– Была.
– И что он сказал?
– Уже совсем скоро. В любую минуту.
– С днем рождения, Джеффри.
Не успел Дэвид положить трубку, как снова раздался звонок.
Джесс Куиллер. Старина Джесс тревожится за друга, бездарно проигравшего процесс.
– Я провалился, – пробормотал Дэвид.
– Черта с два! Просто тебе попался не тот судья. Чем это ты так ее обозлил? Она просто бросается на тебя, как цепная собака! Нужно же было умудриться так ее достать!
– Она не хотела начинать процесс. Предлагала сразу ограничиться пожизненным заключением. Наверное, мне следовало бы послушаться.
По всем телевизионным каналам шли передачи из зала суда. Дэвид тупо уставился в экран, с которого вещал один из известнейших юристов страны.
– В жизни не слышал, чтобы защитник так грубо орал на клиента прямо в зале суда. Должен сказать, это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Возмутительное безобразие…
Дэвид нажал на кнопку.
«В какую минуту все пошло наперекосяк? В жизни все должно иметь счастливый конец, но я действовал как последний идиот и угробил Эшли. Теперь меня лишат права заниматься адвокатурой, и поделом. Малыш вот-вот появится на свет, а его отец – безработный. И бездомный. Нас выгонят из пентхауса за неуплату, и что тогда будет с Сандрой и Джеффри?!»
Наступила ночь, но Дэвид ничего не замечал. Он сидел один в гостиничном номере, окруженный мраком и тишиной, и бесцельно смотрел в темноту. Так паршиво ему еще никогда не приходилось. Эта стерва Уильямс! Он ведь просил разрешения загипнотизировать Эшли!
Если бы только она позволила Сейлему провести сеанс, присяжные получили бы необходимые доказательства. И, возможно, изменили бы мнение. Но сейчас…
Слишком поздно. Все кончено.
Но тихий настойчивый голос не давал погрузиться в забытье.
– Кто сказал, что все кончено? Еще не вечер!
– Но что я могу сделать?
– Твоя клиентка невиновна. Ты не имеешь права бросить ее!
– Оставь меня в покое. Убирайся.
И снова резкий голос Тессы Уильямс: “Не позволю разыгрывать дешевый фарс…, пока я председатель… И никакого гипноза в этом зале…
Никакого гипноза…, никакого…'
В пять утра Дэвид схватил трубку и набрал сначала один номер, потом другой. После коротких взволнованных переговоров он наспех оделся и выглянул в окно. Первые лучи солнца окрасили горизонт в розоватый цвет.
'Это добрый знак, – подумал Дэвид. – Мы обязательно победим”.
Немного позже он уже входил в антикварную лавку.
– Чем могу помочь, сэр? – осведомился продавец и, узнав Дэвида, поздоровался:
– Приветствую вас, мистер Сингер.
– Мне нужна китайская складная ширма. У вас есть что-то в этом роде?
– Разумеется, сэр. Правда, их нельзя считать антиквариатом. Почти все современные, но…
– Позвольте посмотреть.
Продавец отвел Дэвида в угол, где были составлены ширмы, и вытащил одну.
– Эта не слишком…
– Все в порядке, – заверил Дэвид, – Я ее беру.
– Как изволите, сэр. Куда прислать?
– Я возьму ширму с собой.
Уложив ширму в багажник, Дэвид заехал в скобяной магазин, где приобрел “викторинокс” – швейцарский армейский нож, и четверть часа спустя уже входил в здание суда.
– Я адвокат Эшли Паттерсон, – сообщил он охраннику, – и должен с ней побеседовать до начала заседания. Мне разрешено воспользоваться кабинетом судьи Голдберга. Самого судьи сегодня не будет.
– Да, сэр, знаю, – кивнул охранник. – Все готово. Сейчас прикажу привести осужденную. Доктор Сейлем вместе с другим джентльменом уже ждут.
– Благодарю.
Охранник посмотрел вслед Дэвиду, тащившему громоздкую ширму, и повертел пальцем у виска: “Видать, окончательно крыша поехала! Псих и не лечится!'
Кабинет судьи Голдберга оказался довольно просторной комнатой с письменным столом у окна и вертящимся креслом. Вдоль стены располагались диван и несколько стульев. Двое мужчин стояли посреди кабинета и о чем-то тихо беседовали.
– Простите за опоздание, – извинился Дэвид.
– Рад вас видеть, – отозвался доктор Сейлем. – Познакомьтесь, это Хью Айверсон, тот специалист, которого вы просили.
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Давайте быстренько все установим, – попросил Дэвид. – Эшли вот-вот приведут. Хью, вот тот угол вам подойдет?
– Идеально.
Айверсон приступил к работе. Через несколько минут открылась дверь, и охранник ввел Эшли.
– Мне придется остаться здесь, – предупредил он.
– Ничего страшного, – заверил Дэвид. – Эшли, садитесь, пожалуйста.
Девушка молча повиновалась.
– Прежде всего я хочу сказать вам, как ужасно сожалею о том, что все так обернулось. Эшли равнодушно кивнула.
– Но еще не все потеряно. У нас есть шанс. Эшли недоверчиво усмехнулась.
– Эшли, необходимо, чтобы доктор Сейлем снова загипнотизировал вас.
– Нет. Какой смысл в…
– Согласитесь ради меня. Пожалуйста. Хорошо? Девушка равнодушно пожала плечами. Дэвид сделал знак доктору Сейлему.
– Мы уже работали вместе, – обратился доктор к Эшли, – так что вы знаете: все, что от вас требуется, – расслабиться и закрыть глаза. Вы хотите спать…, напряжение уходит…
Эшли, очевидно, так измучилась и извелась, что отключилась раньше обычного. Доктор отошел и знаком подозвал Дэвида. Тот с заколотившимся сердцем подступил ближе.
– Я хочу поговорить с Тони. Никакой реакции.
– Тони, – уже громче позвал Дэвид. – Откликнись. Ты слышишь меня? Алетт…, мне нужно поговорить с вами обеими.
Молчание.
– Да что это с вами? – взорвался Дэвид – Струсили? Именно поэтому и побоялись показаться на людях? И что теперь? Слышали, что сказали присяжные? Эшли виновна. Виновна, потому что вы слишком боялись за себя! Ты предательница, Тони!
Мужчины смотрели на Эшли. Та была абсолютно неподвижна. Дэвид в отчаянии стиснул руки. Ничего не выходит!
– Суд идет. Председательствует ее честь судья Тесса Уильямс.
Эшли вновь сидела на скамье подсудимых рядом с Дэвидом. Рука адвоката была туго
