Мои перспективы
«Сколько бабок можно сделать на таком сходстве» (см. выше)… — я уже примерно знаю. С таксой прояснилось при следующих обстоятельствах.
В самолете Москва — Ташкент некий молодой подвыпивший среднеазиат, опознав меня, захотел пообщаться. В ответ на первый отказ он просто сел в проходе, взял меня за руку и начал общаться явочным порядком.
Бог послал мне в тот день немножко терпения — и я попытался объяснить молодому среднему азиату, что хочу побыть в одиночестве. Он понял это как начало торговли и предложил восемьсот долларов. Не иначе — наркокурьер, потому что восемьсот долларов в тех краях, куда мы летели, — это годовой заработок средней семьи.
В тот день я понял, чем буду зарабатывать на хлеб, уйдя с телевидения.
Жадность фраера сгубила
А в конце девяностых я зарабатывал деньги, в частности, концертами. Не скрою, обычно это было еще и удовольствием. И только один раз — пыткой. Но перед тем, как рассказать эту историю, я должен представить второе действующее лицо.
Моим администратором в те годы был Юлий Захарович Малакянц. Стал он им при следующих обстоятельствах. На какой-то вечеринке я встретил Константина Райкина, обожаемого учителя моей юности. Рядом стоял Юлий (он тогда работал в «Сатириконе»). Райкин представил нас друг другу.
— А кто ваш администратор? — спросил Малакянц.
— У меня нет администратора, — сказал я.
— У вас есть администратор, — сказал Малакянц.
За время совместной работы самоуважение мое поднялось несказанно.
— Нет, — говорил в трубку Юлий, — Виктор Анатольевич не может ездить на «Шкоде»! Минимум «Фольксваген»… Нет, Виктор Анатольевич не будет жить в такой гостинице. Минимум полулюкс.
Два года напролет, слушая эти речи, я озирался, ища глазами этого надменного Виктора Анатольевича, который не может ездить на «Шкоде» и жить в обычном номере. Гордый, должно быть, человек этот Виктор Анатольевич! Сам-то я, путешествующий по отчизне с начала восьмидесятых, был рад, когда обнаруживал туалет в номере, а не на этаже.
В придачу к другим административным достоинствам Юлий Захарович как две капли воды похож на Берию. Это оказывало и продолжает оказывать на его партнеров по шоу-бизнесу волшебное действие: никому не хочется получать во враги человека с такими чертами лица. Генетическая память, знаете ли…
Так вот: однажды Юлий Захарович зашел после концерта ко мне в гримерную и предложил увеличить цены на билеты: раз собираем полные залы — грех упускать момент. Находясь в эйфории (говоря по-русски, в расслабленном мозговом состоянии), я легко согласился. Больше — не меньше. Еще и заработаем!
Через месяц, идя на следующий концерт, я по привычке заглянул на автостоянку перед театром — и заранее похолодел: вместо привычных «Жигулей» и подержанных иномарок там громоздились джипы и прочая крутизна. Как выяснилось очень скоро, похолодел я не зря.
Едва выйдя к микрофону, я понял,
Он потом в Штаты вернулся, и его там арестовали.
На родину «авторитет» возвращался уже через VIP-зал Шереметьево; его встречали многочисленные отцы церкви, депутаты и деятели культуры — как пострадавшего от врагов России.
Теперь он меценатствовал и посещал культурные; мероприятия.
Сказать, что публика в тот день не смеялась, было бы неправдой, но лучше бы она молчала. Так смеются шестиклассники во время коллективного посещения ТЮЗа — невпопад и о чем-то своем. Время от времени братки в партере начинали что-то громко промеж собой обсуждать. Пару раз кто-то бурно зааплодировал посередине рассказа. Уж и не знаю, что ему почудилось.
Это было диалог иностранца с пьяным глухонемым. Постоянно сбиваемый с ритма, выброшенный из колеи, я еле достоял на сцене и уполз за кулисы совершенно разбитый.
Денег я в тот вечер заработал, конечно, вдвое. Как раз бы хватило на небольшое надгробие.
Ничего личного
За пару дней до моего концерта в Ростове-на-Дону туда приехал генерал Макашов и представил ростовчанам полную версию своего нехитрого шоу «Бей жидов, спасай Россию!».
Юлий Захарович Малакянц, жидом не будучи, но имея в виду меня, немедленно внес в качестве дополнительного условия охрану для артиста. Приглашающая сторона сказала: не волнуйтесь.
И вот прямо на летном поле нас встречает джип, и стоят возле джипа три тяжеловеса с характерными ушами-пельменями — признак, по которому борца-вольника легко отличить от обычного головореза. А по летному полю от джипов идет навстречу небольшого роста и южного вида человек, и как- то так он идет, что сразу становится понятно: если солнце в Ростове восходит без его отмашки, то это временное упущение.
Подойдя и представившись, Виталий (назовем его так) первым делом укрепил впечатление от собственной походки:
— Виктор, — сказал он, — здесь, в Ростове, главный человек я. Ничего не бойтесь.
Я, собственно, и не боялся. После того как в начале восьмидесятых годов мне удалось уйти живым от старшего сержанта Чуева, ни одно мурло так и не смогло произвести во мне более или менее адекватного трепета. А уж генерал Макашов с его ряжеными казаками давно шел по разряду чистой буффонады.
Но спорить с Малакянцем было бесполезно — он сделал свою работу, и теперь свою работу начали делать борцы-вольники под командой Виталия. Мы расселись по джипам, причем Виталий лично сел за руль, что было мною правильно понято как большая честь.
В гостиницу мы входили так: один борец-вольник открыл первую дверь, другой — вторую, Виталий прошел насквозь и сделал короткий приглашающий жест; в отель вошел я, за мной — Малакянц; сзади всех нас прикрывал третий тяжеловес. Я к этому времени уже чувствовал себя президентом Кеннеди в Далласе и был весь мокрый от такой опеки. У лифта я попытался оторваться от эскорта, но не тут-то было: один из тяжеловесов поднялся вместе со мной.
Человек с ушами-пельменями вынул ключ из моей руки, вошел в номер, коротко осмотрел его, заглянул в туалет и под кровать, сам себе буркнул слово «чисто» и вышел.
— Спасибо, — сказал я в широкую спину. Человек не ответил.
Я запер дверь и облегченно вздохнул.
Через полтора часа я вышел из номера и похолодел: человек с ушами-пельменями так и стоял у моей двери. Тут я не выдержал. Я пал ему в ноги, умоляя оставить меня без конвоя. Я заверил, что даром никому не нужен. Пообещал, что до самого концерта никуда не выйду из номера, что сейчас же, на его глазах, запрусь на два оборота и больше никому не открою. Что на крайний случай в соседнем со мной номере живет администратор с хорошей мускулатурой, притом очень похожий на Берию…
Человек с ушами-пельменями выслушал все это, .пожал плечами шириной с дверной проем и сказал безо всякого выражения:
