Демирис обращался с Мелиной.
Он бы мог еще согласиться закрыть глаза на многочисленные похождения Демириса: в конце концов, почему мужчина должен отказывать себе в удовольствиях? Но то, что Демирис даже и не пытался это скрыть, оскорбляло не только Мелину, но и всю семью Ламброу. Самый наглядный пример любовная связь Демириса с актрисой Ноэлли Пейдж. Все газеты мира пестрели заголовками об этом деле. «Ну, подожди, — думал Спирос Ламброу. — Когда-нибудь…»
В кабинет вошел Никос Веритос, помощник Ламброу, проработавший у него уже пятнадцать лет. Он был хорошим исполнителем, однако совершенно лишенным воображения и потому серым и безликим человеком без будущего. Ему казалось, что он сможет воспользоваться соперничеством между Ламброу и Демирисом в своих целях. Он ставил на Демириса и потому время от времени передавал ему конфиденциальную информацию в надежде на щедрое вознаграждение.
— Простите, — обратился он к Ламброу, — вас хочет видеть мистер Антони Риццоли.
Ламброу вздохнул.
— Что ж, давай покончим с этим, — сказал он. — Пригласи его.
Антони Риццоли было лет сорок пять. Это был жгучий брюнет с тонким носом с горбинкой и глубоко посаженными карими глазами. Двигался он с изяществом хорошо тренированного боксера. На нем был дорогой, сшитый на заказ, бежевый костюм, желтая шелковая рубашка и мягкие кожаные туфли. И хотя говорил он тихо и вежливо, в нем таилась какая-то непонятная угроза. — Рад видеть вас, мистер Ламброу.
— Садитесь, мистер Риццоли.
Риццоли сел.
— Что я могу для вас сделать?
— Ну, я уже сказал мистеру Веритосу, что хотел бы зафрахтовать один из ваших грузовых пароходов. Понимаете, у меня фабрика в Марселе, так я бы хотел перевезти кое-какое тяжелое оборудование в Штаты. Мы могли бы заключить сделку, и в будущем я бы мог подбросить вам порядком работенки. Спирос Ламброу откинулся назад и внимательно оглядел своего собеседника. «Омерзителен».
— И это все, что вы собираетесь перевозить, мистер Риццоли? — спросил он.
Тони Риццоли нахмурился:
— Что? Не понимаю.
— Думаю, понимаете, — сказал Ламброу. — У меня нет для вас судов. — Почему? О чем вы это?
— О наркотиках, мистер Риццоли. Вы — торговец наркотиками.
Глаза Риццоли превратились в узкие щелки:
— Вы что, свихнулись? Это все сплетни.
Но это были отнюдь не сплетни. Спирос Ламброу тщательно собрал сведения об этом человеке. Тони Риццоли был одним из крупнейших торговцев наркотиками в Европе. Он принадлежал к мафии, и прошел слух, что он ищет способы перевозки наркотиков. Поэтому ему и хотелось заключить сделку.
— Боюсь, вам придется обратиться куда-нибудь еще.
Тони не мигая смотрел на него холодными глазами. Наконец он кивнул: — Ладно. — Вынув из кармана визитную карточку, он бросил ее на стол.
— Если передумаете, позвоните. — Он поднялся и быстро вышел.
Спирос Ламброу взял карточку в руки. Там было напечатано: «Антони Риццоли: импорт — экспорт». Еще там был адрес гостиницы в Афинах и номер телефона.
Никос Веритос слушал этот разговор с широко открытыми глазами. Когда Тони Риццоли вышел из комнаты, он спросил:
— Неужели он в самом деле?…
— Да, мистер Риццоли промышляет героином. Если мы допустим его хотя бы на одно наше судно, власти могут вообще арестовать весь наш флот.
Тони Риццоли вышел из кабинета Ламброу, задыхаясь от ярости. «Этот хренов грек обращается со мной так, будто я какой-то лапотник. И как он узнал про наркотики? На этот раз груз особенно велик. Его стоимость, достигни он улиц, была бы не менее десяти миллионов долларов. Весь вопрос в том, как доставить его в Нью-Йорк. Эта чертова полиция по борьбе с наркотиками так и шныряет по Афинам. Надо позвонить на Сицилию и попросить отсрочки». Тони Риццоли никогда еще не терял партию груза и не намеревался терять эту. Он считал себя врожденным победителем.
Он вырос в Нью-Йорке, там, где Дьявол держал свою кухню. Географически это место располагалось на западе Манхэттена, между восьмой авеню и рекой Гудзон. Его северные и южные границы проходили по Двадцать третьей и Пятьдесят девятой улицам. Но психологически и эмоционально Кухня Дьявола была городом внутри города, эдакой вооруженной до зубов территорией. Улицами правили такие банды, как Крысы, Гориллы и так далее. За убийство брали сто долларов, за избиение — немного меньше.
Грязные квартиры обитателей Кухни Дьявола кишели клопами, крысами и тараканами. Ванн не было, и молодежь решала эту проблему по-своему: голышом ныряли с причала реки Гудзон как раз там, где сбрасывались нечистоты со всех улиц района. На вонючих досках причала валялись полуразложившиеся трупы кошек и собак.
На улицах постоянно что-то происходило: мчалась по вызову пожарная машина, дрались хулиганы на крыше жилого дома, заворачивала за угол свадебная процессия, играли в лапту на мостовой мальчишки, гналась за убежавшей лошадью толпа, стреляли… У детей не было других мест для игр, кроме улиц, крыш жилых зданий, замусоренных пустырей, а летом — грязной реки. И над всем этим витал острый запах нищеты. В такой атмосфере и вырос Тони Риццоли.
Самым ранним воспоминанием Тони Риццоли было то, как его сбили с ног и отняли деньги, данные ему на молоко. Ему тогда было семь лет. Приходилось всегда опасаться мальчишек постарше и покрупнее. Дорога в школу пролегала по ничейной земле, а школа была полем битвы. К пятнадцати годам Риццоли поднабрал силенки и бойцовский опыт. Драться ему нравилось, он это умел, это давало ему ощущение превосходства. Он и его приятели принимали участие в турнирах по боксу в спортивном зале Стиллмэна.
Иногда туда заходили гангстеры, чтобы посмотреть на принадлежавших им бойцов. Пару раз в месяц появлялся Франк Костелло, а также Джо Адонис и Лаки Лучано. Их забавляли матчи по боксу, устраиваемые подростками, и, чтобы позабавиться, они стали ставить на того или иного боксера. Победителем всегда выходил Тони Риццоли, который быстро стал любимчиком у гангстеров. Однажды, переодеваясь в раздевалке, Тони Риццоли случайно подслушал разговор между Франком Костелло и Лаки Лючиано.
— Парнишка этот просто золотая жила, — говорил Лючиано. — Я на нем на прошлой неделе пять кусков выиграл.
— Собираешься ставить на него в схватке с Луи Домеником?
— Спрашиваешь. Поставлю десять кусков. — А какие ставки?
— Десять к одному. Но какого черта? Риццоли — верняк.
Тони не совсем понял, о чем они говорили. Он подошел к Джино, своему старшему брату, и рассказал ему обо всем.
— Господи! — воскликнул брат. — Да они ставят на тебя большие деньги. — Почему? Я ж не профессионал?
Джино немного подумал:
— Ты ведь никогда не проигрывал, верно, Тони? Наверное, они сначала ставили понемножку просто для забавы, а потом увидели, на что ты способен, и стали ставить по-настоящему.
Юноша пожал плечами:
— Какая мне от этого польза?
Джино полуобнял его и сказал проникновенно:
— Может, очень даже большая. И для тебя и для меня. Слушай сюда, малыш…
Схватка с Луи Домиником состоялась в пятницу в спортзале Стиллмэна. Присутствовали все крупные мафиози: Франк Костелло, Джо Адонис, Альберт Анастасис, Лаки Лючиано и Мейер Ланский. Им нравилось смотреть, как дерутся подростки, но еще больше им нравилось, что они нашли способ делать на этих подростках деньги.
