– Слушай меня, Мэри! – Его слова прозвучали наполовину просьбой, наполовину приказом, и, когда она взглянула в его глаза, ее сомнения исчезли. Она оторвала от корня одну руку, и он тут же поймал ее. Но тут вторая ее рука скользнула по мокрой коре – в один страшный миг Тони и поток в отчаянной схватке тянули Мэри каждый за собой. В страхе она громко вскрикнула. Но Тони отчаянным усилием рванул ее вверх. Она почувствовала, как сильные руки обхватили ее – и она уже лежала на мокрой земле, всхлипывая и обнимая его, и слышала его горячий шопот.
– Я люблю тебя, Мэри, я люблю тебя.
Она прижалась к нему, и слезы радости, смешиваясь с дождем, потекли по ее лицу.
– Когда Ханна выстрелила в тебя, я чуть не умерла от страха.
Он замер.
– Черт возьми, я и забыл про нее. Ты видела, что с ней случилось после того, как она выстрелила?
Мэри закрыла глаза, вспоминая страшный момент.
– Она оступилась и сорвалась в воду по ту сторону ворот. Больше я ее не видела...
Ее глаза в ужасе расширились.
– Тони! Когда ворота рухнули, она, наверное...
Тони вскочил на ноги.
– Я иду туда. Ты побудь с отцом.
– Постой! – она удержала его за руку. – Надо что-то сделать с твоим плечом. Смотри, кровь идет до сих пор.
– Я думаю, пуля только задела мякоть. – Он быстро поцеловал ее и направился к тому месту, где еще несколько минут назад стояли шлюзовые ворота.
Мэри повернулась к отцу, и все ее мысли тотчас сосредоточились на нем. Он лежал на земле с серым от боли лицом, но в сознании.
– Мэри! Слава Богу, что он успел вытащить тебя. Я слышал грохот и решил...
– Тсс! Не думай больше об этом. Я цела и невредима.
Она стащила плащ и натянула над его головой, чтобы защитить от дождя.
– Но как ты себя чувствуешь? Где болит сильнее?
– Все не так плохо, как могло быть. Болит, кажется, везде, но руки и здоровая нога двигаются.
– Тогда потерпи. Тони пошел взглянуть, что с Ханной, но, как только вернется, мы сразу же отвезем тебя в больницу.
Он внезапно сжал ей руку.
– Ничего этого не случилось бы, если бы я не держался за ранчо с таким упрямством. Никакой клочок земли не стоит, чтобы из-за него умирали. Если бы не Тони, могли погибнуть мы оба. Теперь я его должник на всю жизнь. Но знаешь, я все-таки не уверен... – Отец покрутил головой. – Он сказал, что любит тебя – не знаю, что мне и думать.
Мэри глубоко вздохнула.
– Наверное, тебе все-таки придется примириться с этой мыслью. Я тоже люблю его, папа. Мне очень жаль, если это тебе неприятно, но изменить тут уже ничего нельзя.
Глубокие морщины прорезали его лоб.
– Мэри, ты уверена?
Он замолчал, услышав приближающиеся шаги Тони.
– Я нашел ее. – По его мрачной интонации они догадались, что новости плохие. – Когда ворота рухнули, ее потащило следом. В сотне ярдов отсюда сгрудилось несколько бревен... – он тяжело вздохнул. – Ее тело зажало между ними под водой. Понадобится несколько человек, чтобы достать ее, так что сейчас мы уже ничем не сможем ей помочь.
– Правосудие свершилось, – негромко проворчал отец. – Она погибла именно той смертью, которую предназначала для нас. – Он повернулся к Тони. – Слава Богу, вы подоспели вовремя.
Тони поморщился.
– Я легко мог и опоздать. – Он устало улыбнулся Никколо. – Похоже, вам снова придется прокатиться в моем пикапе. Или вы предпочитаете дожидаться «скорой помощи»?
Они молча посмотрели друг на друга, затем отец кивнул.
– Думаю, что ваш автомобиль вполне сгодится.
Но Мэри послышалось в его словах нечто большее, чем просто ответ на заданный вопрос.
Мэри медленно шла вдоль стройных рядов виноградников. Яркая луна разливала вокруг таинственный свет, мягко серебрила листья. После ужасной гибели Ханны прошла всего неделя, но Мэри казалось, что время тянулось очень долго. Страшные воспоминания все еще преследовали ее временами, но с каждым новым днем блекли и теряли силу.
Рана Тони, к счастью, оказалась неглубокой и не причиняла ему слишком много неудобств. Но все равно Мэри не удавалось видеться с ним так часто, как ей хотелось. Он был страшно занят, помогая полиции в расследовании и улаживая массу осложнений, возникших со смертью Ханны.
Он приходил на ранчо каждый вечер, и они ужинали все вместе – Тони, Мэри и ее отец, и Мэри казалось, что мужчины начинают испытывать друг к другу чувство, все больше похожее на дружбу. Но, к несчастью, Мэри и Тони совсем не имели возможности побыть наедине. За исключением долгих прощальных поцелуев и пылких слов любви, которыми они обменивались на заднем крыльце, пока еще ничего не было решено между ними.
И когда он позвонил ей вечером и попросил прийти в виноградник, ее сердце забилось в надежде. Может быть, именно сегодня они наконец смогут поговорить о своем будущем?
Ароматный ночной ветерок раздувал платье из розового газа, мягко струившееся вокруг ее тела. Когда Мэри глубоко втягивала в себя воздух, сладкий пьянящий запах теплой земли и сочной листвы наполнял ее душу счастливым трепетом. Тони прав, здесь ее дом, и здесь ее родина.
Она закрыла глаза и плавно закружилась между лозами, отдаваясь радостному чувству, которое принесла ей эта мысль. И когда внезапно голос Тони нарушил ночное безмолвие, она чуть не упала от неожиданности.
– Сначала русалка в пруду, теперь царица эльфов, танцующая в моем винограднике. Твои таланты просто беспредельны, любовь моя.
– Тони! – Она побежала к нему и снова испытала чудесный миг – прикосновение его обнимающих рук.
Он поднял ее на воздух и закружил, и впервые за эти дни она услышала его звонкий смех. Но, вспомнив о его ране, она попыталась освободиться.
– У тебя разболится плечо!
Но Тони лишь снова рассмеялся и крепче обнял ее.
– Разве может у меня что-то болеть, когда я обнимаю тебя, любимая.
Тогда она тоже обвила руками его шею и поцеловала нежно и страстно, пока он снова не опустил ее на землю.
– Обещай, что будешь встречать меня так каждый вечер. – Он потерся носом о ее шею и игриво сжал зубами мочку уха.
– Как же я могу обещать, когда даже не знаю, буду ли видеть тебя каждый вечер?
И она, быстро наклонившись, увернулась от его нового поцелуя.
– Будешь видеть, если выйдешь за меня замуж.
От неожиданности Мэри широко раскрыла глаза.
– Ты серьезно?
– Очень. Я даже успел получить благословение твоего отца.
Она изумленно засмеялась.
– Потрясающе! Так старомодно.
– Знаю. Но я знаю и то, что ты будешь чувствовать себя счастливой, если он одобрит наш брак, а он его одобрил. Да с тех пор как ты вернулась в долину, я только и думаю о всяких старомодных вещах – таких, как любовь, обручение, семья.
Он коснулся губами ее рта с обжигающей нежностью.
– И о том, чтобы каждое утро просыпаться рядом с тобой. Это меня особенно привлекает.
