Приготовьте, пожалуйста, тоже свои документы, – обратился он к Рите, затем откинул бардачок и с торжествующим видом извлек оттуда тонкий инсулиновый шприц. – Точно! Долбаный торчок! Ну, что ты теперь скажешь?
– Сам ты торчок! – зашипел Никитин. – У меня сахарный диабет! И почки одной нет! Я себе три раза в день инсулин колю… – Ох… И правда… – металлист обнаружил в бардачке пузырек с инсулином и ингалятор. – Хотя наверняка это просто для отвода глаз…
Его коллега без лишних слов открыл заднюю дверь и взял в руки рюкзак, лежавший рядом с Ритой. Расстегнул молнию, заглянул внутрь.
– Ебать-копать… – изменился он в лице. – Ваня, иди сюда!
Металлист оставил в покое Никитина, подошел к напарнику, взглянул на содержимое рюкзака и присвистнул.
– Молодой человек, это ваш рюкзак?
– Не-не-не!!! – запричитал Никитин, отступая назад. – Не мой! Это их! Это все они! Я тут ни при чем, я вообще в отпуск хотел!
– Это ваш рюкзак? – спросил металлист Риту.
– Мой, – уверенно ответила та.
– А вы знаете, что в нем?
– Знаю, – кивнула Рита. – Тогда вам придется проехать с нами в отделение, – сказал Ваня и даже развел в стороны руками, будто действительно сожалел, что ему по долгу службы приходится отнимать время у честных людей.
– Зачем? – спросила Рита. Металлист задумался. Это был хороший вопрос. Очень хороший. И на него нужно было дать правильный ответ.
– Ну как это зачем… У вас полный рюкзак валюты… У вас есть лицензия на инкассаторскую деятельность?
– У меня такая лицензия есть, что тебя, пидор, завтра по кускам не соберут, – сообщила Рита приветливым тоном, в котором не было и тени агрессии.
Металлист снова задумался. На этот раз молчание длилось несколько дольше. Он потянулся было за спортивной сумкой, лежавшей у Риты в ногах – проверить, что там внутри. Но, встретившись глазами с девушкой, тут же смутился и убрал руку.
– Тем не менее… – тщательно подбирая слова, продолжил он. – Тем не менее, вам придется проехать с нами в отделение… Чтобы все выяснить. Вдруг вы собирались приобрести на эти деньги крупную партию наркотиков? Поймите правильно: такая сумма наличными… К тому же: кем вам приходится этот мальчик?
– Я его няня. Из школы домой подвожу. Кстати, если что с мальчиком случится – его папаша лично скормит ваши яйца своему псу. Его Лютый зовут. Пса.
– Это правда? – наклонился милиционер к Тиме.
– Правда, – решительно кивнул тот. – Но вы не пугайтесь. Лютый яйца не любит. У него от них понос.
Ваня недовольно поморщился:
– Я о другом спрашиваю. Эта женщина действительно ваша няня?
– А что, если нет?
– Ммм. Вы не знаете ее?
– Первый раз вижу! Глаза Никитина, молча наблюдавшего за этой сценой, стали закатываться, рот понемногу расплывался в загадочной внутренней полуулыбке, напоминавшей отрешенные лица буддистских изваяний. Никитин издал странный утробный писк и принялся медленно оседать, сползая вниз по капоту. Одутловатый бросился вперед и подхватил его под руки. В очередной раз удивился тому, какими все же тяжелыми становятся люди, потерявшие сознание.
– Быть может, она со своим сообщником, – он встряхнул Никитина, чтобы перехватить поудобнее. – Она похитила вас? Ага?! С целью выкупа! – Киднепинг! – со знанием дела подтвердила бывшая звезда уголовного розыска.
– Да ну вас! – обиделся Тима. – Это я ее похитил!
– Как это? – удивился милиционер.
– Так это! – Тима демонстративно отвернулся от него, всем своим видом показывая, что он не намерен больше разговаривать.
– Нет, не он! – сказала Рита, выбираясь из машины. – Это я похитила. Все, как вы сказали. Киднепинг, – она приподняла полы своего длинного платья, чтобы не испачкать его в так быстро проявившейся осенней слякоти.
– Но вы же сами говорили…
– Я врала, – пояснила девушка. – Выпутывалась. Так что давайте, арестовывайте меня!
Она подошла к металлисту и доверчиво протянула ему свои руки ладонями вверх.
– Надевай наручники!
– Я… Не… – опешил тот.
– Кому говорят, надевай!
– Но…
