— Вот здесь, примерно… Минут восемь — двенадцать пройдете, и будет речка, вот эта… А там и пересечение железной дороги. Когда определитесь, сами доложите командиру.
Молчанов вернул карту, понимая, что тот и сам бы сообразил, не обрушься на него Курбан, когда новичок и без того был взволнован: шутка сказать, вести эскадрилью тяжелых кораблей на такое задание!..
— Ладно, успокойтесь и идите так же, как и шли, прямо, — тепло улыбнулся Георгий. — А я там посижу у бортачей. Когда понадоблюсь, зовите, не стесняйтесь.
Прошло еще часа два. Погода осталась такой же ясной, как была, день клонился к вечеру, болтанка стала поменьше. Полет подходил к концу, и Георгий снова прошел в штурманскую кабину. Местность теперь была ему хорошо знакома: в этих местах он много летал в финскую.
Вскоре они увидели Красный бор, показалась Октябрьская железная дорога. Ее пересекли под острым углом, — она отошла немного севернее к Ленинграду. Еще через несколько минут Молчанов сказал:
— Ну вот и Пушкин. Доложите командиру, аэродром левее.
И снова Георгий ушел к механикам, присел там у небольшого иллюминатора и, когда крыло уставилось в клубящуюся зелень парков, он приплюснул к стеклу нос: 'Лицей… Грот и Эрмитаж. Чесменская колонна. Неповторимые дворцы. Растрелли. Камерон'.
Командирам кораблей указали, куда рулить, самолеты расставили подальше один от другого по краю летного поля. Здесь сразу почувствовалось, что линия фронта недалеко. В воздух то и дело уходили попарно истребители на перехват разведчиков противника. А когда почти над аэродромом на высоте трех-четырех тысяч метров завязался воздушный бой и вражеский самолет загорелся, стал падать, тут уж по-настоящему запахло порохом.
Немецкий летчик спасся на парашюте. За ужином о нем шли разные толки. Говорили, что на допросе он вел себя нагло, вызывающе и, в частности, сказал: 'Не знаю, победим мы или нет, но воевать русских научим!'
На другой день, 10 августа, в Пушкин прилетела 1-я эскадрилья ТБ-седъмых 412-го полка. Ее привел опытный полярный летчик Эндель Пусэп. С ним на борту был командир дивизии Михаил Водопьянов.
Вскоре сюда же на аэродром прилетел со своим полевым штабом командующий ВВС генерал Павел Федорович Жигарев. Тут и последовали приказания: 'Самолеты заправить горючим по пробки. Немедленно приступить к подвеске пятисоткилограммовых фугасных авиабомб, по шести штук на корабль'.
В 18 часов по сигналу экипажи кораблей собрались для получения задания.
Командующий ВВС Жигарев извлек из кармана кителя свернутый вчетверо лист бумаги и, ко всеобщему удивлению, сказал:
— Я зачитаю обращение к вам Верховного главнокомандующего, написанное им от руки перед моим отлетом сюда.
'Летчики, штурманы, бомбардиры, механики и стрелки!
Фашистская клика в своей прессе и по радио обманывает мирное население Германии, говоря, что Военно-Воздушные Силы Советского Союза уничтожены, что ни один советский самолет не появится над Германией.
Боевые орлы! Вы должны показать, что советская авиация есть и способна бомбить любую точку, любой объект фашистской Германии. Обрушьте свой смертоносный груз на логово фашизма — на Берлин, на его военные объекты. Народ, вся страна ждет от вас сокрушительного удара возмездия!..'
Георгий четко представил себе задачу. Он и раньше был уверен, что точкой прицеливания будет Берлин. И все же… Слушая срывающийся от волнения голос командующего Военно-Воздушных Сил, видя, как Жигарев вытер пот со лба, поправил фуражку, Молчанов почувствовал, что и у него к горлу подступает комок…
— Вылет по готовности, начиная с двадцати часов. Очередность: 1-я эскадрилья — Пусэп, на борту командир 81-й дивизии Герой Советского Союза Водопьянов. Затем 2-я эскадрилья — Курбан. Вылет со стоянок без выруливания на старт. Интервал одна минута. Есть вопросы?
— Ясно! — ответили летчики. Вдруг голос Курбана:
— У меня вопрос. Все смотрели на него.
— Что у вас?
— У меня нет штурмана корабля.
— Вот те раз… Кто штурман полка?
Молчанов, выступив вперед, доложил, что штурман есть, но Курбан ему не доверяет: молодой штурман допустил временную потерю ориентировки. Жигарев нахмурился.
— Разберитесь, назначьте другого.
— Другого нет. Лететь могу я, — предложил Молчанов, — если разрешит командир полка Лебедев.
Лебедев:
— У меня возражений нет. Командующий к Курбану:
— Вы удовлетворены?
— Так точно.
— Тогда по самолетам.
Время старта первой эскадрильи подошло. Почему тишина? Почему на кораблях не запущены двигатели? Неужели вылет отменяется?
К стоянке ведущего корабля эскадрильи Курбана мчится автомобиль. Из него выскакивает штабной офицер от командующего. Задирает голову вверх, кричит Курбану:
— Вы готовы к вылету?
— Так точно! — Командующий приказал немедленно вылететь вашей эскадрилье. Вылет первой задерживается. Повторяю: вылет со стоянок, интервал одна минута.
Команда на запуск.
Из своей хорошо остекленной кабины Георгий видел, как дружно, один за другим, закрутились пропеллеры сперва на их корабле и тут же на соседних кораблях их эскадрильи — слева, справа. В шлемофоне услышал голос Курбана:
— Жорка, ну как тебе нравится изменение очередности взлета?.. Дадут нам, первым, зенитки жару…
— Не дрейфь, Саша! — усмехнулся Молчанов. — Первым всегда лучше!
Курбан прибавил всем четырем дизелям газ, продолжая выдерживать машину на тормозах. Крикнул всем по СПУ:[1]
— Экипаж, внимание! Взлетаем!
Георгий отметил в бортжурнале время: 20.20 — и тут же почувствовал, как ревущий корабль тронулся, закачался, вабирая скорость. Еще тридцать — тридцать пять секунд, и колеса повисли в воздухе.
Как было условлено, с минутным интервалом взлетели и другие корабли их эскадрильи. Не делая круга, взяли направление на Лужскую губу — исходный пункт маршрута. Все на борту в лучшем виде. Георгий взглянул на крылья: на дизелях не видно следов выброса масла, «палки» крутятся исправно, мягко, не слишком шумно. Он поймал себя на мысли, что по привычке металлические винты корабля называет «палками», как в прошлом называли пропеллеры в авиации, когда выклеивались они из прочных пород дерева.
Корабль над морем, на траверзе Таллина. Солнце спряталось в вечерней дымке, затянувшей бескрайние воды Балтики. Курбан приказал всем неотрывно следить за воздухом. Будто почуяв что-то, отдал приказ по СПУ:
— Управление огнем, ведение боя с воздушным противником возлагаю на штурмана корабля Молчанова!
Внизу все гуще сумерки, а над кораблем, где-то там, выше, такая яркая, веселая синь неба! Все на борту примолкли, в ушах только шуршание дизелей да резонирование каких-то дребезжащих предметов в штурманской кабине.
Светлая безлунная ночь. Видны очертания берегов Балтики, острова. Земля как бы уснула. Лишь где- то в стороне иногда вспыхивают зарницы артиллерийского огня. Чуть выдают себя поблескивающие лучи
