки в горячем кофе.
Сакович повернулся кругом на стуле и принялся смотреть в окно. Истмэн молча ждал, пока он снова заговорит.
– Есть у меня подозрения на его счет. Что-то в Дугласе не так. Пожалуй, если назначить его командиром корабля, чтобы он сам пилотировал самолет, тогда Дуглас справится с работой. Но я не думаю, что он психологически готов выполнять распоряжения бортинженера, помощника командира корабля или рядового пилота, особенно когда он полагает, что летает лучше их всех, вместе взятых. И самое смешное, что, пожалуй, он на самом деле лучше их всех, вместе взятых.
– Ты нервируешь меня, – пожаловался Истмэн.
– Да я и сам нервничаю, – признался Сакович. – Не думаю, что он... – Сакович запнулся, стараясь подобрать нужное слово, – достаточно уравновешен. Когда с ним беседуешь, кажется, что у него в заднице динамитная шашка, которая вот-вот взорвется.
– Что ты собираешься делать?
– Уже делаю. Отправил его на переподготовку и глаз с него не спущу.
– Может, он не потянет и сам уйдет? – спросил Истмэн.
– Ты не знаешь, на что способны такие люди. Он будет первым учеником в классе.
Сакович не ошибся.
Курс обучения включал месячный срок занятий на земле и еще месяц тренировочных полетов. Поскольку в классе собрались опытные пилоты с многолетней практикой, курс переподготовки преследовал две цели: во-первых, изучение штурманского дела, средств связи, работы с картами и приборами, чтобы летчики могли освежить свои знания в этих областях и избавиться от слабых мест в самолетовождении, и, во-вторых, знакомство с новым оборудованием, которым им предстояло пользоваться.
Освоение пилотирования по приборам проходило на тренажере, который представлял собой макет кабины самолета, поставленный на подвижную основу, и позволял сидящему в кабине пилоту осуществлять все виды маневрирования, включая мертвую петлю, вращения в положении «ласточка», «либела», «винт», «волчок» и другие фигуры высшего пилотажа, такие, как выход из штопора, «бочка»... На кабину надевали черный чехол, чтобы пилот управлял самолетом вслепую, ориентируясь только по приборам. Находившийся снаружи инструктор давал пилотам определенные команды, указывая им направление взлета и посадки в условиях сильного встречного ветра, грозы, бури, горной местности... Таким образом отрабатывалось поведение пилота при любой возможной опасности. Самые неопытные летчики самоуверенно входили в кабину, но скоро убеждались, что не так-то просто справиться с маленьким и с виду безобидным тренажером.
Ларри оказался способным учеником. Он был внимателен в классе, хорошо усваивал материал, прилежно готовил домашние задания, выполняя их без ошибок, во всем проявлял терпение, не обнаруживал нервозности и не страдал от скуки. Наоборот, он учился с удовольствием и, бесспорно, добился в учебе наибольших успехов. Единственное, что было новым для Ларри, так это самолет «ДС-4» и его оборудование. Когда началась война, многого из того, что сейчас он увидел, еще не существовало. Ларри часами обследовал каждый сантиметр новой машины, изучал, как она сделана и как работает. Вечерами он корпел над ворохом инструкций по эксплуатации «ДС-4».
Однажды поздно вечером, когда остальные пилоты, проходившие переподготовку, уже ушли из ангара, в одном из «ДС-4» Сакович натолкнулся на Ларри. Тот лежал на спине под кабиной экипажа и осматривал проводку.
– Говорю тебе, этот сукин сын метит на мое место, – сказал Сакович Карлу Истмэну на следующее утро.
– При таком рвении он может получить его, – с улыбкой ответил Истмэн.
После того как через два месяца учеба закончилась, представители компании решили устроить по этому случаю небольшую торжественную церемонию. Гордясь мужем, Кэтрин прилетела в Нью-Йорк, чтобы посмотреть, как Ларри будут вручать штурманские крылышки.
Ларри пытался убедить ее, что это пустячная процедура:
– Кэти, мне просто дадут никому не нужный кусочек ткани, чтобы, сев в кабину самолета, я не забыл, кем работаю.
– Нет, ты не забудешь! – воскликнула она. – Я говорила с Саковичем, и он рассказал мне, какие большие успехи ты сделал.
– Да что он понимает, этот глупый полячишка? – отмахнулся Ларри. – Пойдем-ка лучше праздновать.
Вечером того же дня Кэтрин и Ларри вместе с четырьмя летчиками из класса переподготовки и их женами отправились ужинать в клуб «Двадцать один» на Пятьдесят второй улице. В фойе клуба столпилась масса народу. Метрдотель заявил им, что, если у них заранее не заказан столик, он не может пустить их, поскольку нет свободных мест.
– К черту этот клуб, – разозлился Ларри. – Пойдем лучше в «Тутс Шорз», здесь, по соседству.
– Подождите минуточку, – вмешалась Кэтрин. Она подошла к старшему официанту и попросила позвать Джерри Бернса.
Через несколько секунд появился низкорослый худой человек с проницательными серыми глазами.
– Я Джерри Бернс, – представился он. – Чем могу служить?
– Я пришла с мужем и друзьями, – объяснила ему Кэтрин. – Нас десять человек.
Он тут же замотал головой:
– Если у вас не заказан столик...
– Я – компаньон Уильяма Фрэзера, – попробовала она уговорить Бернса.
Джерри Берне укоризненно посмотрел на нее:
– Почему же вы сразу не сказали мне об этом? Не могли бы вы подождать четверть часа?
– Спасибо, – поблагодарила его Кэтрин.
Она вернулась к остальным.
– У меня для вас сюрприз! – воскликнула Кэтрин. – Нам дают столик.
– Как тебе это удалось? – поинтересовался Ларри.
– Я упомянула имя Уильяма Фрэзера.
Она заметила, что Ларри изменился в лице.
– Он здесь часто бывает, – поспешно добавила Кэтрин. – И он советовал мне ссылаться на него, если мне понадобится столик.
Ларри повернулся к остальным:
– Идем отсюда к чертовой матери. Сюда пускают только своих.
Летчики с женами направились к выходу, Ларри повернулся к Кэтрин.
– Ты с нами?
– Конечно, – неуверенно ответила она. – Я только хотела бы предупредить их, что мы не...
– Пусть они катятся к е... матери, – громко сказал Ларри. – Ну ты идешь или нет?
На них стали обращать внимание. Кэтрин почувствовала, что краснеет.
– Да, – ответила она и поплелась за Ларри к выходу.
Они отправились в итальянский ресторан на Шестой авеню, где им подали невкусный ужин. Кэтрин держалась так, словно ничего не произошло, но в душе у нее все кипело. Она негодовала на Ларри за то, что он вел себя как ребенок, да еще и оскорбил ее при посторонних.
Когда они вернулись домой, не проронив ни слова, она прошла в спальню, разделась, погасила свет и
