перебинтована.
– Могу я обратиться с заявлением, ваша честь? – спросил он.
– Пожалуйста.
Дэвид направился к столу судьи.
– Я хотел бы представить новое доказательство по этому делу, – заявил Дэвид.
– Ни за что! – вскинулся Бреннан. Судья Уильямс сурово нахмурилась:
– Позвольте мне самой решать, прокурор, – отрезала она. – Мистер Сингер, процесс закончен. Вашу подзащитную осудили и приговорили…
– Это касается вопроса вменяемости моей подзащитной, – объяснил Дэвид. – Я прошу уделить мне всего десять минут.
– Вот как? – окончательно вышла из себя Тесса. – По-видимому, для вас это слишком ничтожный срок?! Вы и так отняли у всех нас слишком много времени.
Она немного подумала и решительно тряхнула головой:
– Так и быть. Надеюсь, это последняя просьба, с которой вы обратились ко мне на этом заседании. Суд удаляется на десятиминутный перерыв.
Дэвид и Бреннан последовали за судьей.
– Мистер Сингер, вы просили потратить на вас десять минут. Я согласилась. В чем дело?
– Мне хотелось бы показать вам небольшой фильм, ваша честь.
– Не понимаю, какое отношение имеет… – начал Бреннан.
– Я тоже, – согласилась судья. – Мистер-Сингер, осталось десять минут.
Дэвид поспешил к двери, выходящей в коридор, и, приоткрыв ее, пригласил:
– Входите, пожалуйста.
На пороге появился Хью Айверсон, нагруженный кинопроектором и свернутым в трубку переносным экраном.
– Можно опустить жалюзи? – спросил Дэвид. Судья, очевидно, дошла до последней степени накала и едва сдерживалась.
– Валяйте, мистер Сингер, не стесняйтесь. И взглянув на часы, добавила:
– Осталось семь минут.
Айверсон включил проектор. На экране замелькали кадры с изображением кабинета судьи Голдберга. В кресле застыла окаменевшая Эшли. Рядом стояли Дэвид и доктор Сейлем.
– Погружение полное, – кивнул доктор. – Можете начинать.
Дэвид кивнул.
– Я хочу поговорить с Тони. Тони, выходи. Слышишь меня? Алетт! Мне нужно побеседовать с вами обеими.
Тишина.
Судья плотно сжала губы, но не отвела глаз от экрана.
– Да что это с вами? – закричал Дэвид. – Струсили? Побоялись показаться на людях? И что теперь? Слышали, что сказали присяжные? Эшли виновна! Виновна потому, что вы слишком боялись за себя. Ты предательница, Тони.
При этих словах судья Уильямс окончательно потеряла терпение.
– С меня довольно! Однажды я уже наблюдала этот отвратительный спектакль! Ваше время истекло, мистер Сингер.
– Подождите, – умоляюще попросил Дэвид. – Вы не…
– Все, – оборвала Тесса и направилась к двери. Но тут комнату внезапно наполнили звуки низкого бархатистого голоса:
Судья недоумевающе обернулась и невольно взглянула на экран. И не узнала Эшли Паттерсон. Ее место заняла Тони.
– Струсила? – презрительно бросила она. – Побоялась показаться на людях? Или ты в самом деле воображал, что достаточно одного твоего слова, и я тут же побегу выполнять приказание? Кто я, по-твоему, цирковая лошадь?
Тесса молча отступила от порога и, вернувшись, опустилась в кресло.
– Слышала, как все эти чертовы лицемеры разыгрывали из себя идиотов. Наслушалась уже. Не думаю, что расщепление сознания существует, – передразнила она Бреннана. – Что за идиоты, никогда…
И тут под изумленными взглядами собравшихся лицо Эшли снова изменилось. Девушка словно растеклась по стулу, а лицо стало совсем юным и застенчивым.
– Мистер Сингер, – тихо сказала она с сильным итальянским акцентом, – извините Тони. Я точно знаю, вы сделали все, что могли. Я хотела появиться в суде и помочь вам и Эшли, только Тони не позволила.
Побледневшая Тесса приподнялась. Зрелище было действительно не из приятных. Эшли в очередной раз преобразилась. Жесткая линия губ, сверкающие глаза, чуть выдвинутая вперед челюсть.
– Нечего нам там делать! – рявкнула Тони.
– Тони, что, по-твоему, будет дальше, если судья утвердит приговор присяжных? – вмешался Дэвид.
– Ничего подобного! Никакого приговора! Эшли даже не знала всех этих мужиков! Или не помните?
– Зато Алетт знала, – возразил Дэвид. – Это ты совершила все убийства, Алетт. Спала с беднягами, а потом пускала в ход что под руку попадется – ножи, бутылки, да еще и кастрировала трупы!
– Кретин несчастный, – усмехнулась Тони. – Не знает ничего, а туда же, лезет со своими проповедями! Да у Алетт кишка тонка! Это я, я орудовала! С меня и спрашивай! Я ничего не скрою! Да разве они не заслужили смерти? Жалкие червяки! Гнусные твари! Всем им одно было нужно – лапать меня своими ручищами и лезть под юбку!
Девушка тяжело дышала. Глаза сверкали неукротимой злобой.
– Но я заставила их расплатиться! Сполна! И никто не сумеет ничего доказать! Пусть мисс Лицемерка за все ответит! Она крайняя! Ну а мы все отправимся в уютную тихую психушку…
Где– то в углу комнаты, за расписанной драконами ширмой послышался громкий щелчок.
– Что это? – встрепенулась Тони.
– Ничего, – поспешно заверил Дэвид. – Просто… Но Тони уже вскочила и метнулась к скрытой камере. Лицо заполнило экран и начало расплываться. Девушка натолкнулась на что-то, и изображение перекосилось. Ширма с грохотом упала на пол, и в поле зрения оказалось небольшое отверстие на полотне.
– Спрятал гребаную камеру и думаешь, что всех провел! – завизжала Тони. – Ублюдок! Ты за это ответишь! Хотел одурачить меня?
Она схватила со стола нож для разрезания бумаг и бросилась на Дэвида.
– Ничего, недолго осталось! Я прикончу тебя, сволочь!
Дэвид пытался оттолкнуть ее, но силы были явно неравны. Нож вонзился в тыльную сторону ладони. Тони занесла руку для нового удара, но тут очнувшийся охранник попробовал скрутить Тони. Та сбила его с ног. Дверь с грохотом распахнулась, и на шум вбежал полицейский. Увидев, что происходит, он ринулся на Тони, но та ловко лягнула его в пах, и он рухнул па пол. К счастью, появились еще двое полицейских. Потребовалось трое здоровых мужчин, чтобы прижать Тони к стулу. И все это время она вопила и сыпала грязными ругательствами. Дэвид лихорадочно пытался остановить льющуюся кровь, зажав рану, но ничего не выходило.
– Ради Бога, будите ее скорее, – задыхаясь, прохрипел он доктору.
– Эшли… Эшли…, слушайте меня, – настойчиво позвал Сейлем. – Сейчас вы придете в себя. Тони ушла. Теперь можно выйти без опаски. На счет “три” вы проснетесь.
Эшли мгновенно успокоилась и расслабилась.
