– Привет, крошка.
– Привет.
– Как тебе наш дом?
– Он…, такой огромный.
– Просто чудовищный. – Он подошел к кровати, обнял Пегги. – Это моя комната. Стены я увешивал спортивными плакатами. «Медведи», «Кельты», «Красные носки». Я хотел стать спортсменом. Мечтал о славе. В выпускном классе школы я был капитаном футбольной команды. Меня приглашали в шесть колледжей, – И какой же ты выбрал? Он покачал головой.
– Седьмой. Отец сказал, будто им хочется, чтобы у них учился Стенфорд, и ничего больше. Они, мол, рассчитывают получить от него деньги. И послал меня в технический колледж, в котором не играли в футбол. – Вуди помолчал. – Я мог бы сражаться…
– Что-что? – переспросила Пегги. Он повернулся к ней.
– Ты не видела фильм «На набережной»?
– Нет.
– Эту фразу произносит Марлон Брандо. А смысл в том, что жизнь наша не удалась.
– Твой отец, видать, был суровым человеком. Вуди хохотнул.
– Он бы воспринял эти слова как комплимент. Помнится, еще ребенком я свалился с лошади. Я хотел опять залезть на нее и скакать дальше, но отец не разрешил. «Всадником тебе не быть, – заявил он. – Слишком ты неуклюжий». – Вуди посмотрел на жену. – Вот почему я играю в поло по девятому разряду.
К обеденному столу они вышли одновременно, молча расселись. Они были незнакомцами друг для друга, если что их и связывало, так это тягостные воспоминания детства.
Кендолл огляделась. Французский обеденный стол времен Людовика XV, стулья эпохи Директории. В одном углу французский шкаф. На стенах картины Ватто «Ватто, Антуан (1684 – 1721), французский живописец и рисовальщик.» и Фрагонара «Фраготар, Онорс (1732-1806), французский живописец и график.».
Кендолл повернулась к Тайлеру.
– Я читала о твоем решении по делу Фиорелло. Он заслужил наказание, которое ты ему определил.
– Как это интересно, быть судьей! – воскликнула Пегги.
– Иной раз я готов с вами согласиться.
– Какие вы ведете процессы? – поинтересовался Марк.
– Криминальные. Изнасилования, наркотики, убийства.
Кендолл побледнела, хотела что-то сказать, но Марк схватил ее за руку и крепко сжал, предупреждая, что лучше бы помолчать.
А Тайлер уже смотрел на сестру.
– Ты стала известным модельером.
– Да, – с трудом удалось выдохнуть Кендолл.
– А вы, Марк, чем занимаетесь?
– Работаю в брокерском доме.
– А, так вы один из молодых уолл-стритовских миллионеров.
– Не совсем, судья. Я только в начале пути. Тайлер покивал.
– Тогда вам повезло с женой. Она уже многого добилась.
Кендолл покраснела, прошептала на ухо Марку:
«Не обращай внимания. Помни, я тебя люблю».
Действие наркотика начало сказываться на Вуди. Он повернулся к жене.
– Пегги могла бы носить более приличные платья. Но ей без разницы, как она выглядит. Не так ли, мой ангел?
Пегги смутилась, не зная, что ответить.
– Может, тебе будет к лицу наряд официантки? – продолжал Вуди.
– Извините, – Пегги поднялась и умчалась наверх. Все смотрели на Вуди. Он улыбался.
– Очень уж она чувствительная. Значит, завтра мы обсудим завещание?
– Совершенно верно, – кивнул Тайлер.
– Готов спорить, старикан не оставил нам ни цента.
– Но, если наследство столь велико… – подал голос Марк.
Вуди пренебрежительно фыркнул.
– Вы не знали нашего отца. Полагаю, нам достанутся его старые пиджаки и коробка сигар. Ему нравилось держать нас в узде, напоминая о деньгах. Чего стоила его любимая фраза: «Ты не хочешь разочаровать меня, не так ли?» И мы вели себя как добропорядочные детки, потому что, как вы сказали, у него было очень много денег. Но я уверен, что старик нашел способ забрать их с собой.