усилилось. Я еще не мог определить, в чем дело, но чувствовал некий серьезный изъян. Итак, нас и тут обошли. Саид, Мэриан, теперь еще секта Монаха Тука. Вольные Стрелки рассыпались, как тот упавший в раковину помазок для бритья. Одна ночь, одно движение чужого кукловода, перехватившего враз все ниточки нашего театра.
– Сергей, ты кажется забыл, что «Свидетели Явления Ошибки» – тоже выдумка, – резко сказал я. – И здесь не может быть ничего сверхъестественного. Никакого ОВО и прочих яиц Фаберже.
Придется рассказать ему, что и здесь мы потерпели поражение. На слово с переставленными слогами нам ответили словом с переставленными буквами. Моментальная подмена в таком количестве электронных копий новости – хорошая демонстрация силы.
– Но… что же это тогда?
В голосе Жигана слышались одновременно разочарование и испуг. Я вдруг понял: он и вправду был очень близок к тому, чтобы поверить. А может, уже и поверил в ту несложную, но хорошо прижившуюся кибер-религию, которую я предложил ему раскрутить в Сети полтора года назад.
За первые полгода в «Свидетели Явления Ошибки» вступило более трехсот человек. Конечно, кто-то прикалывался, кому-то было просто нечего делать. Так все и начинается. Когда общаешься с людьми через Сеть, не осознаешь, сколько их, насколько внимательно они тебя слушают. Представляешь себе на всякий случай компанию из трех-четырех человек, с которыми вместе сидишь на кухне и травишь байки.
А потом они вдруг оживают в виде смущенных подростков, деловых блондинок, пышных домохозяек, немолодых спортсменов и еще целой толпы живых людей. И это, оказывается, только местное отделение Верхнего Круга. И Жиган посередине, ждет. И уже смотрит волком из-за моей последней реплики.
Но СЯО была лишь способом изучения информационного поля Сети. Конспиративной сетью для отработки навыков игры в информационный пул. Сегодня кто-то сломал эту систему одним мизинцем, вот и все. Может быть, он даже нарочно сломал ее именно так, чтобы это выглядело как главное мистическое откровение для «Свидетелей» – таинственное ОВО, Ошибка В Ошибке, событие с минимальной вероятностью.
Значит, надо честно объяснить это Сергею. Пусть уходит в даун, сдает диплом, получает работу. Или даже пусть едет к друзьям-карлсонам в Москву, играет по крышам в кошки-мышки с теми, кто в худшем случае оштрафует его за самопальную «тарелку» для ловли эротического канала.
Я зажмурил веки сильнее. Снег внутри валил целыми стенами. Он стал оранжевым. Как свет в метро. Вот она, неправильность. Искусственный снег. Липа. Наводка. То, что я считаю своей реакцией – не мое.
«Ну наконец-то», – сказал кто-то внутри меня. Из-за сугробов электрического снега вышел человек.
Я узнал его сразу, хотя в моей версии на нем была коричневая сутана. Сейчас толстый коротышка Тук был одет в гавайскую рубаху, пестрые пляжные трусы до колен и белые кеды. Под мышкой он держал теннисную ракетку. Несмотря на попугайский наряд, лицо Тука было сурово. Он заговорил, не открывая рта:
– Вот именно, липа. Что толку твердить другому «это выдумка», если сам покупаешься на любые иллюзии. Если не пришло в твою ученую-переученую голову, что иные вещи зацепляют нас вовсе не потому, что они «верны» или «неверны». А потому, что в мировоззрении каждого есть особая ниша, черная такая дыра, незаполненное местечко для простого всеобъясняющего принципа или хотя бы для отдельного, персонального, маленького чуда. И дверь в это место открывается самыми неожиданными ключами. Да-да, особенно в случае мыслящих рационально, у кого перегиб в аналитику – их-то как раз и тянет к противоположности, к иррациональному, к тайному поклонению силам хаоса. Другие же, наоборот, ожидают чуда в виде спокойствия и порядка. Но у всех оно есть, это ожидание. Как участок земли, круг голого чернозема, над которым один представляет райский цветок, а другой – райский плод. И каждый в конце концов сажает в свой чернозем какой-нибудь миф-черенок, то бишь полученное от других обещание чуда в случае правильного ухода. Ты подарил человеку миф-черенок, он посадил его в сад своего ожидания чуда. Теперь же ты хочешь вырвать все его дерево с корнем – а что предлагаешь в замен? Сорняки собственных сомнений, да еще другой черенок-миф, что похуже прошлого: ты собираешься заявить, что вам навредила темная сила, которая перехватила все ваши ниточки, так что хоть ляг и умри! Вот какой ты садовник!
Коротышка прервал свою отповедь, молниеносным движением выхватил из-под мышки ракетку и отбил летевший прямо ему на голову ком электрического снега размером с хорошую тумбочку. Мне показалось, что я получил ракеткой по морде. Тук сунул ракетку обратно под мышку и продолжал:
– Поговорим о сомнениях. Ты их любишь. Но в то же время ты совершенно уверен, что сам придумал миф про Ошибку В Ошибке и все остальные идеи религии СЯО. Где же сомнения? Может, на самом-то деле ты лишь подслушал да посмотрел чужое? А так ведь и было! Ты лишь обобщил то, что другие знали и раньше. Так может, в этом и есть твоя функция – обобщить и передать другому? А ты и того не можешь! Вот какой ты садовник!
«Собиратель и сеятель из меня хреновый, – мысленно согласился я. – Сеять надо разумное, доброе, вечное, сердечное и прочее общественно-полезное. У меня такого нету, я просто бывший и вполне посредственный профессор английской литературы. Слово „патриот“ ассоциируется у меня с зарубежной противоракетой, а слово „духовность“ – с собственными вечномокрыми носками. Кому такие черенки нужны, ума не приложу.»
Внутренний собеседник в гавайской рубахе помолчал. Кажется, он прикидывал, не дать ли мне еще раз ракеткой по морде. Но передумал.
– Хорошо сказал, почти честно. «Почти», потому как сам знаешь: носки не критерий. А критерия ты все равно не знаешь, потому как дерево и черенок – не одно и то же. И заранее никогда ничего не известно, кроме телепрограммы. В твоей собственной жизни люди вокруг только и делали, что предлагали тебе черенки разумного, доброго и прочего очень полезного. Но ты им почему-то не радовался. Не приживались они, хотя сад твоего ожидания чуда был им доступен.
Зато какие мифы ты придумывал себе сам! Первый раз это было в подготовительной группе детского сада, помнишь? Все дети как дети, в «вышибалу» играют, а маленький мальчик сидит на пожарной лестнице и борется с навалившимся на него пониманием, что все люди смертны, включая даже тупых воспиталок. И что сам он тоже умрет. Кто-то будет так же играть в «вышибалу», а меня не будет ВООБЩЕ! Непростое открытие для шестилетнего! Но уже за полдником, когда ты обмакиваешь печенье в молоко, тебя осеняет: если ты проживешь еще сотню лет, к тому времени доктора и ученые разузнают, как сделать, чтоб ты не умер. Первый собственный миф-черенок, верно? Ну конечно, не свой – но откуда он взялся, когда вокруг было столько других, доброразумных и вечных? Неизвестно!
Едем дальше. Спокойный период, лет на двадцать. Школьные комплексы, любовные драмы ВУЗа и прочие муки вхождения во взрослую жизнь – достаточно беготни и забот, чтоб не особенно мучиться
