Он всерьез занялся стандартизацией человечества. Дело поставлено на широкую ногу, отлично организовано. Судя по всему, Ужжаз имеет агентов, в задачу которых входит похищать людей и отправлять их на остров. Анализируя все, что мне удалось увидеть и услышать, я стал разгадывать планы и методы его работы.
Вновь прибывшим вводили в кровь специальный раствор, парализующий высшие отделы мозга. После этого люди легко поддавались любому внушению. Вторым этапом предусматривалось стандартизовать внешность пленников. Ужжаз выбрал единственно правильный путь — гены. В ядре клетки любого живого организма находятся в виде нитей молекулы нуклеиновой кислоты, осуществляющие запись наследственной информации. А отрезки нитей — гены, управляют развитием определенных признаков. Ужжаз, воздействуя специальным препаратом на ядра клеток разных людей, хотел отождествить все гены. А раз у всех одни и те же гены, значит, у всех будут развиваться одинаковые признаки, все станут «близнецами». И у него это получилось.
Третий этап — заключительный, массовая обработка всех людей планеты путем распыления в атмосфере особых химических веществ. Теперь-то я понял назначение гигантской цистерны. В ней Ужжаз накапливал и хранил под давлением эти сжиженные химические вещества.
Что и говорить, голова у него работала здорово, но как-то односторонне, однобоко. Мне до сих пор не ясно, почему он не мог понять такой простой вещи, что погубил бы цивилизацию, что человечество вернулось бы к каменному веку и что в конце концов он все равно потерпел бы крах.
Каждый подумает, а почему на меня не подействовали препараты Ужжаза?
Когда я строил ядроскоп и плазмотрон для получения плазмы, то подолгу находился в магнитном поле чудовищной напряженности. Оно и спасло меня. Еще в старину люди пытались лечиться от некоторых психических заболеваний магнетизмом и небезуспешно. Поле благотворно повлияло на мою психику и укрепило ее. Это что-то вроде психологического иммунитета.
Конечно, после встречи с Ужжазом я сделал вид, что меня обработали. За ночь у меня созрел план спасения. Я встал со всеми, громко проорал «Ужжаз» и добросовестно «строил» весь день пирамиду. Я знал, что за мной сейчас внимательно следят и старался вовсю. Через два дня восемь человек из моей группы увели для опытов. Вернулись они полублизнецами, а через сутки их невозможно стало отличить друг от друга. Когда по моим расчетам контроль за мной прекратился, я начал действовать. Ужжаз так слепо уверовал в неотразимое действие своих препаратов, что не считал нужным запирать комнаты с подопытными или ставить охрану.
И вот однажды ночью я сделал вылазку. Я знал, что многим рискую, но иного выхода не было. Первым моим желанием было найти Квинта. В ту ночь я осмотрел всех спящих в четырех комнатах. Квинта я не нашел, зато появилась уверенность: меня не заметили и можно продолжать. Я осмелел. В следующую ночь Квинт был найден. Он спал на спине, подложив одну руку под голову. Будить я его не стал, он не узнал бы меня. Я только погладил его волосы и прошептал:
— Ничего, Квинт, мы еще посчитаемся с Ужжазом.
На третью ночь я настолько осмелел, что проник в лабораторию. Химические формулы завладели мной. Уходя оттуда, я вытащил из мусорной корзины два огрызка карандаша, несколько смятых чистых листков бумаги и прихватил с полки флакончик красного реактива. По пути «домой» заскочил к Квинту и вымазал его подошвы этим реактивом. Следующие две ночи я разрабатывал рецепт препарата, который вернул бы Квинту память. Работа днем на строительстве пирамиды стала невыносимо муторной. Я уставал и изматывал себя, стараясь не допустить оплошности и не вызвать подозрения. Когда рецепт был готов, я снова пробрался в лабораторию и приготовил препарат. Готовую темно-синюю жидкость я набрал в тонкий шприц и собрался было уходить, как увидел на краешке стола за пустой мензуркой белый цилиндрик, поставленный на «попа». Я взял его. На торце глянцем переливалось мелкозернистое стекло, а на боку виднелась кнопка. Я поводил цилиндриком перед глазами и вспомнил: этой штукой усыпили нас с Квинтом. Это было оружие, я не мог пренебречь им и, сунув цилиндрик под комбинезон за пазуху, поспешил в комнату Квинта.
Хорошо, что я догадался вымазать его подошвы реактивом, потому что Квинта успели уже обработать, и он стал непохож на себя. Приплюснутый нос, корявые плоские щеки, белесые брови. А под ухом красовалась сочная бородавка. Я впрыснул ему приготовленный препарат и прилег рядом. Выждал часа полтора и начал тормошить.
— Проснись, Квинт.
Он потянулся, что-то пробурчал и, открыв глаза, радостно завопил:
— Ф-и-ил!
— Тише, Квинт. Вставай и ни о чем не спрашивай меня. Не время сейчас. Следуй за мной.
Я вытащил белый цилиндрик и заторопился к выходу. Квинт шагал рядом. Лифт бесшумно вынес нас наверх, и мы очутились в коридоре с твердым полом.
Я шел в кабинет Ужжаза. Поворот налево, и перед нами предстали две фигуры со стертыми лицами. Увидев нас, они отпрянули и сунули руки в карманы костюмов, но я опередил их и взмахнул цилиндриком, одновременно нажав боковую кнопку. Оба тюфяками повалились на пол. Я толкнул дверь и мы вошли в кабинет Ужжаза. Наступал рассвет. Ни шпингалетов, ни ручек на окне не оказалось.
— Бей стеклину, — сказал я.
— С удовольствием, — ответил Квинт.
— Бежим!
Гигантская цистерна была отличным ориентиром, и довольно быстро мы нашли свою машину.
Глава девятая
За последние дни пребывания у Ужжаза я так измучил себя, что, едва переступив порог своей комнаты, упал на кушетку, не снимая комбинезона.
— Тебе плохо, Фил, ты болен? — забеспокоился Квинт.
— Нет. Устал. Спать хочу, — пролепетал я.
— Правильно, отдохни. А я что-нибудь приготовлю.
Я проспал около двенадцати часов. Квинт ожидал моего пробуждения и, по мере остывания кофе, подогревал его.
Когда я осушил поллитровую кружку, Квинт встревоженно спросил:
— Скажи честно, Фил, это я? Ты меня не подменил?
— Это ты.
— А почему голова не моя? Лицо-то чужое. Разве я таким уродом был? Никогда не был. Посмотрел в зеркало — что такое?! Думал, кривое оно, так нет. Все отражается нормально. Я и к твоему лицу его подносил, оно не исказилось. Что же это такое, Фил?
— Да, тебя несколько видоизменили.
— Пластическую операцию сделали?
— Нет. Да ты не нервничай. Все пройдет, и прежний облик вернется к тебе. Тебя не полностью обработали, и твои гены победят введенную сыворотку.
И я рассказал ему все, что знал об Ужжазе. Выслушав мой рассказ, Квинт со всей решительностью заявил:
— Это заведение нужно ликвидировать. С корнем и без промедлений. Какой большой негодяй. Варвар!
— Согласен. Ликвидировать надо, но желательно своими силами. Незачем знать человечеству о таких подонках. Что ты конкретно предлагаешь?
— А то, что нечего с ним чикаться, — разошелся Квинт, — в нуль-пространство его, изверга. Пусть с мухой и клопом болтается. С фараоном шутки плохи.
— Но, но, Квинт. Забыл о гуманности? Пусть лучше Ужжаз сам пожалует к нам. Попробуем вразумить
