Пауза.
ТИШУКОВ. Ни фига себе баян.
ЯСЕНЕВ. Ну, в общем, да. А с другой стороны: почему бы и не вы? Вы умный, смелый. Честный!
ТИШУКОВ. Я?
ЯСЕНЕВ. Вы, вы! Что вы как маленький. Привыкайте. Вы скоро многое про себя узнаете, из телевизора. А многого, напротив, никто не узнает. Например, про железную дорогу.
ТИШУКОВ. Какую железную дорогу?
ЯСЕНЕВ. Не валяйте со мной ваньку. Петя! Со мной — не надо.
ТИШУКОВ. Простите.
ЯСЕНЕВ. На первый раз, пожалуй, прощу. Значит, договорились: про дорогу никому рассказывать не будем. Вывод активов, кому это интересно?.. Про акционерное общество «Кольцо Нибелунга» тоже никому не расскажем, правда? Оно же закрытое, зачем о нем рассказывать?
Тишуков кивает.
ЯСЕНЕВ. Ну, вот и славно (похлопывает его по щеке)… Петя. Значит, договорились. Освоиться вам помогут, что делать, расскажут. Родина отнесется с пониманием и к материальной стороне вопроса… Не бесплатно же вам этот геморрой, правда?
Пауза.
Молодец. Вот что промолчал — молодец. Хвалю!
ТИШУКОВ. Как это будет?
ЯСЕНЕВ. В соответствии с законом, Петр Петрович! В полном соответствии с законом, только очень быстро, чтобы никто очухаться не успел. Да вот сейчас и начнем!
Под оркестровый проигрыш возвращаются ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ: один с сантиметром на шее, другой с блокнотиком. Начинают измерять и обследовать Тишукова — один говорит, другой записывает.
ТОЛСТЫЙ. Сто шестьдесят девять. Восемьдесят два. (Заглядывает в рот.) Тридцать один. (Берет за пульс.) Семьдесят в минуту. (Заглядывает в глаза.) Глаза серые. (Обнюхивает.) Потливость средняя. (Наклоняет Тишукову голову, смотрит в темечко.) Водолей. (Берет ладонь.) Линия жизни в норме.
Входит КАМИНСКИЙ. Ему под пятьдесят, одет с демонстративной небрежностью. На ходу изучает записи в блокноте. На ходу же, привычным жестом, вынимает из рук Долговязого листок, и начинает изучать свежие записи.
ЯСЕНЕВ. Ну хорошо — кажется, процесс пошел. (Протягивая визитку.) Здесь мои телефоны. Звонить по любому вопросу. Стесняться не надо. Вы не должны теперь стесняться.
ТИШУКОВ. Спасибо.
ЯСЕНЕВ. У вас будет возможность выразить мне благодарность. А пока что (кивок на Каминского) — поработайте с Павлом Марковичем.
Цокает несколько раз. На цокот выбегает КАРЛИК с портфелем и двумя мобильными телефонами.
КАРЛИК (отдавая мобильные). Сергей Ильич! Звонили из «девятки», со Старой площади два раза и Панфил Никитич из управления. В четыре у вас обед в Грановитой палате с Шуйским.
ЯСЕНЕВ. Помню, помню…
Уходят, разговаривая.
КАМИНСКИЙ. Добрый день.
ТОЛСТЫЙ (горячим шепотом, в ухо Тишукову). Это наш дежурный пигмалион, Каминский фамилия, небось слыхали?
ДОЛГОВЯЗЫЙ (в другое ухо). Лучший по профессии! Будет делать из вас человека.
КАМИНСКИЙ. Улыбнитесь, пожалуйста. (Пауза.) Ну улыбнитесь же!
ТИШУКОВ. Зачем?
КАМИНСКИЙ. Просто так.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Типа от любви к людям как бы!
Пошутив, Долговязый сам громко прыскает, тут же получает «вселенскую смазь» от Каминского — и падает на пол. Толстый радостно ржет и тоже получает «смазь». Каждый удар сопровождается ударами цирковой тарелки.
КАМИНСКИЙ. Петр Петрович, у нас очень мало времени. А профессия для вас новая, улыбаться придется как бура-тине. Ну! Три-четыре!..
Тишуков не улыбается.
ТИШУКОВ (тихо). Не глухой.
КАМИНСКИЙ. Ладно. Будем тренировать мышцы лица. Теперь по биографии: она у вас так себе, на троечку. Надо подкорректировать.
ТИШУКОВ. Нормальная у меня биография.
КАМИНСКИЙ. Я в курсе. А нужна выдающаяся! В вас дети должны играть, как в Чапаева! Вы в детстве в кого играли?
ТИШУКОВ. Я?
Сзади появляется МАМА — в халате и бигудях.
МАМА. Пе-тя! Домой.
ТИШУКОВ (отвечая на вопрос Каминского). Не помню.
МАМА. Петя!.. Что ты там делаешь?
Каминский растворяется в полутьме. Оркестр заводит песню «Внимание, на старт!»
ТОЛСТЫЙ (выступая вперед и обретая повадки пятнадцатилетней шпаны). Принес?
Тишуков мотает головой. Ему сейчас — лет тринадцать.
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Костян, он не принес! ДОЛГОВЯЗЫЙ. Где монета, сопля? (Пауза.) Ты что, сопля, борзый стал? Ты борзый, да?
ТИШУКОВ (тихо). Собаки борзые.
